Голливудская Грязь (ЛП)

ГЛАВА 102

Десять минут спустя, загрузив покупки на заднее сиденье грузовика, мы выяснили, что отключение электричества было вызвано аварией на электростанции. Мне бы хотелось разузнать больше подробностей, но излишняя болтовня означала для меня зря потраченное время. Мне рассказал об этом на заправке Карл. Я понимающе кивнула и спросила его, можно ли купить шоколадные батончики «Ролос» за два доллара по акции. Оказалось, что нет.

На обратном пути к Коулу мы проехали мимо съёмочного комплекса. Он поговорил с сотрудниками службы безопасности, которые заверили его, что они будут тщательно следить за любыми вандалами, которые могут появиться, воспользовавшись отключением света.

Мы тронулись и поехали, а я фыркнула. Вандалы? Это Куинси. Если парни ожидали неприятностей, то им предстояла впереди долгая ночь. Мы сделали последний круг по городу, затем медленно поехали назад, фары были включены, наши глаза внимательно всматривались в дорогу.

Когда мы подъехали к белому зданию, освещённому лунным светом, я кинула взгляд на свой дом и подумала о маме. В это время ночи она уже спала. И даже не знала об отключении электроэнергии, но мне было странно думать о ней одной в этом доме. Как только я уеду, она останется совсем одна. Эта мысль, как и все предыдущие, тоже казалась непривычной. Но я привыкну. Мне придётся. Вполне естественно, что, когда птенцы вырастают, они покидают гнездо.

Мы расположились на полу в гостиной Кирклендов. Я нашла свечи и зажгла их, но, когда большую комнату наполнили блики мерцающего света, внезапно представила, как пламя лижет стену, пузырятся обои, и поспешила задуть несколько свечей. Ну, вот. Сейчас горят четыре. Достаточно, чтобы видеть, просто не совсем чётко. Мы распаковали сумки в гостиной, пол был усыпан нашими вещами, Коки осторожно пробирался через эту кучу. Заметив на полу за спиной Коула его какашки, я кивнула ему и передала коробку с салфетками. Потом надела новую ковбойскую шляпу Коула и разорвала упаковку «Нердс Роуп»1 и стала жевать длинную конфету с одного конца, переставляя нашу добычу. Коул вернулся, подхватил петуха, а я вытащила пакет с горошком и протянула ему.

— Насыпь немного в его ванну. Коки понравится клевать их с подстилки, — слова прозвучали неразборчиво, так как мой рот был полон сладкой вкуснятины, но Коул понял, и кивнув, схватил пакет и направился в ванную. Нам придётся построить для Коки загон во дворе. Он стал слишком большим, чтобы находиться внутри, хотя Коул и хотел сделать из него домашнего петуха. Я нахмурилась, глядя на конфету. Ему. Ему придётся построить загон во дворе. Глупо считать, что мы продолжим вместе проводить время. Только потому, что секс с ним разрушил мой мир и перестроил его совершенно по-новому. Только потому, что нам было весело, мы были безрассудны и целовались в проходе «Уолмарта». Даже если моё сердце будет разбито, когда Коул Мастен покинет город, это моё дело, а не его. Вот что мне нужно было запомнить.

— Там нет света.

Я подняла глаза и увидела Коула, стоящего в тёмном углу гостиной, рядом с ванной комнатой.

— Ну и что? — пожала я плечами. — Ему больше не нужно тепло. Он уже не цыплёнок.

— Не возражаешь, если мы посидим на заднем крыльце? Пока не включится электричество? — Коул держал Коки под мышкой, как футбольный мяч. Футбольный мяч, которому он сейчас чесал грудь.

Я схватила купленную бутылку вина и поднялась на ноги.

— Конечно. Я захвачу стаканы.

После третьего стакана, когда мы сидели, свесив наши босые ноги с крыльца, и моя голова лежала на его плече, я решила рассказать ему о том вечере. Вечере, когда проходил предсвадебный ужин. Мы потеряли Коки в темноте, время от времени откуда-то издалека доносилось его кукареканье. И каждый раз Коул запускал руку в горошек и выбрасывал горсть в траву. Следующим летом Синди Киркленд придётся, проклиная его имя, вырывать ростки гороха. В какой-то момент, где-то на втором стакане, его правая рука скользнула в мою, наши пальцы сцепились, и так там и остались. А уже на третьем стакане моя голова покоилась на его плече, и я решилась заговорить.

— Это было какое-то сумасшествие, — начала я ни с того ни с сего. — То, что я сделала тем вечером. В статье написали правду о том, что произошло.

— Сумасшествие – не всегда плохо, — единственное, что сказал Коул, и я была этому рада. Затем, глубоко вздохнув, впервые в жизни рассказала всю историю.

ГЛАВА 103

На ферме случалось всякое. Больниц поблизости нет, а Талахасси, если возникала какая-то проблема, был слишком далеко. Так что у нас могли произойти разные вещи. И одной из таких вещей был сироп ипекакуаны. Если ребёнок или бестолковый взрослый, или животное съедали что-то, что не должны были, ипекакуана вызывала приступ неукротимой рвоты, которая избавляла организм от всякой гадости. И ипекакуана была тем, что легло в основу Моего Плана.

Устроить это было легче лёгкого. В ресторане на десерт подавали крем-брюле, украшенное разными ягодами. Я налила сироп во фляжку и спрятала её под платьем, закрепив на бедре. После первых тостов, извинилась и направилась в ванную комнату, но прошла мимо неё на кухню. Там обняла Риту, шеф-повара, и вытащила фляжку.

— Не возражаешь, если я придам главному столу немного дополнительного вкуса? — это оказалось очень просто сделать. Мы жили в «сухом» графстве, где продажа спиртного ограничена, и его можно найти разве что в частных домах.

— Я просто притворюсь, — улыбнулась она, — что не видела тебя. Блюда пронумерованы, ваш стол под номером один.

Мне хотелось бы сказать, что я колебалась, когда мои пальцы сжимали серебристое горлышко фляжки, но это было бы ложью. Два дня сдерживаемого гнева, час вежливой беседы за ужином с фальшивыми друзьями – всё это подтолкнуло меня к действиям, и через минуту я вышла из кухни, подпортив все двенадцать десертов.

После этого только и оставалось, что сидеть, потягивать шампанское и наблюдать.

Ипекакуана шандарахнула неожиданно. Подобно взрыву. Большая доза могла причинить вред. Я не дала своим жертвам слишком много; каждому десерту досталось около половины крышечки от фляжки. Скотт оказался, что было просто идеально, первой жертвой. Увидев, как он откусил свой первый кусочек, я поднялась, отошла на несколько шагов и прислонилась к стене, покачивая бокал шампанского в руки с недавно наманикюренными (профессионально!) ногтями. Бриджит заметила мои передвижения и бросила на меня странный взгляд, её локоть дёрнулся по привычке, чтобы предупредить Коррин. Та оглянулась, пожала плечами и откусила первый кусочек десерта. Я смотрела на Бриджит в упор, пока она не отвела взгляд, сосредоточившись на десерте, как будто это было самой важной вещью в её жизни. Что в данный момент именно так и было. Наш длинный стол стоял впереди и делил комнату пополам, с каждой стороны сидели по три пары, меня со Скоттом втиснули в центр, потому что свадьбы имеют навязчивую идею посадить жениха и невесту на самом видном месте, наплевав на необходимость свободно двигать локтями, чтобы иметь возможность разрезать стейк.

Прислонившись плечом к стене, оклеенной розовыми обоями, я смотрела на большие серебряные часы, которые выглядели так, словно были здесь со времён Гражданской войны. Светопреставление началось через четыре минуты после того, как Скотт засунул первый кусочек в свой лживый рот. В этот момент он разговаривал с Бобби Джо, она сидела слева от него. Не было никаких предупреждающих знаков: Скот не схватился за живот, не зажал рот, не побежал в ванную. Он просто открыл рот, и его вырвало прямо на лиловый кардиган Бобби с низким вырезом, только подчёркивающим практически отсутствующий бюст, её крик был достаточно громким, чтобы заставить каждую голову в комнате повернуться. Я хихикнула, наблюдая за парнем Бобби Джо, её кузеном Фрэнком, когда он попытался отстраниться, отчаянно уперевшись руками в стол, но Скотт ещё не закончил, второй приступ произошёл, когда он попытался встать. Скотт отодвинул стул, подобрал под себя ноги, схватился за край стола, и тут всё опять повторилось. На ужин мы ели жареные зелёные помидоры. Кусок плохо прожёванного помидора попал в ухо шаферу Скотта, Буббе, и на мгновение там повис. Здоровяк размахивал руками, стремясь смахнуть ошмёток, но сам стал следующей жертвой и вывалил на Тару и Скотта содержимое своего желудка.