Страница 21 из 196
— Вечером два вдовых барона в гости наведались. Так нахваливали девочку, что тошно стало. А она, пьяная, рот разинула, слушала все эти потоки приторной лести. Управляющая перед гостями стелилась, как шлюха при виде золота. Леди Ребекка еле-еле выгнала уродцев, сославшись на обет сподвижения в поисках славы, а то разговоры потихоньку начали подходить к тому, что девушке её положения не пристало быть безмужней. Одним словом — падаль. Тьфу!
— Ей же шестнадцати нет, — искренне изумился я.
— Зато она богата и родовита, — вздохнула Лукреция. — Когда на кону стоят доходные земли, соляная шахта, несколько торговых судов, благосклонность герцогини да Айрис и графский титул, многие готовы спрятать совесть в железный сундук под большой замо́к.
Волшебница снова замолчала и поглядела на меня.
— Но ты ведь не за моим ворчанием пришёл?
— Угу, — состроив невинную и карикатурно наивную физиономию, ответил я. — Мне бы поскорее посетить представительство Магистрата.
— Разрешение получить? — прикрыв глаза, переспросила волшебница, а когда я повторно угукнул, покачала головой. — У меня сегодня другие намерения относительно времяпрепровождения. Возможно, когда будем в столице в следующий раз, то отведу и дам личную рекомендацию.
Я вздохнул и поджал губы. Ведьма весьма недвусмысленно набивает себе цену. Она всё же торговка магией и не может просто так упустить выгодное предложение. За столько времени я достаточно узнал волшебницу и совершенно не удивился повороту событий.
— Хорошо, сколько я должен дать тебе золотых, чтоб твои намерения изменились? — стараясь не выглядеть раздражённым, спросил я.
Подумалось, что если сегодня не успею, то придётся выискивать время позже, а мне не терпелось приступить к изучению магии. Любопытство — мать его! — толкало мою пятую точку навстречу неведомому. Это же обидно — иметь в реале возможности игрового чародея из какой-нибудь продвинутой ролевухи и быть не в состоянии ими воспользоваться! Как гласит поговорка: близок локоток, а не укусишь.
Женщина вытянула руку, в которую с кровати прыгнул узорный костяной гребень.
— Мне действительно есть чем заняться, но если оплатишь мне кое-какие расходы, то постараюсь поторопиться и вернуться не затемно. И хотя Магистрат открыт для денег денно и нощно и стоит звякнуть золотом в дверь, как недавно ты стучался ко мне, как сразу с кроватей повскакивают и отворят, но нет никакого желания бродить по ночной Коруне: даже в приличном квартале могут в темноте вылить на голову горшок с детскими какашками.
— Я с тобой: мне всё равно нужно в город, чтобы повидаться с братьями по гильдии, — усмехнулся я в ответ.
— Тебе не понравится, — протянула волшебница, наклонившись ближе к зеркалу и дотронувшись гребнем до чёлки.
— Тем не менее я настаиваю.
Лукреция пожала плечами.
— Я предупредила, остальное — дело твоё, но я буду прицениваться к столичным юнцам-содержантам, готовым за звон золота скрасить несколько ночей одинокой волшебнице. Учти.
Магесса мечтательно закатила глаза и вздохнула, а когда снова поглядела на меня, то хмыкнула при виде моей ошарашенной физиономии.
— Ты думал, я изо льда сделана? Я тоже хочу жарких танцев на простыне. Ну, да ладно. Успеем и по моим делам, и по твоим, и в Магистрат заскочим. Через три четверти часа буду готова, — широко улыбнувшись, произнесла волшебница.
Я скривился и почесал в затылке. О, как поэтично она обозвала секс: «танцы на простыне»! Надо запомнить выражение.
Я улыбнулся и, отвесив лёгкий полупоклон, вышел на лоджию. И как раз вовремя, ибо во дворике разворачивались интересные события. У фонтана стояла Клэр. Юная графиня облокотилась на бортик, а потом выругалась и сунула голову в воду, заставив целые ручьи политься через край под ноги.
— Де́хме морьи́р. (Дайте мне умереть), — донеслось до меня.
К гадалке не ходи — и так видно, что девушке очень хреново.
Я покачал головой и неспешно зашёл в свою комнату. Катарина и Урсула уже были при параде и во всеоружии. Как-то не воспринимались всерьёз голое плечико храмовницы, декоративные доспехи и боевой фальшион на перевязи в придачу к четырём пистолетам: двум тяжёлым, мушкетного восьмого калибра, то есть в целый дюйм, и двум кремнёвым револьверам калибра полдюйма, что примерно соответствует тридцать второму охотничьему по земной классификации.
Урсула закинула на спину фальшивый двуручник, заткнула за пояс ножны с кошкодёром, а в петлю на бедре — мушкетон, представляющий собой абордажный мушкет с очень коротким стволом. Фактически отличался от пистолета только прикладом. Четыре таких образца нашлись в ящике с оружием, но поскольку не подходили ни знати по статусу, ни солдаткам по табелю, то остались невостребованными до сего момента.
Тётя Урсула придирчиво оглядела меня, поправила мою шпагу, а потом подмигнула, развернулась и залезла в сундук. Оттуда вытащила широкополую шляпу с пышным пером. Казалось, она сняла головной убор с убитого д’Артаньяна, причём легендарный герой книг Александра Дюма представлялся не застреленным, не заколотым, а павшим смертью храбрых со сломанной шеей и отпечатком пятерни на коже. Так и хотелось назвать Урсулу госпожой Порто́ской, но, увы, не было здесь таких персонажей.
— Мы готовы, юн спадин, к штурму борделей, — бодро отрапортовала она, нахлобучив себе на голову шляпу вместо пышного берета, который носила раньше. Я поглядел на головной убор, и мечница щёлкнула пальцем по полю: — Это свежие столичные веяния, юн спадин.
— А с чего ты про бордель заговорила? — прищурился я и перевёл взгляд с ухмыляющейся Урсулы на смущённую Катарину.
Но ответ последовал не от них, а со стороны Андрея.
— Так эти язвы подслушивать бросились, причём обе. Чуть по мне не потоптались. Ты только вышел, а они к стенке ломанулись и ушами прилипли, как присосками.
Лейтенант отодвинул балдахин и явил недовольную физиономию.