Проклятые

В самолете, когда тот начал набирать высоту, он положил ладонь на ее кисть и непроизвольно вдавил в ручку кресла, на этот раз сам ища у нее поддержки. Украдкой взглянув на него, Кэрол почувствовала, как внутри шевельнулось сочувствие, и, развернув ладонь вверх, нежно сжала его красивую руку. Он ответил тем же, и получилось, что пальцы их переплелись, что сильно смутило Кэрол. Было в этом что-то, нарушающее их деловые поверхностные отношения и даже не укладывающиеся в рамки дружеских, хотя таковыми их тоже назвать нельзя, что-то интимное, волнующее.

Но Джек, видимо, не чувствовал того, что почувствовала она, продолжая сжимать ее руку, как спасительную соломинку. Кэрол откинула голову на мягкое кресло и закрыла глаза, пытаясь подавить легкое головокружение от взлета и думая о том, как странно видеть то, что такой сильный человек, как Джек Рэндэл, не может справиться со страхом, ища поддержки у хрупкой девушки, словно она могла удержать самолет от падения.

Самолет выровнялся, Кэрол почувствовала, как пальцы его немного расслабились. Подавив тяжелый вздох, он прижался затылком к спинке кресла и отвернулся к иллюминатору. Кэрол ждала, когда он освободит ее руку, но время шло, а он этого не делал, сама же она не решалась, боясь его обидеть. Осторожно, стараясь остаться не замеченной, она заглянула ему в лицо.

Он спал. Улыбнувшись, она попыталась вытащить руку из-под его ладони, но стоило ей пошевелиться, как он проснулся и повернулся к ней.

— О, извини, я не хотела тебя будить, — виновато улыбнулась она.

Сообразив, что она хотела освободить руку, он отпустил ее и устало потер пальцами глаза, сгоняя сон.

Он выглядел очень усталым, и Кэрол почувствовала угрызения совести оттого, что не дала ему отдохнуть. Судя по всему, ночью он не спал или спал очень мало.

Но уже через десять минут он снова вырубился. Не пожелав откинуть спинку кресла, чтобы подремать, он упрямо боролся с усталостью, но та быстро взяла над ним верх, сморив глубоким сном.

Медленно он сполз по креслу и уронил голову на плечо девушки.

На этот раз Кэрол не посмела пошевелиться, боясь опять прервать его чуткий сон. К тому же, если она отодвинется, он попросту свалится ей на колени. Он, конечно, проснется, но все равно получится конфуз.

Закрыв глаза, она расслабилась, невольно принюхиваясь к резкому приятному запаху его одеколона, смешанному с запахом табака. И почему-то сердце ее билось сильнее, чем обычно. Наверное, это потому, что никогда еще мужчина не был так близко, как сейчас. Подонка, с которым ей пришлось столкнуться в мотеле, и по вине которого она шарахалась до сих пор от всех мужчин подряд, она не считала.

И вдруг она почувствовала, как остро ей не хватает всего этого — мужской любви, нежных рукопожатий, этой интимности, этого волнения, этого мужского запаха и ощущения близости. Ей хотелось большего. Всего.

Настоящей полноценной любви, которая может быть между мужчиной и женщиной, о которой судила пока только со стороны, и чего никогда не было с ней. Господи, стыдно подумать, что в ее годы она еще не знает, что такое поцелуй мужчины. Она, конечно, сама в этом виновата.

Когда самолет приземлился, Кэрол нерешительно коснулась плеча своего спутника.

— Джек!

Подняв голову, он сонно посмотрел на нее.

— Мы прилетели.

Сообразив, что спал на ее плече, он поспешно выпрямился и бросил взгляд в окно, словно хотел убедиться, что она говорит правду.

— Надо же! — пробормотал он себе под нос, расстегивая ремни безопасности. — Впервые в жизни заснул во время полета!

Кэрол видела, как слипаются его веки, а под глазами залегли темные тени, и почувствовала укол совести. Было очевидно, что он нуждается в отдыхе. Но, если так, какая необходимость была лететь с ней именно сегодня, а не отложить на завтра, например? Почему нельзя сделать себе выходной и не отдохнуть, ведь он сам себе начальник? Кэрол не понимала, зачем заниматься работой вот так, до изнеможения, когда в этом не было острой нужды. Он не доедает последний кусок хлеба, карьеру уже сделал, он знаменит, богат, имеет собственное агентство — к чему работать на износ?

Кэрол думала об этом всю дорогу до тюрьмы, украдкой наблюдая за ним с заднего сиденья, и, в конце концов, не удержалась от вопроса.

— Джек, ты по-прежнему работаешь без выходных?

Он встрепенулся и оторвал голову от спинки кресла, и девушка поняла, что он опять задремал.

— Что вы… ты спросила?

— Я спросила о том, что меня не касается — ты когда-нибудь отдыхаешь?

— Конечно, я же не робот! К сожалению.

— Я же вижу, что ты не спал и очень устал. Почему бы не сделать себе выходной?

— Зачем?

— Ну, хотя бы затем, чтобы выспаться.

— Терять целый день на то, чтобы спать? Нет уж, отосплюсь на том свете.

— Но так нельзя! Человеку нужно отдыхать, для этого и придумали выходные!

— На отдых отведена ночь.

— Но, как мне кажется, ты и этим пренебрегаешь.

— Совсем нет. Иногда.

— Неужели не хочется отвлечься от работы и провести день в свое удовольствие?

— Мое удовольствие — это моя работа, — он улыбнулся. — Ты, наверное, будешь удивлена, но больше меня ничего не интересует. Для меня нет ничего более невыносимого, чем сидеть дома. Тоска зеленая.

Кэрол недоверчиво смотрела на него. Она представить себе не могла, чтобы не хотелось поваляться в постельке утром, посмотреть телевизор, или просто заняться чем-нибудь, не имеющим никакого отношения к работе. Это, должно быть, ужасно, когда вся твоя жизнь — это только работа! Вот где тоска зеленая!

Он засмеялся, прочитав ее мысли у нее на лице.

— Таких, как я, называют трудоголиками. Фанатики любимого дела, приносящие ему в жертву все и лишающие себя всего остального, без чего не могут обойтись другие люди.

— Семьи, например, — робко заметила Кэрол.

— Да, — он невозмутимо пожал плечом.

— Неужели не хочется иметь семью? Жену, детей? — не удержалась девушка, все больше его не понимая и не одобряя.

— Может быть, когда-нибудь… потом! А пока они мне будут только мешать. Успеется, я только жить начал! Всему должно быть свое время.

Кэрол оставалось только пожать плечами, потому что слов у нее не было. Такому, как он, трудоголику, говоря его словами, вообще жениться не стоит, раз кроме работы его ничего не интересует в этом мире. Не говоря уже о его бешенном нраве и мерзком темпераменте, которыми он славился не меньше, чем талантом и умом. А если он все-таки «может быть когда-нибудь потом» надумает жениться, то Кэрол уже заранее сочувствовала его избраннице. Тяжело ей с ним придется. Попробуй ему слово поперек сказать или не угодить — пожалеешь сразу обо всем на свете.

«Нет, его лучше иметь в друзьях», — сделала вывод Кэрол.

Да, ей бы очень хотелось, чтобы он стал ей другом. В желании этом была корысть и расчет, но она этого не стыдилась. Что плохого в том, что ей хочется иметь поддержку такого сильного и надежного человека?

Только она, скорее всего, не единственная, кто этого хочет. И Джек Рэндэл вряд ли разделял ее желание связаться узами дружбы. Он человек корыстный, и друзей заводил по расчету. А она вряд ли чем-нибудь сможет быть ему полезной. Единственное, что она никак не могла понять — почему он ей помогает. У Кэрол было только два ответа на этот вопрос — или его попросила Куртни, или ему самому интересно дело Мэттью Ланджа. Но это не имело значения. Главное, что он помогает.

Когда они оказались на территории тюрьмы, у Кэрол вылетели из головы все мысли, кроме одной — о Мэтте. Она трепетала от радости, предвкушая их встречу. Она торопливо следовала за Джеком, приноравливаясь к его широкому энергичному шагу, чувствуя себя немного сконфужено из-за звонкого стука своих каблуков, которые резко нарушали тишину коридоров.

Офицер, сопровождающий их, бросал в ее сторону недвусмысленные взгляды, но она делала вид, что ничего не замечает. Как всегда.

Когда они оказались в небольшой глухой комнатке, отведенной им для встречи с заключенным, и офицер остался за дверью, девушка облегченно вздохнула и сразу расслабилась. Поймав насмешливый взгляд адвоката, она смущенно отвела глаза.