Страница 32 из 59
«Не могу, я так больше не могу…» – но молчу, терплю из последних сил, и мечтаю сдохнуть, лишь бы это скорее закончилось…
– Ты специально выводишь на эмоции! – удар. – Провоцируешь! – удар. – Дразнишь! – удар. – А крайним потом становлюсь я… Ненавижу! – удар. – Просить прощения не буду, сама виновата! – удар. – Сейчас покажу… – порвал бельё, – раз и навсегда запомнишь, как нужно себя вести, отпадёт всякое желание спорить со мной! – расстегнул ремень и молнию своих брюк, спустив их вместе с боксерами. Перевернул меня на живот, пальцами скользнул в промежность, грубо вторгаясь внутрь. – Как же хочу тебя… трясёт от одного вида… – настроение меняется вмиг, даже голос заучит иначе.
И раздвинув ягодицы, ворвался в моё тело быстрым толчком…
…Я дёрнулась во сне, словно упала с высоты в огромную воющую пропасть и разбилась, но успела проснуться до того, как увижу собственную смерть там...
Резко села. Пытаюсь унять бешеное сердцебиение и восстановить дыхание, судорожно хватаю воздух – он с болью застревает в лёгких.
Эти события полугодовой давности — самые жестокие на моей памяти, не редко снятся, по-прежнему преследуют, пугают, не отпускают и до сих пор терзают так сильно, как будто всё произошло в реальности вновь…
38
Богдан
– Такая вот история произошла с ней… – я внимательно посмотрел на отца с матерью.
Не жду от них каких-либо комментариев касаемо прошлого Жасмин, рассказал им всё, что знаю, во избежание ненужных вопросов (хотя в подробности тоже не углублялся, это лишнее – хватает тех фактов, которые уже известны). И советы, в данном случае, им лучше держать при себе, зато понимание ситуации, полное принятие моего выбора и поддержка – помогут справиться с имеющимися сложностями, а, главное, не обзавестись новыми. Разрываться между родителями и любимой женщиной не стану, ни при каких условиях, даже если их мнение изменится, и они вдруг попытаются повлиять на меня, опасаясь за мою жизнь.
«Рискую? – да» – впрочем, сейчас ничто не остановит на пути к цели – желаемому счастью. Семью хочу, детей! Встретил ту самую и никогда от неё не откажусь. И не допущу, чтобы кто-нибудь нам мешал.
– Бедняжка… досталось от мужа-садиста… терпеть издевательства, насилие столько лет… – тяжело вздохнула мама. – С трудом представляю, как она вынесла всё, не сломалась, не потеряла надежду и веру в хорошее, не разочаровалась.
– Фонд не дал ей опустить руки окончательно, – пояснил. – Заботясь о чужих детях, старалась отрешиться от личных проблем, абстрагироваться – как угодно назови.
– Я вот, о чём подумал… – начал, было, отец. – Богдан, твои чувства очевидны, не вызывают сомнений…
– Но что? – разглядываю его озадаченное выражение лица.
– А с её стороны – тоже искренне? – несмотря на все слова, сказанные им ранее, продолжает уточнять важные моменты – наверное, больше для собственного успокоения интересуется.
За меня волноваться не стоит.
– Конечно, любит. Почему спросил об этом?
– Быстро переключиться после болезненных отношений с одного мужчины на другого… ну-у… как минимум странно… – он резко замолчал, пожимая плечами.
– Договаривай, – я нахмурился.
Догадываюсь уже, к чему клонит.
– Возможно, то, как ведёт себя, это всего лишь благодарность за помощь и спасение, по принципу – позволяет быть с ней взамен на уверенность в завтрашнем дне.
– Сава! – возмутилась мама, – что за чушь ты несёшь? Нашего сына нельзя любить, по-твоему? Обязательно надо искать подвох? Я, например, не вижу ничего удивительного: девочка просто расцвела рядом с Богданом, захотела женского счастья, а обстоятельства, при которых они встретились – вовсе тут ни при чём, мало ли, как бывает, все люди по-разному справляются с душевными ранами. Осталось добавить, будто пользуется положением. На меркантильную особу она не похожа.
Согласен. Отцовское заявление тоже не понравилось и выглядит, отчасти, оскорбительным.
Хотя и я допускал такие мысли…
– В чём ты обвиняешь Жасмин? – оправдываться не собираюсь, а защищать её буду.
– Да какие обвинения? Вы оба неправильно поняли, – с упрёком произнёс он. – Она производит впечатление порядочного человека – никаких претензий не имею. Решилась полностью изменить жизнь – молодец, заслужила, чтобы с ней достойно обращались, и повторюсь, – перевёл взгляд на меня, – ты тот, кто в состоянии дать это.
– Запутался совсем… – противоречие на противоречие звучит. – Мы ведь обсуждали с тобой… А как же твоя фраза: если нужна, то нужна безраздельно. Добивался честных ответов, желая выяснить, как далеко я готов зайти и с чем смогу смириться. Помощь предлагал, опять же, если потребуется…
«Поспешил с выводами? Услышал историю целиком, и появились сомнения?».
– Да не об этом я. Не получилось бы, что потом ты станешь ей не нужен…
– Всё. Хватит, – я встал с кресла, планируя уйти из гостиной. – Спокойной ночи. Утром мы уедем и больше не потревожим.
– Сынок, пожалуйста, останьтесь. Ну, куда вы поедете? В нашем доме Жасмин не найдут. Сава, сделай что-нибудь! – и маму расстроили...
– Подожди, – отец перегородил собой дорогу.
– Что ещё? – сейчас я раздражён и взвинчен. Не ожидал от него подобных умозаключений.
– Прости за замечания, не должен был это говорить… лезу, куда не просят… – смотрит виновато. Стыдно стало? – Правда, рад за вас обоих. Единственное, о чём предупрежу тебя: ошибки не допустимы, причём, отмечу – именно с твоей стороны. Любите друг друга? – замечательно. Береги её, тогда не потеряешь доверие.
– Умеешь ты заставить понервничать, – покачав головой, расслабленно выдохнул. Его понять несложно: я бы тоже переживал за своего сына, окажись он в столь неоднозначной ситуации. – Кстати, забыл сообщить: если беременность подтвердится, то это мой ребёнок – теперь точно знаю. Поэтому, дедушка и бабушка, думайте лучше о будущем внуке или внучке, – и дети у нас будут в любом случае — свои или приёмные. А может: и те, и другие?
Родители ничего не ответили, хотя по глазам и счастливым улыбкам вижу – довольны новостью.
– Богдан! – послышался взволнованный голос Жасмин сзади.
Проснулась.
Я обернулся. Она торопливо спускается по лестнице, а приблизившись, бросилась в мои объятия. Заметно и ощутимо напряжена.
– Что с тобой? Зачем встала? – заключил её лицо в ладони. – Тебе плохо?
– Нет, всё в порядке, – вырвалась и, схватив за руку, настойчиво потянула за собой, – ты нужен мне… Ульяна Андреевна, Савелий Никитич, извините, заберу вашего сына. Спокойной ночи.
– Идите-идите, – по-доброму усмехнулась мама.
– И вам спокойной ночи, – иронично добавил отец.
Мы поднялись в спальню.
Жасмин закрыла дверь изнутри на защёлку и сняла халат, представ в обнажённом виде.
– Раздевайся! Чего смотришь? – буквально приказала. Упёрлась руками в бока. – И в постельку быстро ложись, – её поведение и настрой определённо заводят, возбуждают, а внезапно прозвучавшие командные нотки даже нравятся.
Намёк, конечно, понятен, но неожиданно для себя растерялся, не зная причин, по которым срочно приспичило заняться сексом. Прежде не видел такой – жаждущей, одичавшей, изголодавшейся, как после долгого воздержания или разлуки, напоминает взбесившуюся фурию – от желания трясёт крупной дрожью.
– Объясни уже, что с тобой? – начал стягивать с себя одежду.
– Богдан, не томи… скорее... — застонала нетерпеливо.
– Родители не смущают?
– Нет, постараемся потише.
Она накинулась на меня, оседлала, как только улёгся на кровать, и ловко взяла в оборот.
«М-м-м… моя маленькая хищница» — хочет верховодить? Я не против.
39
Жасмин
В меня словно дьяволица вселилась…
Не знаю, какими словами лучше описать своё состояние – зависимость, острая потребность в любимом мужчине, одержимость в чистом виде, и даже это не отражает полностью того, что творится со мной.