Соединение

2

«Я хочу умереть, не видя его. Иначе моя смерть была бы слишком унизительной. Лишь немного яда. Немного яда мне не повредит. Возможно, только немного изменит меня, и иллюзии закроют мои глаза. Его надо наказать: ты посмотри, во что превратилось мое тело. Почему мы не смогли это выдержать? Я не могла это выдержать. Я не могу этого выдержать. Возможно, это бы закончилось не смертью, а чем-нибудь более счастливым: возможно даже, это бы … Чем? Нет разницы: совсем нет разницы в том, чем бы что-то закончилось, если бы могло. Суть не в этом. Суть в боли и удовольствии».

Выпал снег. Снег покрыл тонким слоем почерневшую траву. Снег таял на черной дороге. Небо было серым и спокойным. Оно было покрыто плотными желтоватыми мягкими тучами. Ветер возникал порывами. Было морозно.

Здания висели вокруг. Они показывали уродливые раздувшиеся основания.

Он шел спокойно, не оглядываясь, вдоль чрезмерно вытянутого здания. Здание было сделано из плит, покрытых мелкой коричневой плиткой. Стены ступенями увеличивали высоту, заворачивались внутрь. Здание сворачивалось из-за его движения справа от него. Слева, повторяя изгибы дома, застыли надувшиеся грязные железные машины. Здание было очень большим. Оно разрасталось ввысь, окружало объекты, двигавшиеся с его внутренней стороны– по всей видимости, оно соединяло объекты, попавшие в его центр, темным тоннелем с небом.

Она, согнувшись, тащила тело обеими руками так, что его ноги влачились по земле. Юноша прошел в один из ходов внутрь дома. Она не спешила. Она протащила тело немного дальше. Остановилась у другого хода, затем прошла внутрь. Ход расширялся, шел вверх и вниз. Шахта была занята телоприемниками и складками лестницы. Она потащила тело вверх по лестнице. Она поднялась на 13-ый уровень, бросила тело рядом с красным металлическим листом, заслонявшим проход. Она опустилась рядом с телом, положила голову на пол.

Проход открылся. Она старалась не издавать шума. Вошла. В ноздри ей ударила густая вонь мочи, фекалий и гниения. Она быстро вышла, постояла немного за дверью, взяла тело и затащила внутрь.

Запах обладал особенностью. В основном он состоял из тошнотворных составляющих – к ним быстро привыкал нос – они растворялись – оставалась сладковатая плотная часть запаха, которая, обнажаясь, становилась заметной и вызывала приступы рвоты, достигая сознания.

В разорванной небольшими клиньями света коричневой темноте они опустились с телом на пол. Помещение было похоже на узкую высокую нору. Не было слышно ни одного звука. Прямо напротив них поблескивал слабый мутный свет стеклянного оконца двери. Стекло было неровным, матовым. К нему словно прилипло множество прозрачных червей. Она оставила тело у входа, приблизилась к двери, дождалась, пока она откроется, вошла в маленькую комнату.

Посередине комнаты стоял стул. Под ним стояло жестяное ведро. На стуле сидела иссушенная, истощенная женщина в грязной ночной рубашке. Ее щеки ввалились. Череп был плотно обтянут сухой плотью, словно полностью лишенной влаги. Так же плотно были обтянуты кости рук и ног. Седые волосы женщины были подстрижены и не доходили до плеч.

Глаза женщины были закрыты – это все, что ей было от нее нужно.

Она подошла к ней сбоку, посмотрела на нее некоторое время. Она старалась не шуметь, чтобы та не открыла глаза.

Она вернулась в коридор. Там безголовое тело по-прежнему лежало у двери и не двигалось. Она села рядом с ним, подождала некоторое время. Из внутренних помещений не доносилось звуков. Она потащила тело через комнату наружу, стараясь не обращать внимания на женщину, сидевшую на стуле – она боялась, чтобы та не начала шевелиться, не открыла глаза.

С некоторым трудом она затолкала тело в один из вертикально стоявших здесь же, в помещении, контейнеров, выдававшихся из стены, словно открытый кокон. Несколько раз тело выпадало из него, издавая сильный шум – женщина начинала шевелиться. Наконец, контейнер закрылся, приняв тело, и почти сразу же снова открылся. Не теряя времени даром, не обращая внимания на издаваемый шум, она потащила тело волоком к наружной площадке, стараясь не смотреть на бывшую в помещении женщину – ей казалось, что та двигается.

Она бросила тело на небольшую площадку, села рядом. Проход закрылся. Здесь не было ограждения. Дул ветер. Она рассматривала небольшие квадратные плитки, покрывшие стены здания чешуей – между ними были видны крошечные черные границы. Она видела стену. Облака затянули небо. По щекам ее болезненно хлестал ветер острым снегом.

Темно-коричневые стены стали прозрачными в некоторых местах – под ними была видна черная глубина. Неровные блики кое-где покрыли черноту, словно поверх нее лежали прозрачные оболочки. Стеклянная поверхность глубокого колодца. Она положила тело с подветренной стороны. Она полулежала, плотно закутавшись в одежду, опираясь спиной на тело. В глубине открытых прямоугольных колодцев скользили, падая от одной стены к другой серовато-черные, обгоревшие тела. Тела показывались на поверхности, на небольших открытых площадках, замирали там в нерешительности и дальше неловко проваливались в черные пропасти, открывавшиеся за их спинами.

Она полуприкрыла глаза. Теперь она видела серовато-коричневый пейзаж, черные дыры, которые тщетно старались заткнуть падающие сверху расплывающиеся белые глыбы. Она открыла глаза, сосредоточилась на стене – месте, где появилась расплывчатая клякса грязного света. Через некоторое время она почувствовала, что ослабла. Она продолжала скользить глазами по поверхности стены, снова и снова натыкаясь на почерневшую плитку и глянцевитую поверхность стекла.

Свет стал покидать небо и землю. Пространство заполнил серый пепел – он ложился на предметы и делал их темнее. Она смотрела вперед, вглядываясь в очертания черного окна. Ее взгляд затирал и рассредотачивал разлетающийся вокруг серыми мелкими частицами прах сумрака. Ее одежда была пропитана густой жидкостью – пространство придавило ее тело, похоронило ее под слоями праха, оно медленно вытягивало оставшиеся в ее теле соки.

Широкий невидимый тоннель простирался от нее до черной поверхности. Вот появились и черви – она испытывала благодарность к прижавшемуся к ней прямоугольному рту за то, что он питается и уничтожает ее тело. Появился свет. Ее глаза повторяли одни и те же движения: словно волны, налетающие на камни, они отступали от светящегося под прозрачной чешуей глаза, чтобы вернуться к нему и снова разбиться о его поверхность.

Она готовилась уйти – однако, сзади нее находилась женщина – теперь она полулежала на гибридном держателе, опершись на него спиной, ее голова была повернута к окну – женщина должна была закрыть глаза, чтобы не видеть, когда она двинется к выходу.

Темнота поглотила сумрак. Снег перестал идти. Небо под оболочкой окрасилось в синий цвет, что напоминало недавнюю метаморфозу стен здания, ставших в некоторых местах прозрачными, открывших скрывавшуюся под ними темноту. Ее силы тонули в темноте незамеченными, как и ее тепло – так могла бы впитаться в землю ее кровь.

Она дотронулась до своего лица – оно было немного мокрым. Она уже не чувствовала тело паразита, присосавшегося к ней. Возможно, его не было – возможно, пространство паразитировало на ее нервных клетках, откладывая в них личинки: образы окружающего мира. Скорее всего, ее восприятие делят бестелесные паразиты, борющееся за ее тело. Ее чувства распались на короткий срок, продемонстрировав сразу несколько разных картин реальности, словно в ответ на ее мысли, после чего мир снова сросся и окружил ее темными стенами, испещренными норами, и холодом.

Она закрыла глаза. Она смотрела на тело юноши, которое всплывало на поверхность из темноты, частично распадалось, уступая место идентичному телу, снова всплывавшему из глубины, чтобы плавать в его останках и т. д.

Она открыла глаза, чтобы увидеть горящий в глубине здания свет. Она чувствовала необычное ощущение в груди, похожее на боль, как будто ее грудная клетка разваливалась сразу под воздействием внутренних и внешних сил. Она чувствовала слабую печаль, она прощалась с застывшим миром, понимая, что в нем не осталось ничего живого и все видимое – пустые оболочки давно вымерших видов, отлично сохранившиеся останки. Она могла усилить чувство, сделать его всеобъемлющим, опорным в восприятии реальности, сосредоточив внимание на носителе.