Страница 66 из 99
Глава 17
Комната застыла в неподвижности, когда ни один из присутствующих не рисковал сделать первый шаг.
Канси медленно сглотнул, почувствовав, как кадык неприятно царапнула острая сталь.
Ситуацию явно надо было спасать.
— Девушки, зачем же так сразу? К чему все эти крайности? Любую ситуацию можно решить миром. Давайте все дружно расслабимся и попробуем поговорить. Это же так просто, — Канси, приободрившись, что его никто не стал затыкать, да и глотку не вспорол, продолжил.
— Поверьте, я человек открытый к любому разговору. Возможно, я перешел дорогу какому-то важному человеку? Так я заглажу свою вину и исправлюсь. А если я сейчас сдохну, кому от этого будет польза?
— Не понимаю, — медленно обронила Каэда, смотря на Кэтсую растерянным взглядом.
— Что именно вы не понимаете, госпожа? — с готовностью подхватил Канси, поддерживая диалог.
— Почему ты… — начала Каэда, но была резко прервана пепельноволосой.
— Замолчи!
— Но…
— Ни слова больше или ты рискуешь умереть. — с яростью выплюнула слова Кэтсуя. Но опытный слух, мог услышать в ее голосе нотки паники.
— Хватит меня затыкать! — возмутилась кутисакэ-онна. — Сама творишь не пойми что, а мной командуешь. К чему тебе вообще этот человек, когда ты сама…
— Нет! — рыкнула девушка и сделала решительный шаг вперед, заставив пару новоприбывших приготовиться к бою.
— Стойте! — быстро закричал Канси, не желая, чтобы случилось непоправимое. — Кэтсуя, стой!
Пепельноволосая в сомнении остановилась, смотря на торговца странным взглядом.
Теперь все взгляды остановились на Ловком и тому срочно надо было что-то сказать.
Он тяжко вздохнул и посмотрел прямо в глаза своей подруге.
— Кэтсуя, нет смысла в этой битве, потому что… — он собрался с духом. — Потому что я и так все знаю.
На комнату опустилось безмолвие.
— О чем ты говоришь? — тихо спросила девушка, отведя взгляд.
— Я знаю, что ты, Кэтсуя, не человек, а ёкай.
Мари издала какой-то непонятный звук, а Каэда лишь кивнула. Хоть неизвестная и скрывала свой вид, но так близко любая маскировка была уже недействительна.
— Да, я это понял далеко не сразу, — продолжал исповедь Канси, чувствуя при этом себя дико неуютно. — Но понемногу я это начал чувствовать. К тому же, за все эти годы ты так ни капли и не изменилась. Твоя любовь к птицам и яйцам, опять же.
— И почему ты мне тогда не сказал? — горящие глаза ёкай уставились на растерянного торговца.
— Как я мог? — устало буркнул он. — Ты хранила этот секрет столько лет. Откуда мне было знать, как ты себя поведешь, если узнаешь, что я его знаю? К тому же, как я читал, кумо, паучихи-оборотни, редко относятся к людям благосклонно.
— То есть ты был со мной только из-за страха?! Боялся, что я тебя съём и поэтому терпел мое присутствие рядом с собой? — медленно проговорила Кэтсуя, но лучше бы она кричала.
В тот же момент на лбу у нее открылись четыре багровых глаза, да и человеческие глаза тоже покрылись красным сиянием. Если же, кто-нибудь взглянул на ее пальцы, то заметил бы, что ногти обрели черный цвет и подозрительно утончились.
— Нет, — слова Канси заставили паучиху вздрогнуть. Свечение чуть уменьшилось. — Я знаю, что ты, как и некоторые сильные ёкаи, умеешь чувствовать ложь. Поэтому внимательно слушай, что я тебе скажу. Да, я боялся твоей реакции, боялся, что ты меня съешь или бросишь, но…
Канси глубоко вздохнул.
— Но при этом я не хотел, чтобы ты уходила. И не только потому, что с тобой у меня все получалось и я стал успешным и богатым торговцем. Но и потому, что мне было хорошо с тобой. Мне нравилось разговаривать с тобой по вечерам. Я нахожу твои шутки милыми, а твою еду самой вкусной. Эти годы были одними из самых счастливых в моей сложной жизни. И я не жалею ни обо одном дне, проведенном с тобой. Вот поэтому я и боялся тебе сказать. Потому что я не желал, чтобы это все исчезло.
С каждым словом багровое свечение уменьшалось, пока и вовсе не пропало бесследно. Кэтсуя молча и неподвижно внимала словам человека, стараясь не пропустить ни слова.
— Прости меня за эту слабость, — Канси усмехнулся. — И, пожалуйста, не ешь меня, ладно? — последнее прозвучало довольно неуверенно, вызвав невольный смешок у кумо.
— Я клянусь тебе, что никогда так с тобой не поступлю. — решительно промолвила паучиха. — Как бы не сложились наши судьбы.
— Эх, милота, — довольно кивнула Каэда, которая, только из-за незнания, что такое попкорн, им не захрустела. — Вот только пока вы тут так мило общались пришел тот, из-за кого мы все здесь и собрались.
Хлоп-хлоп-хлоп.
Вошедший в комнату Стас несколько раз хлопнул в ладоши.
— Прекрасное зрелище, мирный союз человека и ёкая. Именно ради таких моментов и стоит жить. — на лице Ордынцева было умиротворенное выражение.
— Кто ты такой? — кумо развернулась в пол-оборота, чтобы одновременно следить за девушками и новоприбывшими.
За спиной у Широ наметилось движение и внутрь неторопливо вползла недовольная Левиафан. Так как постоялый двор был сделан из дерева, а встреча происходила на втором этаже, ей пришлось отказаться от своей любимой тактики плавания в камне и честно ползти по лестнице.
Невольно змейка поностальгировала по тем временам, когда хозяин носил ее на ручках.
Светлые были времена.
Широ улыбнулся и взглянул прямо на растерянного Канси.
— Не узнал? Богатым будешь, Канси!
— Я уже, как бы, — невольно буркнул мужчина, силясь вспомнить стоявшего перед ним незнакомца. Правда, все еще прижатое лезвие к шее, вернуло ему почтительность. — Извините, господин, я никак не могу вас вспомнить…
— Ну как же, — Стас, не чинясь, демонстративно присел на расположенные сбоку цветные подушечки и принялся размеренно перечислять.
— Четыре с половиной года назад. Страшное, кровавое сражение. Рухнувший самурай и двое асигару, что из последних сил с ним сражаются, затыкивая дрянными копьями, а потом делят честно награбленное добро.