Страница 5 из 7
Потом неотвратимо и неожиданно наступил день моего отъезда. Мы долго пытались проститься, но нам до конца так и не удавалось осознать, что это конец, и что мы больше никогда не увидим друг друга. Все знают, что курортные романы не имеют продолжения, и в этом, конечно же, есть свои преимущества. Например, что с самого начала ты знаешь, что через определенное количество дней будет конец, поэтому особо не настраиваешься на переживания. Но с нами было иначе: мы неистово обнимали, целовали, трогали друг друга, как будто пытаясь памятью рук и губ запечатлеть ускользающее сквозь пальцы время. Мне хотелось оставить у него кусочек себя, и я написала на листке бумаги слова из песни, которая мне тогда нравилась, вложила его в маленькую коробочку, надушенную моими духами, и отдала ему. Не знаю, как возможно, чтобы человек из другой страны, из другой жизни, из другого мира, говорящий на другом языке, мог быть настолько родным и близким. Вы ничего не знаете друг про друга, но угадываете каждое слово. Один начинает говорить, и второму кажется, что первый озвучивает его собственные мысли. Вы мужчина и женщина, но так похожи, что, кажется, будто одна душа разделилась надвое и поселилась одновременно в двух телах. И вам теперь не нужно зеркало, чтобы увидеть себя со стороны, потому что теперь вы видите себя друг в друге.
Я не просила и не хотела этого, но Джемиль пришел проводить меня. Подарил милый сувенир на память. Мы сидели около reception и не могли вымолвить ни слова. Слова были неуместны и не нужны нам. Я видела, что он переживает, и нарастающий блеск в его синих глазах, как ничто другое, выдавал его волнение. Я мало что чувствовала, пока не приехал наш автобус. Только после этого я четко осознала, что это ВСЁ. Что на этом месте рассказ о нас резко обрывается. Я смотрела на него сквозь стекло, он стоял с печальным трагичным выражением лица и махал мне рукой. Тогда мне казалось, что я – главная героиня какого-то очень грустного фильма о любви. Любви, которую убили сразу после того, как она родилась. Утопили, как котенка. Безжалостно, как и бывает в жизни.
Я сидела в автобусе и не могла остановить поток неконтролируемых слез. Не так часто в этой жизни мы встречаем кого-то близкого и по-настоящему родного, так редко это случается с нами. Жить у моря и слушать крики петухов – вот чего мне действительно и по-настоящему хотелось в тот момент. А теперь мне нужно было забыть о том, что нечто до боли родное и близкое встретилось на моем пути. Все внутри разрывалось от какого-то ужасного чувства несправедливости этого мира и всех происходящих в нем событий. И я не знала, как все это можно разрешить.
Как только я оказалась в самолете, я начала записывать все, что чувствую. Я писала письма – в голове и на бумаге. В день отъезда Джемиль вложил в мою руку листок с его телефоном и емейлом. Я знала, что у нас нет будущего, но забыть о существовании друг друга было уже невозможно. Процесс начал свое стремительное действие, и мы уже ничего не могли с этим поделать.
С тех пор я не переставала разговаривать с Джемилем в своей голове. Часть бесед, происходивших в моем сознании, я выплескивала в письмах. Еще в Турции он попросил меня сделать себе аккаунт в одной из социальных сетей для того, чтобы писать ему, как у меня дела, и что происходит в моей жизни. Я никогда не была сторонником всех этих порталов для общения, но несмотря на это, в первый же день зарегистрировалась на сайте. Всю жизнь я считала, что если людей не связывает какой-то обоюдный интерес или дело, их общение постепенно само сходит на нет. Я понимала: единственное, что у нас есть, это те счастливые дни, проведенные вместе, поэтому изначально не хотела продолжать наше общение. Но я ошибалась: нас связывало слишком многое. Наша зеркальная схожесть, общий ритм жизни, одинаковые интересы и ценности, одинаковое ВСЁ. Мы были прорисованы друг под друга как под копирку, и благодаря этому между нами было какое-то удивительное космическое понимание и притяжение. У нас даже собаки были одной породы! И таких совпадений было десятки. После того, как Дже в первый раз позвонил мне, он сказал: «Ты точно моя девушка, – у тебя даже вместо гудков играет одна из моих любимых песен».
Дальше все развивалось стремительно. Словно сорванный ветром листок, меня закрутило в бурлящий водоворот чувств и эмоций. С самого начала я говорила Джемилю, что у нас нет будущего, и это страшно ранило его, потому что в его тридцать ему уже хотелось найти ту самую «правильную» девушку, чтобы создать с ней семью. Он обожал детей и мечтал о мальчике. Он мог подолгу говорить о том, как будет здорово, если у него родится сын. Я хорошо понимала его, потому что до рождения своего сына, сама была буквально одержима идеей о ребенке. Сколько себя помню, мне всегда хотелось стать мамой. Во мне было столько любви, тепла и нежности, что я буквально физически ощущала необходимость с кем-то поделиться этим. С Джеем было то же самое. И ему не терпелось поскорее претворить свои мечты в реальность. Но любовь сама выбирает нас, и на его пути попалась такая неподходящая я, которая была замужем, имела ребёнка и неустанно твердила ему о том, что у нас нет будущего. Я подходила ему по многим параметрам, кроме того, что я ничего не собиралась менять в своей жизни.
Наша переписка с Дже носила нарастающий характер: сначала было всего несколько писем в день, затем их количество постепенно увеличивалось и увеличивалось. Мне хотелось рассказывать ему обо всем: о новых открытиях каждого дня, прочитанных книгах, увиденных фильмах, спонтанных мыслях. Мой внутренний разговор с самой собой наконец-то нашел достойного оппонента, с которым можно было разделить все краски этой удивительной жизни. Мы болтали ночи напролет, и я все чаще встречала рассвет, не отходя от компьютера. Мужу говорила, что я работала с текстами. Никогда в жизни я не врала с такой легкостью. И вовсе не потому, что пренебрегала его чувствами. Просто не хотела, чтобы он лишний раз переживал и будоражил уклад нашей спокойной устоявшейся жизни.
Мы говорили с Джемилем обо всем на свете и обнаруживали между нами все больше и больше общего. Нам ничего не стоило проговорить до четырех или шести часов утра – когда мы были вместе, часы летели как секунды. В первый раз в жизни я нашла в мужчине 100 % понимание себя и поддержку. Теперь я знала, что на свете есть человек, который чувствует этот мир так же, как я, интересуется тем, что я люблю. Которому для того, чтобы в моем представлении быть идеальным, нужно просто быть самим собой.
Мы были одинаково ревнивы, вспыльчивы и мечтательны в своих устремлениях. Я видела, что в его большом сердце есть место благородству и чистым живым порывам. Я часто восхищалась его добротой и искренностью. Мне нравилось, что он мог всерьез беспокоиться о давно не приходившей в отель бездомной кошке и организовывать с другими сотрудниками гостиницы ее поиски. Нравилась его жажда справедливости, честность и готовность сражаться за правду.
Каждый раз, когда я садилась писать нашу историю, я испытывала странное приятное волнение, сравнимое с тем, что испытываешь перед свиданием с мужчиной. Мне было интересно и страшно одновременно, какими в этот раз предстанут передо мной её главные герои. Будут ли они похожи на самих себя? Откроют ли мне сегодня какую-нибудь истину, которую я не могла разглядеть, будучи непосредственной участницей событий. Я ждала откровения и прозрения. Желание описать события данного отрезка наших жизней было для меня своеобразной попыткой самоанализа. Я неистово хотела запомнить каждое слово и мгновение. Усвоить этот урок, который мне так щедро и неожиданно преподнесла жизнь.
И очень скоро я начала понимать, что процесс записи моих дневников приносит мне удовольствие. В течение дня я мысленно ждала момента, когда у меня будет возможность сесть спокойно за ноутбук и продолжить писать о нас. Наш роман был похож на ноктюрн – лирическую ночную мелодию. Нас связывала музыка – в ее обычном и самом широком понимании. Полная солидарность в музыкальных пристрастиях и космическое совпадение музыки душ. «You are my mirror, my soulmate» – часто говорил он. И я понимала, что это правда. У нас были одинаковые взгляды на жизнь и людей, схожее чувство юмора, идентичный привкус горечи в сердце и тень печали на лице. Даже иллюзии относительно этого мира у нас тоже были одинаковыми. Несмотря на то, что каждый из нас был разочарован в чувствах, все равно мы оба были глупыми перфекционистами, которые хотели совершенной любви от совершенного человека. Такой, в которой даже ошибки были бы окрашены в идеальный цвет.