Милые мальчики

– Как?

– Не как я.

– Логичный ты, – усмехнулся «Левушка».

– Просто ты видишь в этом секс, а я вижу эстетику.

Леня взглянул на него. Волосы были растрепаны, торчали в разные стороны, словно языки пламени. Какое тонкое лицо! Мальчик. Типичный милый мальчик.

– Мне нравится мое тело, – простодушно начал объяснять он. – Оно красивое, и я бы хотел показать это другим. Больше ничего в этом нет.

– Все равно без секса тут не обойтись, – кивнул Леня.

– Тебе, – улыбнулся Левушка. – Но ведь понравилось, если запомнил.

Леня закатил глаза.

Дорога вела вверх. И вместе с тем день набирал обороты. Солнце наконец прорвалось сквозь пелену облаков, и голубые пятна неба показались справа.

– Как красиво, – улыбнулся блаженно Левушка. – Божья благодать!

– Богохульник! – процедил Леня.

– И ты тоже.

– Почему?

– Потому что знаю.

Леня взглянул на спутника. Левушка опустил стекло и слегка высунулся наружу. Ветер заполнил кабину, и, словно залетевшая в помещение птица, стал спотыкаться обо все подряд, стремясь вырваться наружу. Полетела пыль, в свете яркого солнца зажигаясь, как волшебная пыль. Вспыхивали волосы Левушки, и кожа его становилась еще прозрачнее, еще нежнее. Леня, захлебнувшись в свежем воздухе, чихнул.

– Будь здоров! – бросил Левушка и добавил: – Можно чуть погромче сделаю?

– Да делай что хочешь, наркоша, – усмехнулся Леня.

Кабину заполнила какая-то старая протяжная мелодия о любви и нежности. Легкими руками она подхватила Леню, Левушку, машину и понесла вперед, слегка укачивая их в такт изливов мужского и женского голосов. А река из солнечного света захлестывала кабину и вытаскивала ее из осеннего мрака, просушивая от лесной сырости и грязи.

– Давай, когда заедем в город, остановимся поесть, – бросил Левушка. – Я знаю хорошее местечко.

***

Стены были желтые и грязные.

Леня наблюдал за Левушкой, который стоял у кассы с полным подносом еды. Улыбается продавщице. Привлекает внимание. На него смотрят. Тайком, в открытую. Живой лепрекон. Как же в школе на него смотрели? Маленький, тоненький эльф с разноцветными глазами, еще и рыжий. Посмеялись гены.

Леня махнул пальцем по экрану – побежала галерея фотографий. Тонкие линии, такие же, как в жизни. Белое-белое тело. В красном. Леня представил, как он делал эти фотографии. Усмехнулся. Вздохнул.

– Порно смотришь? – эти слова прозвучали так внезапно близко, что Леня вздрогнул.

– Нет…, – медленно ответил он и быстро добавил: – Нет! Как тебе это в голову пришло?

– Я на парах, когда умираю от скуки, иногда смотрю, – просто сказал Левушка и сел.

Леня оглянулся в надежде, что никто их не слышал.

– Наверняка мои фотки смотрел, – продолжил Левушка.

– С чего ты решил? – спросил Леня, блокируя телефон.

– Я знаю, – улыбнулся дьявольской улыбкой «Левушка».

– Слушай, – психанул Леня. – Я чувствую, что ты надо мной издеваешься. Ты и Кирилл. Что вам нужно? Решили отыграться на мне?

– Сто-о-оп, – протянул громко «Левушка». – Стоп, полегче! С чего ты решил?

– Ты как будто играешь со мной.

– Я?

– Да.

Левушка посмотрел в окно. Там была трасса и несущиеся в разные стороны машины. Серый сливался с синим и зеленым. Сквозь холодный свет солнца по тротуару бежали сухие листья, похоже, желая занять очередь за личным колесом.

– Прости, – вдруг прыснул «Левушка». – Я не хотел.

Леня смог только вздохнуть.

– Мне нечего с тобой играть, – продолжал, улыбаясь, «Левушка». – Я прозрачен, как слеза младенца. Весь для тебя.

Леня молчал.

– В любом случае, если это игра, ты не знаешь ее правил.

Леня взглянул на него с вопросом.

– Что это значит? – спросил он.

– Никто не знает правил, – снова эта улыбка.

Играла какая-то тошнотворная музыка.

– И я тебе соврал все-таки, – произнес, наклонившись над тарелкой, «Левушка».

– Ну, – недовольно выдохнул Леня.

– Я не знаю этой кафешки. Никогда тут не был. И мало того, что тут хреновый интерьер и музыка, – здесь невкусно готовят борщ! Хочешь попробовать?

Он указал руками на тарелку с ярко-красным супом.

– Нет, спасибо, – отказался Леня.

Послышался шум от входа. Леня обернулся. Там оказалась группа из человек десяти. Инвалиды и, как понял Леня, их сопровождающие. Старшему из вошедших на глаз можно было дать не больше пятидесяти. И то он смахивал на доктора. Остальные выглядели гораздо моложе. Трое были колясочниками, которых катили, еще двое передвигалась с помощью ходулей.

Ленин взгляд зацепился за одного из пациентов. Это был молодой человек лет двадцати пяти-шести. Худощавый, в строгом черном костюме, с пятнами коричневой грязи на недавно вычищенных кожаных ботинках. Он передвигался сам, но каждый его шаг сопровождался страшным, эпилептическим содроганием тела. Его руки взметались вверх, а туловище превращалось в зигзаг. Его тело ломалось, мялось, складывалось и распрямлялось словно гармонь. И самым ужасным в этом облике было лицо. Красивое, пышущее спокойствием и уверенностью в себе, оно улыбалось широкой улыбкой.

Когда группа приблизилась к их столу, Леня невольно отвел глаза в сторону.

Он не заметил, что все это время «Левушка» пристально наблюдал за ним. И сейчас вдруг это осознал: разноцветный взгляд невидимыми нитями обхватил его лицо. Леня почти чувствовал прикосновение этих липких радужных щупалец.

– Что? – он попытался вырваться.

– Ничего, – улыбнулся «Левушка».

– Ты начинаешь меня раздражать.

– Я заметил, что тебя впечатлил этот парень.

– Какой?

– Который кривой, – просто ответил «Левушка».

Леня вздохнул. Он посмотрел на своего спутника с укором.

– Что? – возмутился «Левушка». – Я просто выражаю все прямо.

– Отвратительно, – произнес Леня.

– Чем же?

– Тем, что это безнравственно.

– Будешь читать морали?

– Нет.

– Хорошо, – мягко улыбнулся «Левушка». – Потому что я буду.

Леня усмехнулся.

– Вот смотри, – начал «Левушка», – ты увидел молодого человека, заметил его уродство – в тебе проснулась жалость. И эта жалость заставила тебя отвернуться. А жалость чем вызвана? Ты увидел в представителе своего же рода что-то мерзкое для тебя. Ты подумал про себя: «У меня такого нет, к счастью. Хорошо, что это у него, а не у меня». Ты отвернулся от стыда, что ни за что на свете не захотел бы поменяться с этим человеком местами. Для тебя он полностью сассоциировался с уродством.

– И что из этого?

– А я не отвернулся, – просто кинул «Левушка».

– Почему?

– Из-за его рук. Они потрясающие. Посмотри.

Леня кинул взгляд на сдвигающих столы инвалидов. Нашел глазами того парня. У него действительно были интересные руки: белые, с тонкими длинными пальцами, замирающие на мгновение в красивых положениях, как на древних иконах.

– Он прекрасен, – проговорил Левушка. – Настоящее произведение искусства. Он кривой, да. Я говорю прямо. Но это красиво. По-своему. Но красиво. Ломаная линия жизни.

– Красота в уродстве, значит, – проговорил медленно Леня.

– Да, именно так.

– Оригинально, – улыбнулся Леня. – Хотя не очень…

В уши ударила постепенно умирающая музыка.

– Хочешь чего-нибудь? – спросил Левушка, кивая на свой поднос.

– Давай.

Леня взял у него порцию жареной картошки. Поглощая пропитанные горелым маслом картофельные дольки, он наблюдал за инвалидами, шумно устроившимися в другом конце зала.

– Слушай, а у тебя бывает такое, – вдруг заговорил Левушка, – что в голову приходит какое-то внезапное воспоминание, и от него все становится на свои места?

– А? – не понял Леня.

– Ну, какое-то воспоминание или мысль вдруг всплывает, – Левушка активно жестикулировал руками, – и все выстраивается в голове в строгую систему.

– К чему ты это?

Левушка засмеялся и прикрыл ладонью лицо.

– Только что мысль вертелась перед глазами, – бормотал он.