Байкал. Книга 5

– Зла скопилось много, а любви мало, вот и остыла природа. А ныне снова Любовь воплощённую согнали с места, так что нескоро сюда опять весна-от придёть… – ответила Басыр. – Бережнее надо к себе подобным. Я вот впервые вместе так много предвечных вижу, ранее не более двух, вот как Эрбин и Аяя. Что ж вы обидели её? За что? Кому она помешала? Эрбин, ты ли сотворил что?

– Она не одна улетела.

– Ах вот как… так, стало быть, калека тот, что через нас прошёл, сильнейший из всех предвечных, кого я видала, это… ваш здешний Арий, твой брат? – она взглянула на меня.

– Ты знаешь тутошних предвечных? Когда вы пришли сюда, разве тут кто о нас ещё помнил? – удивился я.

– Я о вас двоих знала ещё в прежние времена, – сказала Басыр. – Бывала здесь наездами, я тоже люблю по миру-от кататься. Вы одни к дому привязаны, и ваш дом привязан к вам, хоть и странно это, однако.

– А у них странностей полно, – сказал Орсег. – У здешних…

Басыр улыбнулась, но посмотрела на меня с той же улыбкой:

– Верно ты говоришь, незнакомец. Но тем и необныковенны и места здешние, и здешние люди. Уже одно то, что их тут ажно трое народилось за тысячу лет, уже это было бы неправдоподобно, если бы не то, что здесь, под этим Великим Морем один из самых мощных на земле источников Силы.

– Я – Орсег, – сказал Морской царь, с гордостью называя своё имя и прозвание.

– Вона как, так и Морской царь к нам в гости на Байкал пожаловал…

Тем временем пришёл в себя Мировасор, возле которого оставался только Агори. Рыба и Дамэ сидели рядом на камне и спокойно следили за движением, происходившим у входа в пещеру, ожидая, чем всё это окончится.

– Что… где мы? – проговорил Мировасор, глядя на Агори. – Мы живы? Почему?..

– Очевидно, Смерть была слишком занята тем, чтобы заморочить тебя Мировасор, – сказал я.

Он уже подтянулся и сел, оглядываясь по сторонам. И с изумлением узнал Вералгу.

– Вералга… ты… жива?!..

Мы бы засмеялись, но никому особенно весело не было из-за того, что мы не поверили одному из наших, а полностью доверились воплощению Тёмной силы, что овладела нами. Хотя не вполне, я верил как раз Арику, но я не успел ни сказать ничего, ничего сделать, когда едва не произошло непоправимое. И хотя все мне твердят, что на Аяе и Арике какая-то там Печать Бессмертия, я очень сомневаюсь в дарах Повелительницы Той стороны. Поэтому я по-настоящему испугался, когда Мировасор начал швырять огонь в них, а я никак не мог их уберечь, ни остановить Мировасора, хотя мог бы, наверное, камень ему на голову скинуть… но… Я был обескуражен и раздавлен их с Аяей двойной подлостью, да и чудовищный зелёный огонь из глаз и чёрные крылья Арика не на шутку испугали и будто обездвижили меня…

Вералга подошла к Мировасору.

– А ты пострадал, мой друг? Что у вас тут случилось? – мягко спросила она, хотя мягчить уже нечего, он совершенно здоров.

– Арий сбросил на нас лавину! – сказал Мировасор, жалобно блея, вот подлец.

– Ложь! – воскликнул я. – Лавина сорвалась от твоего удара!

– Скажи ещё, что и Байкал взорвал я! – ехидно отбил Мировасор.

Но и я не лыком шит, я ухмыльнулся и ответил ему с удовольствием:

– Нет, конечно, на это тебе не хватило бы Силы.

Мировасор задохнулся от возмущения и онемел на некоторое время, я впервые увидел его растерянным, но зато Рыба и Дамэ были очень довольны, подмигнули друг другу, оживившись, и Басыр улыбалась узкими чёрными глазами. Вералга собиралась сказать что-то, наверняка, нравоучительное, уже и надулась для этого, не замечая, насколько она смешна в это мгновение со своими поучениями здесь, в дымной пещере среди людей, полуодетых в шкуры, в своей шубе и лохматой шапке. И хорошо, что она не успела открыть рта, потому что Агори, маленький и дробный, сказал именно то, что необходимо было сказать сейчас:

– Братья, сестры, предвечные! Да вы что?! – он обернулся по сторонам. – Нас и так немного на земле, нам приходится нелегко в мире, где мы сильнее, но и уязвимее всех! Давайте перестанем враждовать, отныне и навсегда и станем принимать друг друга такими, какими нам пришлось явиться в этот мир. Не судить, не обвинять, не отторгать от себя!

– Не отторгать отдавшихся Аду? Кем же тогда станем мы все? Его рабами? – воскликнул Мировасор.

Агори смешался под его взглядом. А Орсег словно бы подвёл черту:

– Кто изгнан, уже не вернётся, а те, что здесь, не объединиться ли нам?

Мне вовсе не хотелось ни с кем объединяться, особенно с ними со всеми, но я не стал спорить, решив посмотреть, что из этого получится.

Остальные же закивали, оборачиваясь, не кивала только Басыр, она лишь слегка улыбалась, поглядывая на всех. Определённо, она нравится мне…

– Нас здесь восемь, девятая – Арит, в Кемете, как раз то число, что нужно, если что, так, Эрбин? – сказал Орсег.

– Мне не нужно было никакое число, – ответил я. – Это Мировасор придумал ту девятку. А Смерти было безразлично, один я или с компанией, она вела свою игру.

– Ну… сие нам неведомо, – недовольно проворчал Мировасор, поднимаясь, наконец.

Глава 2. Бегство

Мы вылетели из своего убежища, застав всё ту же метель снаружи, но теперь была уже ночь и тьма, и где она гуще, неясно, потому что и внизу и в небе по-прежнему мотала метель, а чернота была перемешана с белизной. Мы летели, как и доселе, держа друг друга за руки, иначе немудрено было бы потеряться. Мы не думали, куда лететь, ясно, что пока нам нет места на Байкале, где у нас теперь не было ни дома, ни возможности его построить, потому что не было даже одежды, чтобы не околеть в первые же четверть суток, нам надо поскорее убраться отсюда в теплые края.

А потому мы неслись быстро, как могли, помогая друг другу, отталкиваясь от земли, вернее, снежных равнин, от верхушек деревьев, от камней и скал. И все же приходилось останавливаться. Потому что люди, хоть и предвечные, не птицы и крыльев у нас нет, чтобы оставаться в небесах, а расстояние огромное. Поэтому к концу дня, или когда мы уже изнемогали, Огнь разжигал костер, издали выпустив струю огня в какое-нибудь дерево, и когда мы спускались, костер уже грел нас. Согревались, дремали или спали у огня, сколько возможно, до того, как огонь прогорал, и мы начинали замерзать, и поднимались снова. Первые дни мы даже не ели.

Мы не ели, да, но мы любились при всяком привале, Огнь, словно утверждаясь этим в своих правах, и моё желание было не меньше, и не тише. И не думали о том, что оставили позади, и главное и тех, кто там остался, об Эрике. Если бы я думала об этом, я, наверное, я не смогла бы и двинуться с места. Но если Арий преступил, то я преступила больше…

Только через три или четыре дня этой гонки, мы, наконец, достигли мест, где снега начали редеть, оставляя проталины, реки и ручьи здесь уже были свободны ото льда, а кое-где по их берегам зеленела трава. И стало возможным не мчать, не останавливаясь, боясь околеть от мороза и голода, но спокойно ночевать у огня, поедая пойманную птицу или рыбу. Этот путь мы с Эрбином в обратную сторону проделали за несколько месяцев, не имея возможности лететь без самолёта, оставшегося на вавилонском холме, но зато, оставаясь ночевать поначалу в уметах, а после в палатке, что мы везли с собой вначале на конной повозке, после на санях… Тогда было лето, как сейчас, когда мы достигли Байкала. Год назад. Всего год и целый год. Сколько всего потеряно снова…

А совсем скоро начались степи, по которым ветер гнал комки перекати-поле.

– Смотри, Огнь, смотри, так и нас гонит сейчас по свету… – сказала я, кивнув на куст, который ветер толкал мимо нас.

Сами же мы сидели, запалив кучу таких кустов, и согреваясь в тепле пламени. Леса здесь нет, хотя бы шалаш построить, редкие корявые саксаулы. В костре на пруте поджаривалась рыбина, которую Арик поймал в одном из ручьёв острогой, что пришлось ему мастерить камнем и огнём из рук, потому что ни ножа, ни хоть какого-то орудия у нас не было при себе. У нас вообще ничего не было, только то, в чем улетели от дома, где в нас посылали проклятия вперемежку с огнём: одежда, в которой были и всё. Хорошо, что здесь ещё были деревья, хоть и редкие, из ветвей которых можно было и орудия смастерить и огонь в костре поддерживать, и шалаш построить, чтобы ночевать не под открытым небом.