Страница 27 из 37
— Что такое, детка?
И тут проснулся мой оголодавший живот. Как заурчит, как зарычит, мама моя дорогая, да там революция, кишка кишке даёт по голове. Покраснев ради приличия, вместо слов о еде, я на последнем издыхании, ой, как кушать хочется, продолжаю тему аллергии.
— Цветы прекрасны, но пахнут сильно вот и чихаю.
— ?
— Да, вы не переживайте, всё уже прошло. А, что у вас вон там за подмостки строят?
— Пойдём в дом, держи платок, прикрой своё лицо.
— Дядь, да я не такая страшная!
— Вот шутница! Через него дыши, да шибче беги в дом.
Ой, не могу. Сама хотела б посмотреть, как я бегаю. В доме, нас поджидала пухленькая, ниже меня на пол головы, гнома. Сколько ей лет и не скажешь, а если б не платье песочного цвета чуть ниже колена, то по бороде и косам вообще решила, что это мужик. Дааа! Кроме своих шикарных размеров, на гномий народ я мало похожа, лицо-то голое. Три волоска под носом, здесь даже за усы не сойдут.
— Здравствуйте.
С приветствием зашла в дом гостеприимного гнома. Переступив порог, скорей всего столовой, застыла у дверей. Комната поражала своими размерами, это вам не девять квадратных метров в девятиэтажке ленинградской застройки. Здесь одни буфеты и столы в пол моей земной кухни каждый. А какие тут витали ароматы. Умопомрачительные.
— Проходи, деточка. Знакомься. Жена моя — Гритта. Вот, мать, привёл тебе ещё одну дочь, нашёл её у озера. Сирота она, родных нет. Покорми, да дай какую-нибудь одежонку переодеться, у наших девок барахла хватает, сундуки не закрываются. Меня зови отцом. Тебя как величать-то? А то спросить забыл. Сколько тебе годиков, малышка? Извини уж старика, за то, что сразу не спросил, растерялся.
— Величают как кому не лень, — не покривив душой, пробормотала я. У гномов имена не привычные для моего слуха, а уж как моё имя по гномьи звучит, и представить боюсь.
— Все зовут по-разному, кто Ланавана, кто Вана, кто Лана, вот так и мучаюсь со своим именем.
— Ага, Иллоя, Хртоня, Дролля есть. Во! Лваной будешь.
— Может просто Ланой.
— А что? Неплохо. Дони где? — обратился гном к супруге.
— В саду, — ответив, хозяйка вышла из комнаты на минутку, вернулась с ворохом скучной одежды сероватого цвета. Всучив мне несколько нарядов своих дочерей, подтолкнула к выходу из кухни куда-то вглубь дома. Я не сдвинулась с места.
— Не капризничай. Иди, переодевайся вон в той комнатке. Девчата сейчас придут, будем на стол накрывать, поужинаем, потом пойдём на площадь смотреть, как наши девочки в конкурсе красавиц участвовать будут.
Так вот для чего помост городили. А как быстро меня усыновили, тьфу, удочерили, просто блеск. Положив ворох одежды на низенький столик, чувствуя очень неудобно себя, обратилась к хозяевам.
— Зачем я вам? Может, пойду? Погостила у вас, хватит.
— А куда собралась? — нахмурив кустистые брови, задал вопрос хозяин.
— Не знаю куда мне, отец, идти, своего дома пока нет, но…
— Зачем засобиралась? Обидели чем?
— Что вы! Я вам мешаю. — Что-то я заигралась в сиротку, как выкручиваться буду. Чем старше становлюсь, тем моложе и глупее себя чувствую. К шестидесяти годам вот уж точно путной старухи из меня не получиться.
— Так, девонька! Сама меня отцом назвала, так что теперь твой дом тут, и ты доня мастера Гриндоля тер Хтракавса. Будешь жить с чадами моими родными на втором этаже, мать комнаты свободные покажет. Выбирай любую. Завтра на ярмарку всей семьёй пойдём, одёгу тебе справим. Подойди ко мне. Покажи ногу. М-дя! Лады, стол пока собирайте, а я схожу к соседу-башмачнику, обувь тебе из чего готового подберу. Завтра с матерью сами сходите к нему, на свой вкус купишь. Но, но…Не перечь отцу, а то петь весь вечер заставлю. Не улыбайся. Мать, ты б слышала, как она поёт!
— Кто поёт? — Спросили заходящие в дом три девушки, не отличавшиеся от меня ни размером, ни безусым лицом.
— Да ваша новая сестра Лана. Давайте скоренько накрывайте на стол, кушать хочется, потом ближе познакомитесь. А я сейчас мигом к Хброне. Пивка, мать, с погребка кувшинчик достань. Приду, опробую.
Уход отца, дал отмашку женщинам наброситься на меня с вопросами. Говорили все разом, мама успевала между делом погонять девчонок полотенцем, чтоб суетились быстрее. Из буфетов морёного дуба доставались разносолы, принесли чисто белую супницу приличных размеров, и водрузили на стол. В этом гаме трудно было разобрать, что кто спрашивал. От головной боли спас гном, вернувшийся с парой туфель шикарного серого цвета, украшенных двумя перламутровыми пуговицами. За стол садились чинно, названная мама, ловко орудуя половником, насыпала всем крапивного супа, щедро положив сметанники, и выдала по большому ломтю круглого белого хлеба. Когда умяли первое, хозяйка водрузила на стол два больших блюда с варёным мясом и подала каждому деревянную миску. Подцепив кусочек средних размеров на вилку, я его оглядела, посолила крупной солью, слегка поперчила, положила на край тарелки перед собой, отрезала маленький кусочек ножиком, подцепила его вилочкой, на эту же вилочку наколола репчатого лучка, еще раз осмотрела созданную композицию и отправила всё в рот. И только потом заметила, что семья уставилась на меня во все глаза. С набитым ртом спросила.
— Что не так? Очень вкусно.
— Кушаешь не обычно.
— В смысле?
— Как принцесса.
— Не смеши, крёстный. Вот бы к этому мяску, ещё бы кружечку пивка, жизнь вообще бы раем показалась.
— Забудь, мала ещё.
— Так мне пятьдесят лет уже стукнуло.
— Вот в семьдесят пять сам налью тебе на твоей свадьбе.
Мама дорогая! Вот это поворот судьбы. Вот это плюшки для моей Таюшки! Ну, уж нет. Муж гном. Ха! Женишка кровососа и одного хватит. Помолчу пока. Как — никак четверть века в запасе. Надо всё-таки сориентироваться, куда это я попала, только бы не другой мир.
Глава 12
Где-то, где нас нет, косматый нечто бесновался вокруг жертвенного круга:
— Не спешите птицы улетать. Вам сюда обратно не вернутся. Я пришёл, и я решаю, лёд и пламя я смешаю, быть избраннице убитой. Ветер, пламя, лёд… ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! ВПЕРЁД!
Билось в припадках его окружение…Печально, нет бы, предупредил кто. Я б, да что теперь уж, по сбритым волосам не плачут. Ну, хоть кто-нибудь бы шепнул…
В гостях у гномов
А девчонки ничего, смешливые. Особенно младшая — Дролля. Готова смеяться над каждым пустяком. Над анекдотами, адоптированными мной под местные условия, сёстры так забавно смеялись, сотрясая мощными телесами.
— Вот значит. Приходит гном домой, к нему жена подошла, за шею обняла и спрашивает ласково: «Скажи, дорогой, у меня волосы красивые? Красивые. А глаза красивые? Красивые. А нос? И нос крас…Погоди, а ты что в зеркале не отражаешься?» — Бу-га-га, да хо-хо-хо смеются мои девчонки.
— Вот ещё один случай. Стоит на рынке старушка, продаёт пирожки с мясом, а к ней хитрый гном подходит, думает, сейчас над бабкой подшучу, и она мне пирожок бесплатно даст. А не даст, орать буду, торговлю всю её порушу. «Что, мать, мясо в пирожках мяукало или гавкало? — Нет, много вопросов задавало.» Хи-хи-хи…
Одна незадача только вышла. Читала, гномы грубоватый народ, оказалась неправда. За неласковое слово можно и чуть ниже спины получить. Дёрнуло за язык парочку не приличных историй рассказывать, мать после них полчаса мне язык с мылом мыла, укоряла словами всё это время, полоща мои уши нравоучениями. Я визжала, дрыгалась, ага вырвешься из тех клещей, как же. Из-за этого чуть-чуть на конкурс не опоздали. Если честно, могли б и не спешить. Так себе самодеятельность. Как догадались, что я и там отличилась. Вылезла, где меня не просили. А всё он, пресловутый ключ на семнадцать. Тоже мне, смотрины, традиции! Девицы толстые туда сюда со сковородками и скалками по подиуму походили, гири потаскали кобылицы, друг другу фасады попортили, вот вам — дулю в ноздрюлю, сильнейшая у них победила. Сейчас там! Разогнав своим возмущённым криком всех с подмостков, кряхтя, влезла на него и заявила, что всё фигня. Красавица должна быть домовита, боеспособна и с самой большой бахчой. После показа размеров тех дынь, что началось. Нет, не свою грудь показала, просто руками размеры наметила. Мужики-гномы заулюлюкали, засвистели мерины сиволапые. Я, недолго думая, с краю сцены подцепив не плотно прибитую дощечку, оторвала скоренько и кинула в особо рьяных крикунов. Когда снесло с ног пару тройку насмешников, народ оценил серьёзность моих намерений.