Кирин

Я подошла к нему после его выступления. Не знаю почему, просто хотелось. Письмо придет ему уже завтра, в день семнадцатилетия, и почему-то мне казалось важным поддержать его. Почему именно поддержать? Я не могла понять своего порыва.

— Ты молодец. — Подошла к нему, коснулась руки, сжала его пальцы. Бен улыбнулся. Как-то неправильно, слишком робко для уже сформировавшегося юноши, почувствовавшего свою силу. Впрочем, уверенность придет. Обязательно.

— Спасибо, — поблагодарил он, улыбнулся и отвлекся на Марту.

Я не обижалась, зная, как она ему нравится. Завидовала, конечно, в тайне надеясь, что я когда-нибудь полюблю кого-нибудь так же сильно, до глупостей, до желания проводить с ним каждый день своей жизни. Смешно, право слово. И не осуществимо. Бен и Марта исключения, а они только подтверждают правила.

На улице лил дождь. Холодные потоки воды смывали с тротуаров пыль и заставляли горожан сидеть по домам. Перемещаться в ливень на своих двоих — глупое и недостойное занятие, которое мне так нравилось. Пробежать под холодными струями дождя, почувствовать их ободряющее прикосновение к коже, хоть на мгновение представить себя за пределами закрытого города — столицы.

Да, я знала, что многие мечтают занять мое место, знала, что количество столичных жителей ограничено, знала, что за пределами столицы жизнь невозможна, но не мечтать о том, чтобы хотя бы взглянуть на нетронутые империей территории, не могла. Пусть и понимала: смелости выйти даже за силовое поле, охраняющее город мне не хватит.

Дождь начал стихать, и ничего не оставалось кроме как вернуться в дом. Не хотелось видеть горожан, которые с осуждением будут смотреть на глупую девочку-подростка, которая мечтает о несбыточном, заставляя родителей платить за врачей.

Обжигающая вода в ванной, чашка горячего шоколада — и последствия устранены. И снова пульт, снова экран и его величество. Изо дня в день. Не выключая экран, я прошла в спальню, упала на кровать, провела рукой по мягкой гладкой поверхности, наслаждаясь. Улыбнулась, глядя в потолок и сделала мелкое движение пальцами, как будто резинку растягивала. Повинуясь жесту, прямо надо мной появилась небольшая панель с полной информацией о клиенте, то есть обо мне. Простейшая магия и современные технологии, которые доступны каждому жителю столицы, позволяли узнать, сколько денег на счету, до какого числа требовалось оплатить услуги, когда явиться на осмотр и все остальное.

Я улыбнулась, заметив очередное изменение баланса. Пусть и неизвестно, кто переводит мне деньги, вероятно фонд поддержки сирот или еще что-то подобное, но увеличение платежных средств вселяло надежду, что пушечным мясом я не стану, иначе зачем тратить на меня столько? А ведь действительно тратят немало. У всех моих друзей, даже у того же Бенедикта, содержание много меньше. Чья же я? Этот вопрос тревожил меня уже так много времени, что почти перестал восприниматься вопросом. Так, факт из жизни. Таинственный и неподдающийся разгадке.

Солнце еще было высоко, и его лучи даже пробивались сквозь серый смог над городом, сквозь защитный купол, сквозь затемненные стекла домов. Видимо, перемещался кто-то важный, раз всем затемнили стекла. Возможно, даже сам император.

Взглянуть хотелось неимоверно, но нельзя. Это объясняли с младенчества, и все, кто хотел жить, запоминали правила быстрее, чем изучали азбуку. Только когда окна вновь обрели прозрачность, я бросилась на балкон. Дворец сиял, готовясь принять гостей. А мне… признаться, стало грустно и обидно. Быть запертой в своей квартире, выходить только на собрания клуба и ждать. Последнее было особенно мучительным. Не спасали ни игры, ни экран с программами, ни мечты. О чем прикажете мечтать, если неизвестно, будет ли завтрашний день? И какой он будет?

Решив все же не поддаваться упадническим настроениям, я потянулась, повыбрасывала из шкафа точные копии всех предметов сегодняшнего утреннего облачения и, наскоро переодевшись, отправилась поднимать себе настроение.

В клуб ярких чувств пускали с шестнадцати и, познав впервые это развлечение, я еще долго приходила сюда каждый вечер, пока не приелось. Так часто происходит: то, что поначалу занимает все наши мысли, кажется единственным глотком свежего воздуха в общем смраде, со временем превращается в такой же ад, как и все остальное. Так и клуб.

Поначалу я прибегала сюда ежедневно и проводила каждую ночь, танцуя с такими же, дорвавшимися до мнимой свободы детьми. После, с каждым прожитым днем, стала замечать всю тщетность этого времяпрепровождения. Постепенно и оно начало надоедать, и посещения свелись к минимуму. Так я начала читать.

Пожалуй, я бы и в тот день пошла в библиотеку, но она располагалась слишком близко ко дворцу и вход наверняка закрыт, как и платформы перемещения, а вот клуб… До него было рукой подать, и я не сдержалась и бросилась туда. За красками, за эмоциями, за настроением и мечтами. Пусть бессмысленными, на один вечер, но такими желанными.

Пройдя через силовое поле на входе, увидела, как проявляется панель и быстро списываются деньги. Неважно, завтра получу еще. В два раза больше истраченного. Почему-то у моей панели была именно такая особенность, словно кто-то просматривал мои дневные траты и выделял больше, чтобы девочка ни в чем себе не отказывала. Я и не отказывала, просто… много не хотелось. А деньги капали.

Хоть было еще не очень поздно, людей в клубе оказалось достаточно. С трудом отыскав себе местечко, я махнула бармену, и мне принесли сок и еще один вкусный напиток без грамма алкоголя — еще одна особенность панельки. Информация о клиенте передавалась тут же всем работающим в заведении, и продать подростку несоответствующие продукты уже никто не мог. В противном случае, закрытие заведения будет самым мягким наказанием владельцу и обслуживающему персоналу.

— Спасибо, — поблагодарила я, принимая из рук служащего высокий, не менее полулитра, стакан апельсинового сока.

Юноша, кажется, он был даже младше меня, молча поклонился и ушел. А мне стало стыдно. Он был из слуг, касты неприкосновенных, обслуживающих нас, избранных. И за то, что я с ним заговорила, могли наказать. Его. Бросаться ему в след и извиняться я не стала. В таком случае, последует наказание. Опять же, для него.

Единственное, что я могла сделать, это открыть панель и перечислить заведению вознаграждение за обслуживание. Они и сами разберутся, кто угодил госпоже и, может, станут лучше обходиться с мальчишкой.

Чтобы больше никому не мешать, я ушла в самый дальнийугол второго, балконного этажа, с которого прекрасно просматривался танц-пол, да и музыка не так сильно била в уши. Зря, здесь предпочитали сидеть особенные посетители.

Когда ко мне подошел странный улыбчивый молодой человек, я даже немного обрадовалась, все же меня нельзя было назвать первой красавицей школы. Так, суррогат местного производства, без естественного цвета волос, бывший когда-то и рыжей, и русой, и брюнеткой (какой угодно — индустрия позволяла иметь любой цвет), с подправленными современной косметологией лицом — кукла, подделка, ущербное создание, как мне порой казалось. Но видимо, не все были так категоричны.

— Познакомимся? — не спрашивая позволения, юноша сел за мой столик и сцапал ладонь. Стало противно, но я сдержалась. — Какая холодная. Согреть?

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась и попыталась вырвать конечность из его захвата. Не получилось. Зато ощутила стойкий запах алкоголя.

— Зря ты так, детка. Я и заставить могу, — он рассмеялся и потянул меня к себе, буквально роняя на столик. — Ну же, идем со мной. Я заплачу. Деньги у меня есть. Магам хорошо платят.

Сказать, что я ощутила в этот момент, когда он прямо заявил о своей принадлежности к высшей касте, было сложно. Дикий первобытный страх? Не знаю, но так я не боялась никогда. Он был пьян, сильно пьян, и совсем не думал. Он был магом, а значит, ему простят все, что угодно. В груди стало больно, тело расслабилось, падая безвольным кулем. Ему это не понравилось. Дернул, заставляя идти за ним, недовольно прикрикнул. Я не слышала: шумела музыка, страх не позволял думать. Я просто шла за ним, как на убой. А в голове билась только одна мысль: глупое создание, зачем ты вообще забрело сюда сегодня?