Страница 7 из 26
Старик замолчал, насупившись и задумавшись. Даже лицо немного обмякло и осунулось, возле губ проступили трагические складки, резче обозначились морщины на лбу и под глазами. Известие о смерти старого товарища его явно расстроило.
— Ладно, — вздохнул Иван Дмитриевич. — Не стой на пороге. Ботиночки свои скидывай, куртку на крючок вешай, и в комнату проходи. Там обо всём поговорим.
— Ага, — кивнул я, повесил куртку и присел, развязывая шнурки на ботинках.
— Надевай, — возле меня с глухим стуком упали войлочные тапочки.
— Спасибо, — поблагодарил я. Ногам сразу стало тепло и уютно.
— А чего шапку не снимаешь? Боишься, продует? Так и будешь в ней по дому ходить? — дед иронично поднял бровь.
— Вы, Иван Дмитриевич, слишком много вопросов задаете. Как на допросе. Похоже, задавать вопросы когда-то было вашей профессией, — пробурчал я.
— Ты смотри, и тут угадал, — криво усмехнулся старик. — И ведь не поспоришь. В точку попал. Из бывших я.
— Ментов или гебешников?
— Откуда вы такие шустрые беретесь? — притворно удивился старик. — Тебе вопросы мои не понравились, а сам допрос мне устраиваешь. Вот, посидим чайку с баранками откушаем, я письмо Кости прочту. После, может, и отвечу тебе, коли нужным сочту. Ты шапочку-то снимай. Не стесняйся.
«Петушок» снимать не хотелось, но пришлось. Я вздохнул и стянул шапку.
— Мда, всё страньше, и страньше, как когда-то говорил мой начальник, — протянул дед, рассматривая мою макушку, залепленную тонким слоем бинтов и держащуюся на пластырях у висков и на шее. — И как это понимать?
— Получилось так, — смущенно пробормотал я. — Потом расскажу. Вы записку сначала прочтите.
— Проходи, Алеша, — дед неловко посторонился, пропуская меня в комнату. И когда я сделал шаг вперед, резко притиснул меня к стене, придавив горло предплечьем, а его здоровенная лапа, задрав свитер, вытащила «бульдог» у меня из-за пояса. Дуло пистолета уперлось мне в бок. Я был настолько ошарашен, что даже не сопротивлялся.
— Очень прошу, не дергайся, — тихо попросил дед. — Если ты ко мне без злого умысла пришел, всё будет нормально. Просто не люблю, когда ко мне в гости со стволами являются. Всякое в жизни бывало, и одну важную истину я хорошо усвоил — иногда лучше перестраховаться.
Затем меня ухватили за шиворот и резко развернули лицом к стене. Здоровенная пятерня прошлась по карманам, похлопала по груди и спине, забрала рюкзак. В руки Ивана Дмитриевича перекочевал миниатюрный «дерринжер».
— Ни черта себе, — выдохнул старик, продолжая удерживать меня. — Дирринжер, настоящий. Я такой только у американских офицеров в 45-ом видел. Ты случаем, Леша, в ЦРУ не подрабатываешь?
— Наоборот, — буркнул я. — Сам от них прячусь.
— Так, Алексей, я тебя отпущу, только ты, повторяю, не буянь, не надо. Навыки у меня ещё остались, могу ненароком стрельнуть и тебя положить. Письмо где?
— В боковом кармане рюкзака.
— Замечательно.
Рука старика перестала прижимать меня к стене.
Я развернулся. Старик уже отошел на пару шагов и внимательно контролировал каждое моё движение.
— Ты в комнату-то проходи, — пригласил хозяин.
Я зашел и осмотрелся. У дальней стенки — печка с дымоходом, уходящим в потолок и лежаком. Из-под заслонки идет волна тепла, слышится треск горящих дров. Посередине комнаты старый стол с потертой скатертью. Рядом четыре деревянных стула. На столе возвышается дымящийся самовар. Недалеко от него чашка с блюдечком и холодильник с вязанкой баранок наверху.
— Присаживайся, — Иван Дмитриевич кивнул на стулья, продолжая держать пистолет наготове, — а я пока сидор твой посмотрю. Может, там тоже чего интересного найду.
— А вам не кажется, что лазить по чужим вещам, нехорошо, — не удержался я. — Как-то это непорядочно выходит.
— Не кажется, — отрубил старик. — Ты сам посуди. Приходит молодой парень, говорит, что внук старого друга. Вид такой, словно его крепко били. За поясом ствол. В заднем кармане второй. И как я, по-твоему, должен на всё это реагировать? От излишней доверчивости меня жизнь давно отучила. Много моих друзей в могилах лежат из-за недостаточной бдительности. Да и у меня был случай…
Иван Дмитриевич замолчал, задумавшись.
Внезапно картинка перед глазами потеряла четкость, затуманилась и поплыла. Очередное видение накатило неожиданно, и моё сознание растворилось в событиях 35-летней давности…
«Лето 1943 года выдалось жарким. Девятнадцатого апреля вышло постановление Совнаркома о передаче особых отделов НКВД в ведение Народного Комиссариата Обороны и о реорганизации его в Главное управление контрразведки НКО «СМЕРШ» для борьбы с антисоветскими деятелями, шпионами, диверсантами и другой агентурой немцев, ведущих в тылу Красной Армии террористическую и иную подрывную деятельность. А уже с наступлением июня пришлось, как следует поработать. Старший лейтенант Иван Березин вместе с боевыми товарищами занимался выявлением групп немецкой агентуры на территории Приморской оперативной группы. По данным УКР «СМЕРШ» Ленинградского фронта летом немцы начали массовую переброску агентов именно на этом участке.
С разведшкол фашисткой разведки в Риге, Вентспилсе, окрестностях Таллина, мысе Кумна засылались диверсанты и шпионы, набранные из пленных красноармейцев, моряков Балфлота и идейных противников Советской власти, добровольно пришедших служить рейху.
Генерал-майор Александр Семенович Быстров, руководивший управлением контрразведки СМЕРШ по Ленинградскому фронту и его заместитель полковник Иосиф Лоркиш разработали план мероприятий по противодействию агентуре противника.