Любовница №2358

Он какое-то время стоял, не шелохнувшись, вдруг провел рукой по моим волосам:

— Тебе есть что сказать?

Я сглотнула. Может, все к чертям? Рассказать все, с самого начала, сбросить этот груз. И пусть как хочет. Пусть решает сам. Ведь он должен поверить. Он хочет честности. Я тоже ее хочу.

Я отстранилась, вглядываясь в его лицо, ища хоть крупицу поддержки, хоть намека на понимание. Все сказать. Не мучиться. Прыгнуть в пропасть. Я стиснула пальцы, отошла на шаг.

Его взгляд полоснул сталью, нетерпением. Я опустила голову:

— Наверное, я должна извиниться за происшедшее в ресторане. Я не должна была…

Фирел лишь развернулся и просто пошел к лестнице, не сказав больше ни слова. Кажется, он хотел услышать вовсе не это.

14

6 лет назад

Дарка перетирала посуду, изображая на лице вселенское страдание. Мать велела. И стояла у плиты, наблюдала. Все верно: если за Даркой не следить — толку не будет.

 Когда раздался неожиданный стук в дверь, мы все вздрогнули. Кармелла тут же схватила меня за руку, открыла створку шкафа, втолкнула в ворох висящих вещей и заперла. Сквозь решетчатую дверцу мне было видно комнату, и я жадно припала щекой к холодному пластику.

— Кармелла, открой.

Она не спешила. Прислонилась спиной к косяку и говорила через дверь:

— Макс, проваливай. Я сегодня не работаю.

В дверь стукнули так, что она подскочила на хлипких петлях:

— Знаю. Дело есть к тебе. Открывай, не будь дурой.

Кармелла бегло окинула взглядом комнату, пристально посмотрела на шкаф, в котором я пряталась, будто удостоверялась, что убежище надежно. Наконец, глубоко вздохнула, задрала подбородок и отодвинула задвижку, опираясь рукой об косяк. На пороге стоял мужчина лет сорока с коротким светлым хвостиком на затылке. Он осклабился и сделал шаг в квартиру, но Кармелла так и стояла, перегораживая вход рукой:

— Чего тебе, Макс?

— Человек тут к тебе.

Кармелла хотела захлопнуть дверь, но Макс выставил ногу в проклепанном сапоге.

— Сказала, не работаю. Завтра. Или оглох?

Макса не смущал такой отпор:

— Дочкой твоей интересуется…

Кармелла нахмурилась:

— Я тебе говорила, урод, чтобы не смел мою дочь продавать. Или яйца надоели? — она покачала головой: — За мной не заржавеет, Макс. Я за дочь торговаться не стану. Здесь это каждый знает.

— Ты сперва выслушай, стерва. Никому ваши щели не нужны.

Я невольно зажала рот ладонью. Как же все это было мерзко. Но, кроме меня, похоже, никого не смущало. Дарка по-прежнему перетирала тарелки и изредка поглядывала на дверь. Но молчала. Кармелла лучше знает, что и как говорить. Это правило.

Она упорно держала оборону у двери:

— Чего надо от моей дочери.

— Поговорить. Спросить кое-что, — уже другой голос.

Кармелла, видно, обмеряла взглядом того, второго:

— Говори здесь.

Макс не вытерпел, схватил ее за руку и отпихнул от двери, заталкивая  квартиру. Дарка отложила тарелку и замерла с полотенцем. Напряглась. Едва не поводила носом по воздуху, вынюхивая опасность.

— Пусти человека, паскуда, — Макс толкнул ее в грудь.

Кармелла ничего не ответила. Попятилась на несколько шагов, уперла руки в крутые бока, загораживая собой Дарку. Мужчины вошли. Второй был довольно молодым, в темной искусственной куртке. Не походил на местного — не было на спокойном лице той едкой желчи и вороватости, отличавшей трущобников. Он обернулся на Макса, кивнул:

— Спасибо. Дальше я сам.

Тот какое-то время стоял, прожигая взглядом Кармеллу, но все же вышел. Кармелла кивнула Дарке, чтобы та ушла подальше, к моему шкафу, сцепила руки на груди:

— Что нужно от моей дочери?

— Узнать кое-что, мисс Монтана, — незнакомец пошарил в наручном коммуникаторе, и коммуникатор Кармеллы характерно пискнул. Так пищит, когда совершается финансовая операция. Он кинул ей денег. — Просто спросить. Ничего дурного. Можете быть спокойны.

— Спрашивай. Но учти — я отсюда не выйду.

Он кивнул, нашарил глазами Дарку:

— Вы знакомы с мисс Мелиссой Абьяри?

Я затаила дыхание, еще сильнее прижала ладонь к губам. Только бы не выдать себя. Внутри все тряслось. Я мерзла, будто сидела в рефрижераторе.

Дарка какое-то время стояла истуканом, потом замотала головой:

— Нет.

Незнакомец не выразил недовольства. Казалось, у него вагон терпения. И какого-то пугающего приличия. Это дружелюбное спокойствие напрягало посильнее нападок Макса.

— Не очень уместно, мисс. Я был в школе. Там сказали, что вы подруги.

Дарка хмыкнула:

— Тогда зачем такие вопросы? Знакома. Учимся в одном классе. Но я много с кем учусь. Много с кем знакома. Это не значит, что мы с кем-то друзья.

— У меня нет намерений причинить вред мисс Абьяри. Я здесь по поручению ее отца.

Сердце подскочило, но тут же ухнулось. Папа в тюрьме. Я — единственная, кого к нему пускают. Он не мог дать никаких поручений. Я не знала этого человека. И отлично помнила, как два дня назад бежала из квартиры. Только бы Дарка не выдала меня. Этому человеку нельзя доверять. Только бы не купилась.

Дарка пожала плечами:

— А я тут при чем?

— Возможно, вы знаете, где я могу найти мисс Абьяри? Я был в квартире — там никого нет. И судя по тому, что я увидел, не будет.

— Я ничего не знаю. Муравейник большой — ищите. Мое какое дело. Только когда найдете, напомните, что она мне за два обеда должна. Пусть отдает. Деньги на дороге не валяются. А хотите — за нее отдайте. Если такой добрый.

В этом была вся Дарка: мелочи, детали — именно они придают правдоподобия очевидной лжи. Она это знала с пеленок.

— Скажите, мисс, у нее есть друзья? Есть кто-то, к кому она могла бы пойти?

Дарка покачала головой:

— Я никогда не слышала. Ни о родственниках, ни о друзьях. Есть отец — больше ничего не знаю. Да и знать не хочу. Плевала я на ее друзей.

— Отец  в Центральной тюрьме.

Она брезгливо скривилась и пожала плечами.

— Тогда чего вы от меня хотите, мистер?

Незнакомец задумчиво кивнул и посмотрел на Кармеллу:

— Я могу надеяться, что вы сообщите, если что-то узнаете, мисс Монтана? — он сунул в руку Кармеллы синюю пластиковую визитку. — За отдельное вознаграждение, разумеется. Я буду очень признателен. Поверьте, мисс Абьяри тоже.

Та взяла, кивнула, напирая, вытесняя его из квартиры роскошной грудью:

— Конечно.

Дверь, наконец, захлопнулась, но Кармелла тут же обернулась, посмотрела в мою сторону и приложила палец к губам, призывая оставаться в укрытии. Она какое-то время смотрела в глазок, прикладывала ухо, слушая звуки в подъезде. Наконец, подошла и открыла створку шкафа:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вылезай, девочка.

Я с трудом выбралась из вороха пропахших пылью вещей. Меня трясло, но было какое-то спасительное ощущение нереальности. Будто сейчас встряхнусь, проморгаюсь — и все закончится. Я опустилась на стул.

Кармелла положила мне на плечо теплую ладонь:

— Знаешь его?

Она протянула мне визитку. Имя ни о чем мне не говорило. Я покачала головой.

Кармелла подошла к ящичку, достала бокал и початую бутылку бренди. Плеснула и выпила залпом:

— Я и сама с тобой перетрухала… Вот видишь, девочка, прятаться надо так, чтобы не достали. Иначе и думать не хочу, чем все это может закончиться. Тебе нельзя здесь оставаться.

15

В эту ночь я почти не спала. Не знаю, кто смог бы уснуть на моем месте. Чужой холодный дом, чужая кровать. И тишина такая звенящая, что хотелось кричать. Я ворочалась в холодном поту, не находя покоя. Снова и снова прокручивала в голове злосчастный разговор с Фирелом. Его скупые вопросы, мои глупые ответы. Все должно было быть не так. Не думала, что я так малодушна. Мелкая, трусливая. Он видел меня насквозь. И наверняка презирал. Я читала это в его глазах.

Что же я наделала… Упустила момент. Он сам подвел к нему. А я струсила.