Страница 11 из 196
— Деточка, — язвительно улыбнулась Урсула, — я только-только вернулась с небольшой и не очень победоносной войны. Трофеев нет, работы нет, скромные деньги кончились ещё в походе, домой нужно принести хоть что-то. Кошелёк дырявый, кираса во вмятинах, кольчуга и гамбезон требует починки, пороховница пустая, и только шкура целая. Вот и хватались с соратницами за всякое дерьмо. А что стреляла, так не мне её судить. Двуликая нас рассудила, чё ей до́лжно сдохнуть на дуэли, значит, тому и быть.
Катарина вскинула брови, нехотя кивнула, соглашаясь с собеседницей, а потом тоже показала пальцем в сторону города.
— Во-о-он там находится цитадель ордена. Пять лет не была. Зайдём?
Я кивнул. Несмотря на всякие неприятности, храмовницу с местом, где из неё сделали полузверя-получеловека, связывало многое.
— А ты же во тьме хорошо видишь? — хитро прищурившись и слегка наклонив голову, спросила Урсула у Катарины.
— Получше простого человека, но если совсем уж темно, то не яси как вижу. А тебе зачем это?
— Там есть местечко одно, — продолжала мечница, — можно сделать ставки на драку в потёмках. Я бы поставила на тебя.
— На что? — переспросил я, поглядев на женщину.
— Ну, эта, юн спадин, таверна как таверна, а ночью собираются охочие до азарту и ставят на бочку кувшин. В кувшин золото-серебро-медь и прочие ценности. Если драка на кулаках, то можно помалу, а если на ножах, то денежка уже большая. Потом гасится свет, и начинается кто кого. Кто последний на ногах, того и кубышка с добром. А ещё в выигрыше те, кто угадают победителя.
— Это жульничество! — воскликнула Катарина, искренне возмутившись. Даже румянец проступил сквозь загар на щеках, и она захлопала глазами, как будто её на рынке в первый раз обсчитали.
— Да никто не будет потом по мелочи судиться! А вот если большая деньга на кону стоит, там да, могут и спицу потом сунуть под кольчугу в тёмном переулке. Ночной народ очень не любит, когда кто-то жульничает ловчее, чем они.
— Я не буду, — надула губы храмовница и сложила руки на груди.
— Ну, не хошь, значит, не буду за колечко ноздре тянуть, как упрямого телёнка, — развела руками мечница, а потом снова спохватилась, ткнув пальцем в сторону храмовницы. Прямо любо-дорого смотреть за их перепалками! Они настолько разные и при этом так хорошо дополняют друг друга, что невозможно сдержать улыбку.
— А хошь ставку на смерть поставить? — продолжила Урсула.
Катарина нахмурилась, зато я влез в этот диалог, в очередной раз не поняв прикола.
— Ставка на смерть?
Урсула игриво сделала губы бантиком, чувствуя, что зацепила собеседника интересной темой, и можно дальше травить байки.
— Да-а-а, — протянула она шёпотом. — Ставка на смерть. Знашь, юн спадин, приходишь в торговый дом, где делают ставки, и говоришь: «Ставлю на свою смерть. Коль сдохну, прошу отдать выигрыш доверенному человеку, коли придёт». Я перед каждой войной на себя ставила, а в грамоте своего муженька указывала. Но для солдатки выигрыш небольшой, ставочницы много шансов не дают, а вот купчихам, кады ставят, что не вернутся с проверенного пути, много потом отзвякивают. Солдатки у костра шептали, что у Линды мамка выиграла аж десять тыщ золотом. А ещё поговаривают, будто бы она потому и сбежала с нами, что кубышка в руках у сироты слишком жжёт душу всяким ночным пройдохам. А тёмные духи только и ждут, чтоб подтолкнуть человека в лапы жадности. Но, как бы то ни было, к знатной графине прибиться не самая плохая затея, ежели частью золота поделиться за приют и молчание. Но если байка правдива, то где Линда столько денег спрятала, никто не ведает. А сама молчит. Её уже и подпаивать пытались, а всё одно молчит.
Я поглядел в сторону оруженоски юной графини. Неужели Ребекка всё знала и потому приютила девчушку, несмотря на то, что та мало что умела в военном деле? Но рыцарша весьма умна, должно быть, ещё что-то, одной лишь жалости мало.
— Юрий, — позвала меня Катарина, тоже некоторое время глядевшая в сторону Клэр и пухленькой Линды, — а какие твои намерения в делах в Коруне?
Прежде чем ответить, я пожал плечами.
— Сначала надо найти своих братьев, которые имеют миссию в столице, отдать донесения, получить распоряжения от старших, да и Лукреция очень наставила посетить контору Магистрата, чтоб получить разрешение на обучение колдовству и сделать взнос в гильдию. Если не получу грамоту, могут и язык вырвать, как Марте, если вообще руки не отрубят в придачу к голове. Тётя Урсула, какие ещё казни в королевстве практикуют?
— Да разные, — ухмыльнулась мечница и начала перечислять, закатив глаза: — Тебе могут стручок медленно сшоркивать наждачным камнем, могут крутить его раскалёнными щипцами. А ещё…
— Хватит! — буркнула Катарина. — Урсула, я поняла уже, что тебе очень хочется в бордель. Из тебя это лезет, как кислое тесто из горшка.
— Я, между прочим, мужня́тая, — кокетливо поправив подол гамбезона, парировала мечница, отчего нас с храмовницей пробило на смех. Вот что-что, а это нашу спутницу никак не сдерживало. Помнится, она менестреля в таверне зажала в угол безо всяких моральных терзаний. А тем временем Урсула вытянула палец вверх и громко выкрикнула: — Истинно говорю! — А потом шёпотом добавила: — Дочку бы куда отправить на это время, а то до корней ухи отгрызёт, мол, мама, а как же папа?
Мы снова засмеялись, а позади нас раздался недовольный голос Лукреции. Обернувшись, увидел, что быстро волшебница шла в нашу сторону, нервно размахивая своей записной книжкой.
— Срочно надо в Магистрат. Куплю свиток с заклинанием против блох, вшей и клопов. Жуть как боюсь эту гадость.
Магесса тряхнула головой, издав тихое «бр-р-р».
— Свиток? — переспросил я. — А как он действует? Надо произнести волшебное слово, и возникнут чары?
Настала очередь Лукреции нахмуриться в недоумении.