Страница 9 из 29
Им повезло: Кейдж Ремингтон был готов встретиться с Блайт в течение часа. Поскольку Марина дель Рей находился на другом конце города, Блайт не могла отвезти Кейт домой.
– Сообщите, как пойдут дела, – сказал Слоун. – А мы с Кейт поедем. – Взяв Блайт за плечи, он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Блайт, похоже, работать с тобой будет приятно. У меня такое чувство, что мы составим отличную команду.
Поцелуй был дружеский. Блайт улыбнулась.
– Я очень на это надеюсь.
Пока они стояли, поджидая, когда слуга подаст «порше» Слоуна, Кейт обиженно сказала:
– Считаете, что вы очень умный?
– Умный?
Подошла машина. Величественный слуга, видимо бывший голливудский статист, открыл дверь, Кейт села, взмахнув юбками.
Слоун не отвечал, пока не отъехал от дома по длинной закругленной дороге из красного кирпича.
– Не умный, просто отчаявшийся.
– Отчаявшийся? – В ее голосе слышалось недоверие.
Слоун Уиндхем? Самый высокомерный, самоуверенный человек, которого ей доводилось встречать!
В течение четырех долгих ночей и пяти столь же длинных дней Слоун отчаянно мечтал об этой женщине. Он свернул к обочине и остановился.
– Отчаявшийся, – повторил он. – Ты не представляешь себе, как мне этого хотелось!
Прежде чем она догадалась о его намерении, прежде чем смогла шевельнуться, чтобы воспротивиться, он обнял ее.
Глава пятая
Бесконечно долгое мгновенье спустя Кейт подняла на него глаза. Сотни, тысячи чувств боролись в ней, дыхание остановилось, она смотрела и ждала.
Он завладел ее ртом с уверенностью человека, который целовал женщин бессчетное количество раз. Его губы как-то умудрялись быть твердыми и мягкими одновременно; беспечные, влекущие, они заманили ее в ловушку тончайших оттенков чувств.
Кейт было 25 лет. Конечно, ей уже приходилось целоваться, начиная с Джонни Мэтьюса в школьной библиотеке, в секции истории, но это, наверно, не в счет, потому что она врезала ему в челюсть так, что он затылком ударился о полку.
Маленькая ябеда Кристи Лонгвью видела и сказала учительнице, та передала директору, в результате Кейт и ее несостоявшемуся Ромео пришлось в течение недели после уроков отбывать наказание – вытирать доски по всей школе.
Мэтьюсы – м-р Мэтьюс был адвокатом – грозили подать в суд, но отец Кейт поднял их на смех и сказал, что 11-летний мальчик будет всеобщим посмешищем, если станет известно, что его побила девочка.
После этой не слишком удачной прелюдии любви по пятам за Джонни последовали другие мальчики, Кейт приветствовала их поцелуи с разной степени энтузиазмом, но до сих пор ни один из парней не вызывал такого опустошения в душе. Только Слоун.
Надо остановить его.
Она его остановит.
Сейчас.
Но все связные мысли растворились в клубах затопившего ее сладкого тумана.
Его руки ласкали ее волосы так, как будто имели на это полное право. В карих глазах пылала необузданная страсть. Зачарованная, слегка напуганная, Кейт хотела бы держать глаза открытыми, но, когда его зубы стали нежно покусывать ее нижнюю губу, веки сами опустились, и Кейт прерывисто вздохнула.
Сладкая. Слоун не подозревал, что офицер Карриген может быть такой невообразимо сладостной. Как будто пьешь нектар. Его рука скользнула от волос к щеке, и он обнаружил, что притронуться к ее коже – все равно что потрогать теплый атлас.
Слоун хотел потрогать ее всю.
Дотронуться до всего.
Он хотел ее.
Вопреки здравому смыслу, Кейт тоже хотелось запустить пальцы в его волосы, и только в последний момент она одумалась.
Она заставила себя удовлетвориться тем, что положила руки ему на плечи. Под руками оказались твердые мускулы, как она и почувствовала, когда пристегивала его к воротам. Но сейчас он доказал, что куда более опасен, чем ей тогда представлялось.
В воображении Кейт всплыли головокружительные картины соблазнения, страстные, эротические сцены, от которых вскипела кровь. Когда он медленно обвел языком вокруг ее полуоткрытого рта, она испытала такой сильный прилив желания, что если бы не сидела, то у нее подкосились бы ноги.
Под наплывом незнакомых ощущений Кейт поняла, что ей страшно. Еще ни один мужчина не бросил ее в пропасть страсти всего лишь поцелуем.
Понимая, что развязка приближается с опасной быстротой, Кейт открыла глаза. Обнаружила, что руки лежат у него на груди – как они там оказались? – и оттолкнула его.
– Нет.
Единственным ответом был тихий стон; его губы продолжали свою пытку. Чувствуя, что готова потерять контроль – и где, Господи, на подъездной дорожке к дому матери! – Кейт усилила сопротивление.
– Черт возьми, я сказала: нет!
Думать Слоун не мог. Его сердце стучало, как проходящий товарный поезд, и, если бы она сейчас приставила пистолет к виску и приказала выйти из машины, он бы не пошевелился. Но слово, произнесенное так решительно, привело его в чувство.
Он с трудом оторвался от ее губы, подавил проклятие, опустил руки.
Кейт уверяла себя, что она так непривычно отреагировала на поцелуй Слоуна просто потому, что была захвачена врасплох. Но она знала, что это неправда. Не желая показать Слоуну, какую власть он над ней приобрел, Кейт скрестила руки на груди и впилась в него взглядом.
– Ты так целуешь мою мать?
У него на губах все еще оставался ее вкус. Мужчина не должен извиняться за то, что хочет вкусной еды, хорошего вина и красивых женщин. Таков был Слоун. Одного поцелуя Кейт Карриген ему не может быть достаточно. Она оказалась лучше, чем являлась в его снах, и даже лучше всего, что он мог бы напридумывать. Хотя ему не было свойственно самоограничение, он умел терпеть, если надо. Сказав себе, что подождет до следующего раза, он небрежно улыбнулся.
– Джентльмен целует не для того, чтобы потом рассказывать.
Ее раздражали его высокомерие и невразумительный ответ.
– Она тебе в матери годится.
Он пожал плечами, и она опять невольно отметила, какие они широкие.
– Вообще-то нет, но это неважно. Если бы я захотел твою мать, Кейт, разница в возрасте меня бы не остановила.
В это она могла поверить. Такой человек не позволит, чтобы что-то – или кто-то – встало ему поперек дороги.
Слоун засмеялся, и этот смех пронзил ее насквозь, хоть она и старалась сохранять раздраженный вид.
– Кейт, тебе кто-нибудь говорил, до чего ты хороша, когда ревнуешь?
– Я не ревную. – Голос был как лед.
– Говори что хочешь. Но на всякий случай: не волнуйся, я не стану твоим очередным отчимом.
– Ты хочешь сказать, моя мать тебя не интересует?
– Конечно, интересует. Как друг. Еще Натали интересует меня с профессиональной точки зрения, как хорошая и очень кассовая актриса.
У него в глазах сверкнула искра, губы сложились в дразнящую улыбку.
– А также меня очень интересует дивная дочка Натали. Возможно, это самый сильный личный интерес.
От звука его низкого, с хрипотцой голоса у Кейт дрожал каждый нерв.
– Я что, единственная женщина в этом городе в возрасте до шестидесяти лет, которую ты еще не затащил к себе в постель?
Она надеялась задеть его, но он развеселился.
– Еще парочка найдется, как-то ускользнули от моего внимания.
– Да что ты говоришь!
Да, эта леди – не булочка с кремом. Но Слоун любил преодолевать препятствия. Он засмеялся, откинув голову.
– Смеешься над собой? – жестко спросила Кейт, опасаясь, что он смеется над ней.
Он кивнул, в его глазах была видна смесь согласия и легкой насмешки.
– В некотором роде.
– Понятно. – Вообще-то Кейт не могла понять ни Слоуна, ни своего к нему отношения, но будь она проклята, если признается.
– Ах, дивная Кейт, знала бы ты, как все это смешно.
Сынок Бака Райли влюбился в женщину-полицейского. Черт, папаша в гробу перевернется. А мать…
Его невольный легкий вздох остановил Кейт, которая было открыла рот, чтобы ответить холодно и с сарказмом. Она увидала, как на секунду с него слетела маска самоуверенности и гримаса боли прочертила красивое лицо. Против воли в душе Кейт всколыхнулось неожиданно нежное чувство.