Ученики Берендея

Поднимаю руку:

− Теперь и ты помолчи. Сам разобраться постараюсь, а нет − подскажешь. − Испытания прошли успешно. Кажется, я своего достиг: колдун по прозвищу Поприще частичное представление об объекте получил. Надеюсь, убедил его, что набору кубиков цены не знаю. Иначе б сразу их раскрыл и стал вносить поправки, как учитель. О, этим делом, я уверен, маг промышлял, пока не довелось расстаться. Не будь у Жени своего комплекта, неизвестно, поплутать пришлось бы сколько. Колдушка воздвигал преграды, а Евгений их перемещал в пространстве и покидал там, где никому не причинят хлопот… Возможно, преувеличиваю я, но Поприще на минутку не мог ручатам передышки дать. Физически не мог.

И всё же, кубиками овладеть мне помог некто, кто обнаруживать себя пока что не спешит. Что они из себя представляют?

«Мечта тиранов, кому о существовании их известно».

Я тихо ойкнул: мне персональная была подсказка вновь, только для моих ушей. По двенадцать кубиков в девяти рядах. Внутренняя, мягкая подсветка, все плоскости всплывают и уходят, вращаются, друг друга не цепляя, − просто идеальное устройство. Кубик Рубика, знакомый с детства, едва ли принцип повторил. Стало известно − подсказки ждать не заставляют, − каждый кубик имеет пять рабочих поверхностей, шестую занимает буква либо знак; владелец должен разгадать девиз и следовать ему… Меж тем, все связи Поприще нарочно спутал, чтоб я не охватил картины в целом, и за моими действиями лукаво наблюдает, затаив дыханье.

Вращая помаленьку нижний ряд, приметы местности я восстановил, как их запомнил, от Арки до заставы. Колдун кивал, разочарованье предвкушая. Сейчас! Я сделал ложный выпад, будто бросить кубики ему собрался. Как он хватал руками воздух, перебирал молекулы азота с кислородом, пока не сообразил:

− Я допускаю и прощаю резвость юного ума. Я многое готов простить, но предметом этим… Боюсь, подумать надо. Нет, не могу! Твои поступки и слова − дешёвка!

− И на такую ты попался. Скрипеть зубами брось, иначе удалю… − Подумав чуть, твёрдо прибавил я: − Удалю не только от себя, а с этой шахматной доски.

Колдушка сделал над собой усилие, и через миг я не узнал его. В миру, будто экскурсией теленок соблазнился, экстремалом побывать на бойне:

− Отныне я твой раб.

Я к кубикам вернулся. Должно, я нарушал обычай здешний, не испытав благоговенья перед таким поступком да и перед вещицей этой. Современным выражаясь языком, предо мной мерцал экран дисплея, на котором протекала кем-то начатая игра. Сто восемь кубиков, пять вариантов наличия жизни либо полное отсутствие её. Вот, к примеру, женщина из селенья на песчаной отмели бельё полощет. Этажом выше, за лёгкой рябью, кипел страстями люд торговый; чудеса и сласти, профессиональные обманщики и ворьё. Грань слева была занята оленями на пастбище. Правая грань транслировала соревнования, возможно: человекообразные созданья, в униформе чёрной, колодец спешно засыпали.

− Кто такие?

Колдушка подбежал на цыпочках, заглянул поверх руки моей.

− Слыхать слыхал: являются и бродят чужаки, − откуда? с целями какими? − неведомо. − В лицо подобострастно заглянул и выпалил: − Могу понаблюдать, коль хочешь, ведь у тебя других забот полно.

Поприще ведал, говорит о чём. Снаружи грохот нарастал. Я высунулся из дупла, забыв про осторожность. К заставе приближался караван торговый. Судя по количеству штыков, мимо заставы намеревались провезти спроса повышенного товары, в количестве несметном. Уж пиками ощерилась охрана, смельчаков две дюжины от группы отделились основной и устремилися к дубам; на тетивах шёлковых калёны стрелы уж лежали, командиры краткий миг победы предвкушали.

И вновь неведомая сила вмешалась в расстановку сил: будто в штаб меня с докладами позвали, − казармы внутрь отбросило чужой взрывной волной. Стрелы полета я не услышал даже. Через парадный вход, в дубовую она проникла крепость, вонзилась в переборку огорчённо − аккурат, где только голова маячила моя. «Что везём?» − хотелось крикнуть. − «Лечебный насморк», − они могли ответить. Опять же, кто я им? Однако, будь соловьи-разбойники на месте, купцам пришлось бы принять бой и дань обильную, обидную платить, как пить дать.

− Стрелять умеют, − я промолвил.

− Да и ты не промах! − раздалось за спиной не очень внятно. Печеньем контрабандным Поприще рот и карманы набивал. − Ишь, увернулся с четверти полета. В твои лета похвастать я таким не мог.

Льстецам я спуску не даю:

− Чтобы впредь не возвращаться, относительно предмета, карты этой, то её ты больше не увидишь. Разве что, в руках моих. Но будет лучше, если всё расскажешь сам.

Он помялся:

− Эти, с колодцем, поговаривают, из команды разрушителей.

− Кормил борщём − тащи жаркое.

− Что уж так с наскоку, передышки не даёшь? − Ловчила сотворил сачок и попытался слово лишнее поймать да под язык вернуть, но на стекло магическое, воздвигнутое мною, натолкнулся, − в этом деле я преуспел, и на экзамене последнем получил «зачёт». Старик и так, и эдак − вязнет молоток, сачок скользит. − Ну, ладно, буду говорить. Ты только мне рецепт стекла покажешь. Стену от северных ветров поставить, прочную наверняка, хочу. Так вот, о разрушителях. Ваш мир на грани уничтоженья скорого, вот всякие и лезут уравновесить наш. Чтобы сюда не перебегали ваши инкарнаты. Среди девятских посему союзников нашлось немало, но лично я не против. С умными всегда приятно завести знакомство. Я поведу и покажу…

Заговаривая мне зубы, списание излишков в холодильнике произвёл колдун. Яишница с сиреневыми желтками на сковороде зажурчала, на двух тарелках ломти колбасы образовали горку оркестровых инструментов, как бы приглашая в самодеятельном кружке участие принять. Разделить же трапезу колдун меня не торопился звать.

− Злой старикашка ты, знать − много знаешь, да говорить не станешь. Цену набиваешь.

Поприще задержал желток на кончике языка, слизнул и очи закатил. Посмаковав, ответил:

− Тебе, Андрейка, я полезным чем подольше оставаться жажду. Вот спросить хочу: сила имени твоего в чём заключена? Ударение на слог второй, − стало быть, привалит счастье на вторую половину жизни, а ты так молод.

− Зачем мне третий прибавляешь слог?

− Исключительно ради блага твоего. Чтобы приблизить День твой.

Ему в лицо я рассмеялся:

− Мой враг желает мне добра? Попробуй доказать.

− Изволь! − И пальцы жирные протянул колдун, десяток кубиков перевернул да без оглядки оценил реакцию мою. − По кругу отныне будут бегать великаны, за тенью собственной гоняться. До сто первого поворота соловьи-разбойники так и не домчат. Вижу, ты и без кубиков на выдумку горазд, а вместе, стоит захотеть, мы всех недоумков построить сможем, и будем стричь овец…

На кубиках происходило то, что он задавал вращением фрагментов.

− Достаточно. Руки убери. Сам напросился… Кстати, стопочка блинов, увенчанная мороженным и клубникой в виде дворца, тебе ничего не напоминает?