Бумажный зáмок

Мамины глаза погрустнели, но не один мускул на ее лице не дрогнул…

— На танцы иди! Сваха малолетняя.

И больше мы к этому разговору с ней не возвращались.

Я даже дальше и представить не могла какого-либо мужчину рядом с моей мамой. Мне казалось, что не один из ее воздыхателей, которых было не мало, не был ее достоин. Да и она никому не раздавала авансов и даже близко не подпускала к себе.

Помню как-то какой-то не в меру экзальтированный саудовский наследник прислал нам 15 корзин с розами. Мы с малыми радовались, вроде это было рождественское чудо. Но мама осталась неумолима и к нашему разочарованию отправила все обратно.

Незадолго до ее смерти мы, сидя в нашем любимом кафе, обсуждали моих кавалеров:

— Все ты, Лизка, в этих мальчиках, как в сору, роешься. Один — косой, другой — кривой, у третьего — голос противный… Так и будешь сидеть в девках до глубокой старости, с твоим — то характером.

— Мам, ты во сколько замуж вышла? И у меня еще куча времени….

— Так дело ж не в "замуже" совсем. Любить тоже надо учится…

— Это вот все у вас так!. А хочу посмотреть на мужчину и понять — что он — мой. А учиться буду потом — на ошибках…

— Вот сама не знаешь, о чем говоришь…

— Сама-то ты так замуж после папы не вышла? И даже не попробовала…

— Тут, Лиз, другое, я не могу…

Я посмотрела в грустные мамины глаза и поняла, что разговор пора сворачивать.

Всегда, когда разговор заходил об отце, на ее лице мелькала еле заметная тень и я понимала, как все еще болят ее раны.

Дядя Майкл прав, похороны сильно затянулись. И только я открыла рот, он громко объявил:

— Уважаемые друзья, спасибо всем за то, что пришли проститься с Машей. И пусть земля ей будет пухом!

— Я не очень груб? — повернулся он ко мне.

— В самый раз! И все начали медленно расходится.

Я же подхватила бабушку и дядю Майкла, и мы последовали домой. Все-таки нельзя же детей так надолго оставлять с няней. Для них это тоже все нелегко. Если я хотя бы до десяти лет прожила с обоими родителями, то они еще до десяти — обоих и лишились. Папа их так и не увидел, а тут и мама… И опять у меня начало щемить в груди. Правильно мама всегда говорила, жалеть надо живых, а мертвых… Мертвым уже все равно!

Мы вошли в наш большой и осиротевший дом. Без мамы он казался огромным и неуютным. Встретила нас заплаканная Мисси и тут же сердобольно предложила ужин.

— Спасибо, Вам, Мисси, за заботу, но мы совершенно не голодны и сейчас еще немного покрутимся, и будем ложиться. День выдался очень трудный!

Она понимающе положила мне руку на плечо.

Я окинула взглядом гостиную и на столике обнаружила мамины очки и книгу, которою она видимо читала. В суматохе похорон, я даже не убрала ее и теперь это нечаянное напоминание о ее еще недавнем присутствии просто вывело меня из равновесия. Сделав над собой усилие, я спокойно взяла книгу и очки и положила в шкафчик. А потом на ватных ногах поплелась к Нику и Майе. Они увлеченно, что-то смотрели на экране смартфона. Какие-то ролики про животных… И даже немного хихикали. Хорошо быть маленьким, и горести тогда не такие горькие, и печаль не такая тяжелая. Я даже рада была, что дети отвлеклись.

— Вы спать собираетесь?

Ник уперся руками в бока и отложил телефон:

— Бетти, ты чего командуешь, ты нам не мама!

Я подбежала и начала его щекотать:

— Ну конечно не мама, мама с вас пылинки сдувала, негодников, я ваш страшный сон — угрожающе комичным тоном произнесла я.

Майя тоже включилась в наши «пощекотушки» и мы весело рассмеялись. Ну тут в дверном проеме я увидела бабушку. Она смотрела на нас троих с такой теплотой и мне очень захотелось ее сейчас обнять, пожалеть, как маленькую.

— Так, деточки, ложились бы вы спать, завтра будет новый хороший день!

Я отправила малышей по ванным, а сама пошла позаботится о постели для дяди Майкла.

Перед тем, как пожелать мне спокойной ночи, он подошел и крепко обнял меня:

— Лиза, я понимаю, что никакими словами горю не поможешь, но ты должна быть сильнее Маши, даже если это кажется невозможным. Мы тебе поможем, чем сможем. Но только от тебя сейчас зависит, каким будет твоё будущее и будущее двойнят.

Я посмотрела на него с благодарностью:

— Дядь Миш, (я назвала его, как и когда-то), я Вам обещаю — что буду! Обязательно буду.

3. То, чего нет

Мэтью

После короткого, но пламенного спича Майкла, мне пришлось быстренько ретироваться с похорон Маши. Да и не было сил терпеть эту воронью стаю, и понимать, что самое страшное уже случилось. Встряхнулся и живи дальше! Она бы 100 % мне так и сказала. Если я не смог ничего добиться за девять лет, сейчас вот, правда, поздняк метаться. А пытался ли я вообще ее добиваться?

Вот тут я и сам себе не отвечу. Просто рядом с ней находиться было легко и приятно. И всегда ей был благодарен за участие в моей карьере, за поддержку, когда меня клевали, за советы, а иногда и весьма жёсткую критику. Да мы же спорили постоянно…

Ок, хорош. Пока остановись, а то превратишься в безвольную тряпку от этих воспоминаний.

Если бы меня, как иногда любят журналисты, попросили охарактеризовать наши отношения с Машей, я бы сказал, что они были чисто платоническими и односторонними. Это я хотел, чтобы она ко мне прикоснулась, похвалила, подразнила. А она всегда меня воспринимала не более, чем подопечного, ну и перспективного и, а на тот момент, еще и молодого автора.

Ну, хоть в душе себя похвалю.

Тщеславие мне передалось от моего «замечательного» отца. Если бы это были средние века, меня назвали бы просто бастардом. Коим я по факту и являлся. На момент моего рождения мой отец был надежно женат. И посмею заметить, не на моей маме. Их роман — это классика жанра!

Итак, некий женатый герцог (тут я не приукрашиваю — титул настоящий) до смерти влюбляется в молодую польскую горничную. Теряя от страсти голову, они придаются плотским утехам на еще некогда холодном брачном ложе. И плодом их всепоглощающей страсти становиться хорошенький золотокудрый и кареглазый мальчик. Но коварная жена герцога узнает об измене и начинает строить козни влюбленным. Герцог клянется горничной в вечной любви, но деньги его жены не оставляют ему выбора. Единственное, что он соглашается дать своему незаконнорождённому ребенку — (аттракцион неслыханной щедрости) свою фамилию, которая таинственным образом определяет дальнейшую судьбу мальчика. Горничная покидает замок герцога в слезах и в поисках лучшей жизни отправляется в страну возможностей. Герцог, терзаемый сомнениями, пытается устремиться ей вслед. Но все та же коварная, но законная, жена, отрезает все пути для его отступления.

Нормально изложил? Ну вот финал у этого романа не совсем романтичный. Мой отец попробовал от меня откупится, но вот мама, ничего у него не брала. Всегда работала на четырёх работах, чтобы вначале прокормить и одеть меня, а позже еще и выучить. Часть Бруклина, где я рос не была благополучной: мне иногда приходилось в прямом смысле кулаками пробивать себе дорогу в нормальную жизнь. А мама моя умерла. Она всю жизнь только и делала, что работала. Видела ли она вообще что-то кроме работы? Красивая… Она так и не вышла замуж, хоть и сердилась на своего герцога, не могла ему простить малодушия, но все равно до конца жизни верила, что тот вернется за ней. Моя наивная мама. Да он даже на похороны ее не приехал, укатил со своей благоверной на курорт.

Тогда на похоронах своей мамы, я чувствовал себя так же, наверное, как эта девочка. Совсем одиноким в большом мире…

Ах, эта девчонка, Элизабет, если меня уже не подводит память. За последнее время никто не производил на меня такого впечатления. Может это общая скорбная атмосфера так действует — уже очаровываюсь малолетками.

Срочно надо выпить? Поймите правильно, это конечно не ответ на все проблемы, это выбор. Мне всегда помогает стаканчик хорошего виски: когда я зол, счастлив, пишу или собираюсь соблазнить очередную красотку. Я даже на первый гонорар купил себе двенадцатилетний коллекционной скотч. А Вы знаете? Вот конечно отличный дымный привкус… Но какая к черту разница, чем заливать глаза, особенно, когда ты не можешь в полной мере оценить благородный напиток. Тебе даже сравнить его не с чем! Ты с малых лет пьешь такое адское пойло, от которого в этом огромном городе подохли все крысы. Не вышло из меня гурмана.