Страница 7 из 107
Показательная казнь благотворно повлияла на желание Дрына к сотрудничеству. Отведённая мной минута давно закончилась, а мужчина продолжал вещать, хватаясь за любую возможность сохранить себе жизнь. Описанная им картина мне категорически не нравилась. Оказывается, у Хада будут проблемы не только с кланами, что вскоре вернутся в провинцию, но также и с местными криминальными боссами.
Всё началось две недели назад, когда стартовало массовое переселение. Шайки разбойников и раньше особо не стеснялись проверять путников на прочность, а когда народ принялся массово покидать свои дома, так и вовсе распоясались. Западную часть они не трогали — изменённые собаки навсегда отрезали желание прибрать к рукам ту область. Зато в центре и на востоке резвились по полной. Все банды вышли из тени, заявив о своих правах, произошёл раздел сфер влияния и образовались многочисленные группировки. По сути, те же самые кланы, только без тотемов. Барон, которым меня постоянно пугал убитый главарь, управлял несколькими мелкими шайками. Ему выделили западную, самую неблагополучную часть провинции. Поживиться здесь было нечем, поэтому моё появление Дрын с товарищами приняли за хороший знак — аристократ на коне мог принести много кредитов. Но самое интересное, что Барон не являлся самостоятельной фигурой. Дрын слышал об этом мало, но смог донести мысль о том, что он подчиняется некоему Графу, а тот, в свою очередь — ещё кому-то. По какой-то причине главари банд использовали в качестве кличек аристократические титулы, видимо, чтобы подчеркнуть свою важность и силу. От Тонлера практически ничего не осталось — всё, что можно было украсть, бандиты уже прикарманили. Тех, кто возмущался — уничтожили, остальных заставили работать. Крестьянам, по сути, глубоко плевать, кому платить дань — в казну провинции, или бандитам. Последним ещё выгодней — криминальные авторитеты обеспечивали какую-никакую защиту. Но и это оказалось не самым плохим. Оказывается, прознав о том, что творится в Лестар, в провинцию хлынули любители халявы со всех империй, превращая территорию в клоаку, заполненную отъявленным отребьем. Даже удивительно, что они до сих пор не рискнули сунуться в Фасорг. Видимо, изменённые собаки их знатно потрепали.
— Это всё, мил сударь, — заверил меня Дрын. — Барон живёт в пригороде Тонлера, захватил себе хорошее поместье. Туда мы свозим добычу, там же происходит её распределение и награда особо успешным искателям. Не нужно нас убивать. Не стоит оно того. Кто детей моих кормить будет, коли не я? Трое у меня, старшой вот, со мной на промысел пошёл. Да и нет других дел у нас теперь, крестьян за людей нынче не считают.
— Не стоит убивать? Что-то ты о моей семье не думал, когда пускал арбалетный болт в грудь, — усмехнулся я, наконец-то поняв, что меня смущало в образе мужчины и подростка. Они походили друг на друга, словно и взаправду являлись близкими родственниками. Дрын побелел от страха, но я продолжил:
— Хотя шанс выжить у тебя действительно есть. Единственный. Альтернативы ему не будет, поверь этому трупу. Хочешь жить, то прямо здесь и сейчас даёшь клятву верности на крови клану Бурого Медведя, что управляет всей этой провинцией.
— В рабство меня хочешь взять? — Дрын довольно быстро осознал, к чему я его призываю. Но смутить меня было невозможно:
— В полное и безоговорочное. Эта провинция принадлежит моему клану, и мы не намерены плодить здесь беспредельщиков и бандитов. Вся мразь, что завелась в здешних землях, станет либо нашими рабами, либо трупами. Третьего не дано.
Поголовно истреблять бандитов я не видел смысла — у Хада в подчинении слишком мало людей, чтобы разбрасываться даже такими негодяями. О семье он думал… Клятва верности, подкреплённая кровью, не позволит бандитам натворить бед или начать бесчинствовать. Медведь такого не допустит. Как ни крути, но у нас почти пять тысяч одиноких женщин, нужно подумать о том, чтобы найти им спутников. Чем не вариант для развития?
— Не боишься, что тебя за такое пырнут ножиком в какой-нибудь подворотне? — не удержался Дрын. Даже на время о страхе позабыл. Мил сударем больше не называет.
— Боялся бы я ножиков, не подставлялся под арбалетный выстрел, — спокойно заметил я. — Даю вам с сыном минуту, чтобы обсудить моё предложение. Затем либо вы отправляетесь вслед за своим главарём, либо приносите клятву верности. И ещё. В Лестар будет царить закон. Докажите свою полезность — будете жить, как обычные жители, ничем не ограниченные. Слово сына вождя Бурых Медведей!
Вокруг меня на мгновение образовалось белоснежное облако, причём достаточно мощное и насыщенное. Дух-хранитель внимательно следил за своим отпрыском и подтвердил его право на такое решение.
— Время пошло! — я снял с Щербатого блокировку головы, но обсуждения, как такового, не последовало. Видимо, подтверждение тотема окончательно лишило бывших крестьян собственной воли. Дрын задал лишь один вопрос:
— Согласны мы, мил сударь. Что делать-то надо?
Общение с Тенью не прошло даром — нужные слова я запомнил досконально. Вручив мужчине нож, я заставил Дрына повторить за мной клятву верности, после чего надрезать ладонь и капнуть кровью. Капля так и не упала на землю — она испарилась в полёте, показывая, что Медведь принимает в свои ряды нового человека. Не представителя клана, но соискателя. После этого о Дрыне можно было не думать — если он задумает против меня что-то плохое, дух-хранитель прикончит его раньше, чем он начнёт воплощать свои мысли в реальность. Щербатый повторил за отцом и вскоре передо мной стояло двое поникших крестьян, осознавших, что отныне они являются рабами непонятного клана. Я достал бумагу и набросал Хаду небольшое письмо, предостерегая от переселения и объясняя свою позицию с бандитами. Уверен, названный брат сможет пристроить их в правильные руки.
— Сейчас вы отправляетесь в Фасорг. Найдите князя и передайте ему это письмо. Самим его не вскрывать, не читать, не уничтожать. Это приказ. От себя расскажите, что творится в городе. Всё понятно?