Соединение

Появление источника боли было непредсказуемым. Источник боли был невидимым.

Она думала о том, что ей не стоит сожалеть о потерянном раздавленном сбоку теле без головы, потому что оно все равно не могло скрыть ее. Вскоре боль стала постоянной.

Движение представлялось теперь одновременно необходимым и невозможным. Вскоре она заметила, что ее восприятие еще больше изменилось, видимо, вследствие нанесенных ей травм. Теперь она могла уловить лишь медленные фазы движений существ.

Когда произошла остановка существ, она увидела себя неподвижной на том же месте. Искалеченного тела не было рядом. Рядом не было ничего, что могло бы заменить его. Ближние тела, которые были около нее, повернулись к ней, выгнувшись. Расширения их голов изменились в положении, поднявшись на изгибе опоры. Они направили дырявые, покрытые тонкими прозрачными выпуклыми оболочками глаза в ее направлении. Она видела, как по чуть колеблющимся оболочкам начал двигаться белый свет, затем остановившись. Купола их глаз, выпирающие белыми образованиями, расщепленные зрачками света остановились на ней. Она на некоторое время оторвала взгляд от лежавших рядом с ней тел. Тела вокруг по-прежнему барахтались, совершали монотонные движения, их положение изменилось лишь немного. Она снова перевела взгляд на тела, лежащие рядом с ней. Они медленно покачивали головами так, что их внешние световые зрачки перемещались. Под световой областью, держащими мягкий свет прозрачными оболочками, были скрыты матовые, несколько прозрачные образования, контрастирующие со световыми образованиями на оболочках глаз.

Выпуклости глаз тел были фиксированы так, что свет мягко и медленно полз по их оболочкам, как ползли тела по полу.

Вскоре тела подползли достаточно близко к ней и друг к другу. Она посмотрела на прочие тела. Теперь было заметно, что они также медленно ползут, стекаются к тому месту, где она находится. Еще некоторое время она старалась не двигаться. Она думала, что они не найдут ее, если только она ничего не будет предпринимать. Она думала о том, что сейчас, когда она видит движения людей, тела некоторых людей целиком, она может не опасаться того, что они причинят ей боль. Тем не менее, она резко развернулась и побежала изо всех сил только потому, что она этого еще не пробовала.

3

Она двигала себя быстро. Она видела, что тела окружающих существ стираются, смешиваются одно с другим в безумной пляске. Сначала были различимы лишь отдельные поверхности. Они выступали из скопления растянутых игл существ. Отдельные формы, обтянутые кожей света, мягко подрагивали в пространстве, порожденном движением. По ходу движения различимых тел становилось все больше. Они заполоняли на недолгое время освободившееся пространство. Вскоре тел стало настолько много, что было сложно сохранить прежний темп движения. Она пыталась не трогать видимые ей тела. Тела были похожи на ткань, проросшую складками. Они были разных размеров. Некоторые из тел начали срастаться в большие полотна, совмещая рисунки своих волн. Ее движения замедлились.

Серое игольчатое пространство изменилось почти сразу с начала ее движения. Повсюду появилось огромное число стоящих вертикально, колеблющихся, полных складок, тел, которые срастались, заполоняя пространство, иглы стали выдвигаться из пространства вперед, насаживая волны плоти и торча из нее. Иглы стали заполонять свободное место, соединяясь с тканями плоти, прорастая во всех направлениях.

Свободного пространства для ее движений оставалось мало, потому что пространство зарастало не ее движениями, которые сращиваясь, превращали то место, где она находилась, в гигантскую мясорубку. Вскоре она обнаружила, что не может больше двигаться. Она застыла. Она видела серый расширенный короткий прут перед собой. Изогнутая плоть, похожая на обыкновенные складки кожи, разрасталась рядом. Она выглядела подсохшей. Складки сохнущей кожи касались ее своими изгибами, задрапировывали ее. Изогнутые слои плоти срастались с изогнутыми слоями плоти. Их держали и протыкали иглы цвета металла. Она была ближе к толстому концу иглы, и, казалось, игла проходила там, где кончались ее ребра, посередине.

Ее окружали большие листы, похожие на кожу. Дополнительно их поддерживали большие иглы.

Она воспринимала, как свет проходит через складки кожистых поверхностей вокруг, делая их желто-коричневыми. В них были видны темные, серо-синие прожилки, разветвляющиеся, как будто постоянно ломающиеся, и начинающие расти заново от места слома, образовывая углы, неровные линии. В складках, касающихся ее тела, свет умирал, оставляя от себя коричневые и черные следы в провалах плоти.

Затем ее глаза устали. Она закрыла их. Открыв их снова, она не поняла, где находится ее тело. Она могла видеть лишь оболочки, застывшие в широких складках, скрепленные друг с другом. Она думала над тем, где ее тело. Она различала тела. Они застыли в складках, а потом начали двигаться. Ее тело должно было тоже двигаться. Тени быстро обволакивали ткани. Тени сваливались на тела волн быстро, единым массивом, пожирая их. Она погружалась в темноту. В темноте проделывал дыру огромный червь, чьи оболочки были призрачно-бледны. Она чувствовала, как ее тело растекается, раскрывает грудную клетку, пожирая тени, проделывая в них дыру, подобно кроту. Она видела это со стороны. Поднявшееся тело ее пугало. Оно проделало дыру в тенях, его голова лежала на них, сверху пожирая их. Возможно, это была ее голова. Она видела, как голова оторвалась от жидкой тьмы. Тьма стекала с ее губ. Ее рот еще был полон ею. Она видела перед собой женщину. Возможно, она стояла перед зеркалом или, скорее, она лежала на нем, перед ним, перед множеством растекавшихся вокруг зеркал, разрезающих ее бликами в жидкой тьме. Ее тело было раздутым. Она посмотрела на голову. По ее лицу бегали карлики, врезаясь в него своими зубами, вытягивая из него и вставляя назад выцветшие, маленькие голубовато-прозрачные, глазные яблоки. Карлики врезались в бледные, неестественные, посыпанные чем-то покровы кожи, зарывались в них, прокладывали в них свой путь, и исчезали. Карлики порой залезали в отверстия, оставленные от вынутых глаз и оставались там, но они никогда не оставляли глаза висеть, они всегда помещали глаза на место перед тем, как исчезнуть. Порой тела карликов раздувались под кожей женщины так, что она покрывалась гигантскими опухолями. Она попробовала притронуться к своему лицу и тут же услышала скрипучий, словно механический, голос: "Что ты собираешься делать? Не смей! Лучше займись делом". Она повторила свою попытку. Теперь она попыталась коснуться завитых небольшими кудрями и уложенных в квадратную невысокую прическу желтых сверху и черных снизу волос: "Я кому говорю? Не смей меня трогать". Она была возмущена или испугана – она не могла понять. Более всего она чувствовала отвращение, потому что она не хотела находиться в этом теле. Она не хотела находиться в этом отвратительном теле. Она боялась карликов, свободно ползавших по ней, разных размеров, больших и маленьких. Она попыталась их стряхнуть. Она кричала: "Я не хочу быть в этом теле! Это тело не мое! Это тело не мое! Оно уродливое, оно лопается!". Она поняла, что не слышит своего голоса, который кричит. Ее несколько механический голос сказал: "Покажи, что ты сделала. Хорошо. Хорошо. Наверно, ты себя плохо чувствуешь? Сходи умойся". Она посмотрела на свое тело. Карлики по-прежнему находились на нем. Они занимались своими делами. Она сказала: "Я к ним скоро привыкну. Я к ним скоро привыкну". Потом собственный голос ответил ей: "Хорошо. Сиди".

Тело. Опухшее, рвущееся. Вид его поверг ее в отчаяние. Механизм, испещренный признаками смерти, не подчинялся приказам, был неуправляем. Тело нелепо, стремительно извивалось на поверхности жидкой тьмы. Переворачиваясь, оно издавало звуки. Оно постоянно говорило. Оно вызывало бессильное негодование. Оно было склонно отдавать приказы и сокращаться. Тело было ей отвратительно. Оно должно было быть уничтожено. Оно должно было быть уничтожено ей, если бы оно не уничтожало ее. Оно уничтожало ее сознание, восприятие, своими хаотическими сокращениями и не менее хаотичными движениями. Она хотела покинуть пределы тьмы. Она не хотела двигаться. Она не хотела слышать скрипучие, приглушенные крики или чувствовать, как раздуваются в теле и на нем постоянно двигавшиеся карлики. Тело не подчинялось приказам. Тело не подчинялось приказам и, возможно, работало бы лучше, если бы у него не хватало некоторых членов. У этого тела явно был избыток плоти. Избыток зараженной плоти. Пространство нахождения обладало качеством принудительности.