Охотники на вампиров

Гермиона резко открыла глаза, поднялась с подушки и испуганно уставилась на господина Риддла, сидящего в углу комнаты на стуле, опустив голову и наблюдая за ней исподлобья. Его глаза блеснули в темноте, и Гермионе стало слишком страшно, чтобы рассказать о своих переживаниях.

Она тяжело дышала, в очередной раз вытирала пот со лба и точно решила не засыпать, но вдруг господин Риддл чуть повернул голову в её сторону и тихо произнёс:

— Вы всегда так чутко спите и мучаетесь с кошмарами?

Больно сглотнув, Гермиона прикрыла от изнеможения глаза, собралась с мыслями и подавленно с придыханием отозвалась:

— Нет. Вы… вы должны понимать, что мне очень страшно.

— Всё, чего вы боитесь, отражается во снах. Думайте об этом меньше.

— За вами не гонится вампир, — с истеричным смешком выдала Гермиона, прижав вспотевшую ладонь ко лбу.

— Я просто не позволяю им сводить меня с ума, — легко изрёк господин Риддл, облокотившись локтями о спинку стула, на котором сидел. — Видите ли, жизнь так устроена, что либо вы будете гнаться за страхом, либо страхи будут гнаться за вами. Я предпочитаю первое, а вы?

Гермиона молчала, страшась поднять глаза на собеседника, который чуть опустил голову, чтобы наконец поймать её взгляд.

— И я, — выдохнула она, нарочно во второй раз вытирая горячее лицо.

— Тогда посмотрите на меня и повторите это, — вкрадчиво отозвался господин Риддл и издал тихий смешок.

Гермиона тяжело вздохнула, схватилась в одеяло и натянула на себя до подбородка, затем поправила все края, подоткнув под себя, и, за это время более-менее собравшись с мыслями, невозмутимо произнесла:

— К сожалению, я не могу контролировать свои сны, господин Риддл. А вы?

Тот тихонько хмыкнул, очевидно, оценив, как ловко она перевернула диалог, и спокойно отозвался:

— А мне не снятся сны.

Гермиона резко перевела на него взгляд, забыв, как боится посмотреть на господина Риддла, но с облечением и в то же время с тенью разочарования заметила, что на его лице была натянута до глаз маска, и только темнота взора сверкала в едва различимых в сумраке глазах. Странное ощущение стало подкрадываться к горлу, чтобы схватить и больно сжать, но Гермиона с лёгкостью отвела взор и зачем-то выпалила то, что даже не ожидала сама от себя услышать:

— Вы можете не прятаться больше от меня.

— В самом деле? — раздался из угла голос, наполненный удивлением.

— Я же видела вас, — в своё оправдание произнесла та, ощущая, как щёки начинают пылать сильнее.

В тот момент, когда господин Риддл впервые снял со своего лица маску, Гермиона подумала, что умерла и возвысилась в небеса, глядя на божественно прекрасное лицо молодого мужчины. Его черты были довольно острыми, но настолько правильными и выразительными, что захватывало дух. Он был похож на ангела, спустившегося на эту грешную землю, и тогда Гермионе подумалось, что он буквально призван быть охотником на вампиров и другую нечисть. В воображении предстали картины, которые она видела на страницах книг — там были вырисованы умелыми руками прекрасные лица древних божеств, сверкающие своей красотой, оттеняя некоторой опасностью, а мысль, что они сильнее обычных людей и могут обрушить на них гнев, устрашала. Это всё заставляло одновременно восхищаться и бояться.

При виде господина Риддла было точно такое же впечатление: она воочию узрела его лик и буквально сразу же подумала, что он невероятно красив, но умопомрачительные черты вселяли в неё и тень страха, что в одно мгновение сдавил ей грудь и заставил как испуганную лань замереть и не дышать. Удары сердца разрывали глотку, а он всего лишь сдавил ей сонную артерию и затаил дыхание. Его зрачки неестественно расширились, а белизна зубов проступила через тонкие губы, но прошла секунда-другая, и он стал отрешённым: отклонился назад, расслабил хватку и спустя несколько мгновений переменил тему.

Гермиона не помнила, как неотрывно разглядывала его с блуждающей улыбкой на губах, отдалённо понимая, что господин Риддл полностью игнорирует её пристальный взор; не помнила, как он уложил её в кровать и подоткнул одеяло; как посоветовал быстрее уснуть, ибо ночь коротка, а каждый прожитый день, в котором за ней принялся гнаться вампир, тяжёлый; не помнила, как она закрыла глаза и провалилась в сон, чутко ощущая обступившие тёмные тени, несущие что-то зловещее, но в то же время разжигающие любопытство.

И вот, она проснулась после кошмарного видения, чувствуя себя спокойно в обществе с господином Риддлом, полностью уверившись, что он наверняка защитит её сон. Ночь подходила к концу, загорался новый день, не принёсший ни луча солнечного света — за окном светлело мрачное небо, предвещая дождь.

Господин Долохов вернулся под утро и, согреваясь горячей настойкой из шиповника, поведал о том, что ему не удалось загнать в угол эту тварь. Гермиона в полном изумлении вслушивалась в рассказ о том, как господину Долохову пришлось всю ночь гоняться за вампиром по лесам, а после искать его следы, чтобы выяснить, где находится дьявольское логово, но, как оказалось, вампир был очень умён и хитёр: он увёл свои следы к реке, а прежде оставил их по всему лесу так много, что тот чуть не заблудился и нашёл дорогу обратно только к наступлению рассвета.

В комнате повисло разочарование Гермионы, и господин Долохов подарил ей ободряющую улыбку.

— Не переживай ты так, милая. Мы обязательно поймаем этого ублюдка и найдём способ убить его.

Он подмигнул ей и хлебанул настойку, а Гермиона залилась слабым румянцем, не сумев подавить улыбку — господа ей нравились: они были спокойными и дружелюбными, в меру разговорчивыми, и та почему-то чувствовала себя с ними очень легко.

— Может быть, стоит всё-таки поговорить с Его Преосвященством епископом? — снова озадачилась она, когда разливала вторую порцию настойки в их кружки.

— Вы же понимаете, мисс, — глубоким голосом начал господин Риддл, подняв на неё глаза, — что епископ сейчас не в себе. Если он узнает какую-то информацию, которую из него может вытянуть вампир, вряд ли это сыграет нам на руку. Вампир охотится на вас, желая уничтожить, ибо вы ему, скорее всего, мешаете, а Его Преосвященство епископ ему полезен, потому, пока вы живы, полагаю, тому ничего не грозит. Я уже разговаривал с господином Долоховым на этот счёт, и мы оба пришли к выводу, что цель вампира — епископ, но прежде ему, кажется, мешаете вы.

— Откуда ему знать обо мне? — нахмурилась Гермиона, опустив руки. — Он видел меня только на площади…

— Он видел вас всё время с Его Преосвященством, потому заинтересован. Мне не хочется так выражаться, но в данном случае вы исполняете роль наживы. Пока мы знаем, что вампир вами заинтересован, не отойдём ни на шаг, обеспечивая безопасность вам и заодно выполняя своё дело.

— Шах и мат, — легко добавил господин Долохов, допив настойку и откинувшись на спинку стула.

— Я понимаю вас, господин Риддл, — кивнула Гермиона, коря себя за узкомыслие: в самом деле, не просто так они ошиваются возле неё — прежде всего, они хотят поймать вампира. — У меня всё равно нет выхода, кроме как слушаться вас, ибо моя жизнь висит на волоске.

— Нет, душа моя, выход есть всегда, — протянул господин Долохов, подняв на неё исподлобья взор, встретившись с которым Гермиона почувствовала себя очень странно и невольно отшатнулась.

— Просто вы выбрали то, что вам оказалось ближе и желаннее, — добавил господин Риддл, ровно так же, как и господин Долохов, посмотрев на неё.

Повисла тишина, в которой Гермиона не знала, что ответить, однако оба тут же приняли невозмутимый вид, поднялись из-за стола и, поблагодарив за всё, направились к выходу, предупредив, что будут следить за ней в целях её же безопасности, и ещё раз напомнили, что епископ не должен об этом знать.

***

Выполнив всю работу в церкви, Гермиона уставшая поплелась домой, выходя к дороге, которая вела её в сторону леса, где как раз и стоял её дом. За весь день она ни разу не столкнулась с охотниками, но и епископ Снейп, на удивление, весь день сторонился её, словно она относилась к сорту тех редких прихожан, которые пренебрегали молитвами. К концу дня Гермионе пришла мысль, что епископ нарочно избегает её, и это усилило веру в то, что он был околдован вампиром, о чём как раз и рассказывали ей господин Долохов и господин Риддл накануне. Решив не вмешиваться в это и полностью послушаться их, она не стала предпринимать попыток разговорить духовника, потому молча удалилась домой, внимательно глядя себе то под ноги на размытую дождём дорогу, то по сторонам, пытаясь уличить признаки хоть какой-то души рядом.