Страница 38 из 52
Сначала Мамед увидел только трущобы. Но тут же - свой "Джип", окруженный людьми спецовках. Вероятно, кто-то отдал приказ, потому что они вдруг набросились на машину. Прикладом автомата было вдребезги разбито лобовое стекло. И все принялись корежить кузов, шины и дверцы.
Мамед в отчаянии застонал. У него было такое ощущение, что издеваются над ним самим.
- Дикари! - закричал он. - Я сообщу в полицию!
Женщина и карлик захохотали.
- Ты в Бусарах, - отсмеявшись, надменно произнесла женщина. -
Даже Омега - 8 не осмеливается появляться здесь.
Мамед вспотел еще больше. Уже в течение огромного времени Бусары был в Азербайджане своеобразным националистическим анклавом. Чепены оттеснили отсюда всех азербайджанцев, скупив у них дома и лавки. Они были хорошо вооружены. Азербайджанская полиция в самом деле не решалась сунуть сюда нос.
И чепены уже не впервые похищали своих противников, которых после этого никто никогда не видел.
За какие-то минуты "Джип" был изуродован до неузнаваемости.
Внутри него уже сидели мальчишки и отвинчивали и растаскивали все, что еще уцелело. Ударами молотка один чепен добивал мотор. Внезапно все расступились, пропустив мальчика лет тринадцати, подошедшего с бутылкой с зажигательной смесью. Он поджег тряпку и бросил ее на машину: "Джип" запылал.
Мамеда затошнило от этого акта вандализма. Он простонал:
- Какой идиотизм! Ведь вы же могли ее продать!
- Нет! - резко ответила женщина. - Твоя машина является символом системы, против которой мы боремся. Символами не торгуют. Ты тоже скоро будешь уничтожен, как и она.
- Что я вам сделал? - пролепетал Мамед Садуллаев.
Женщина пнула его в низ живота.
- Скотина! Ты все продаешь туркам, американцам, пакистанцам, всем
- всем, ты наживаешься на нашем несчастье! Мы прикончим тебя!
Мамед недоуменно посмотрел на нее.
- Туркам, американцам? Что это значит? Я такой же азербайджанец, как и вы.
- Среди азеров тоже есть суки, - брезгливо сказала женщина. - На этот раз мы обменяем тебя на большую сумму денег. Но в следующий раз убьем!
Что ж, Мамед не сомневался: они способны и на убийство, способны на все. На самое бессмысленное - как это вот уничтожение "Джипа".
Играя ножом, карлик злобно прошипел:
- Если ты не будешь сидеть смирно, я отрежу тебе уши и вспорю живот.
Для того, чтобы придать своим словам вес, он снова легонько уколол бакинца, на этот раз в руку, и тот издал вопль. Он проклинал
Мелика и американцев, которые посчитали, что все неприятности для него остались позади.
Мелик, запыхавшись, влетел в бар "Азия". Несмотря на свой вес,
Ефим Файнер буквально вспорхнул с кресла навстречу ему.
- Они его похитили! - вымолвил Мелик на одном дыхании. - Женщина с гранатой!
- Кто? - взревел американец.
- Не знаю!
Ефим уже звонил по мобильнику. Внезапно в бар вошел Фуад, шофер
Мамеда Садуллаева. Узнав Мелика, он подбежал к нему.
- Чепены! - крикнул он. - Это чепены! Они повезли его в Бусары.
Они требуют выкуп, иначе убьют его.
Шофер протянул Мелику клочок бумаги.
- Вы должны позвонить по этому номеру.
Мелик заглянул в бумажку и остолбенел, увидев имя: "Лейли Ахад".
Он вспомнил длинную тунику из красного шелка... "Шахиня", одержимая идеей борьбы с "агрессорами"! Значит, все же не зря он познакомился с ней на том "приеме". Он уже хотел ринуться на ее поиски, как вспомнил, что в соседнем зале Мамеда Садуллаева с нетерпением ожидают иранцы. О, блин!
- Быстрее свяжитесь с Али! - крикнул он Ефиму Файнеру и вышел к членам делегации. Те сидели за одним столом, мрачные и неподвижные, судя по всему, не заказавшие даже стакана воды. Мелик подошел к старшему из них и шепнул ему на ухо:
- Я друг Мамеда Садуллаева.
Иранец недоверчиво посмотрел на него. Мелик сказал расстроено:
- У господина Садуллаева случился сердечный приступ перед тем, как отправиться сюда. Сейчас он находится в реанимации...
Иранец поежился.
- Сердечный приступ! Он не умрет?
- Врачи говорят, что нет. Но ему необходим полный покой в течение сорока восьми часов. Господин Садуллаев попросил меня извиниться от его имени за эту отсрочку.
Иранец, кажется, был смущен.
- Невозможно. Я должен доложить обо всем в Тегеран.
Это очень досадно...
Мелик принес извинения всей делегации и откланялся. Иранцы встали из-за стола, как по команде, и ушли без обеда.