Да, я паук, и что?

Чего я это вспомнил то? Да собственно, причина проста – мне прислали сообщение о том, что меня номинировали на нобелевскую премию этого года в нетрадиционном порядке. Нетрадиционном – потому что изобретений у меня на данный момент было несколько, но номинаций на нобелевку было три – за сверхпрочный материал – Дюраниум, как я его назвал. За термоядерный реактор холодного синтеза ядер и за кристаллические аккумуляторы. Итого – комиссия не сумела выбрать, какое из этих изобретений полезнее. Дюраниум – чрезвычайно лёгок и прочен, новое слово в защитной экипировке и конструировании авиакосмической техники. Реактор и аккумуляторы – уже переворачивают активно рынок нефти и послужили началом для плавного, но как прогнозируется, безостановочного спада нефтедобывающей промышленности.

Пожалуй, Старк был самым неправильно поданным из всех персонажей в фильмах. Меня сильно заинтересовал теоретический феномен того, что я теперь живу в… фильме. Прорабатывалось немало версий событий – первая – это что я сплю или данный мир неестественный. Способов проверить это существовала масса. Способы легко и довольно тупо перегрузить любой компьютер, каким бы он ни был, просто создав теоретическое бесконечное множество вариативностей. Я пришёл к идее, что данная вселенная действительно существует, но тогда стоит сослаться на то, что существует гипотетическая бесконечность вселенных. Та, что стоит не только выше местной галакти и и камней бесконечности, таносов и мстителей, но и выше самой хронологии Марвела.

Хехе, помню смотрел сериал «Локи» и меня пропёрло от того, как… правильно там сделали, когда просто попустили все фильмы разом. Ладно, предположим, что вся хронология марвел – не более чем в моей версии – разновидность комикса разных эпох. В таком случае, как бы абсурдным это не звучало, но существует гипотетическая абсолютная бесконечность вселенных и миров, в каждом из которых существует бесконечность вариативности, и то, что я попал сюда, в Человека-Паука, это лишь следствие того, что я как-то подсознательно, с помощью квантового мира, примагнитился к этому миру. То есть – существуют все миры всех когда-либо снятых фильмов, написанных книг, и… абсолютная бесконечность вариаций. И в этом случае правильно сказать не то, что я живу в мире комикса… а то, что мир, описанный комиксом, точнее – киновселенной марвел, просто на сто процентов совпал с реально существующей вселенной.

Это кажется эйнштейн говорил, что если посадить обезьян за пишмашинки, то рано или поздно они напечатают «Войну и Мир»? Просто потому что бесконечные попытки и рано или поздно но хаотические нажатия на клавиши у одной из обезьян полностью совпадут с текстом Толстого.

В нашем случае мы имеем этот же эффект – и в этом случае неправильно было бы говорить об умышленности. Равно как и о маловероятности, хотя я не исключаю той возможности, что существуют иные факторы, которые увеличивают вероятность совпадения. Хотя… о чём это я? Если миров и вселенных бесконечность – то вероятность существования мира, совпадающего с киновселенной марвел – должна равняться строго единице, то есть его существование абсолютно неоспоримо и непреложно. Оно просто должно быть, поскольку эффект пишущих обезьянок…

Итак, главное что я из этой гипотезы вынес. Мир вокруг меня не сумасшедший. Не искуственный и не бредовый, мир вокруг меня реален. Реален, и вполне себе материален.

Об этом я думал, когда сидел у себя в лаборатории и разгребал письма, которые прислали – номинация на нобелевскую премию – это серьёзно. Несмотря на то, что открытия были совершены недавно, они уже успели перевернуть мир – и поэтому номинация была, скажем так, исключительным случаем.

До сих пор я не обращал внимание на то, что я в общем-то известная личность. Ну правда, молодой, всего шестнадцать лет, доктор наук, очень шумная персона – люди такие типажи любят. Жаль только, что редко за типажом видят человека…

– Ну, что скажешь? – Пим скрестил руки на груди.

– Насчёт чего?

– А то ты не догадываешься.

– Насчёт твоего протеже или номинации на нобелевку… Мне это не нравится.

– Что из этого?

Хэнк никогда даже не стучался, входя в мою лабораторию.

– Всё. Нет, Скотт Лэнг – это не моя забота, а вот нобелевка – меня угнетает внимание к своей персоне.

– Тем не менее, тем не менее – для такого ещё недавно никому и ничем неизвестного человека, как ты, получить номинации на нобелевскую премию… Знаешь, это просто надо.

– И что надо сделать?

– Во-первых – я уверен, что ты её честно заработал. Это ведь твои изобретения.

– Реактор и теплоизолятор – мои, а сверхпрочный материал…

– Скажем так, я не вижу в этом большого конфуза, тем более, что претензии никто не предъявит. И ты действительно мог бы это разработать сам, – Пим покивал, – просто так вышло. Сама по себе премия условно-престижная. Единственным настоящим достижением учёного является не признание других учёных, а признание всех людей. Да, репутация в нашем мире много значит, но не ради неё мы работаем.

– Как любой другой учёный, я тщеславен. Но не скажу, чтобы мне личная слава была настолько важна, просто приятный бонус.

– Это хорошо. Тогда я думаю, у тебя проблем не возникнет. У тебя, Питер, есть свои слабости – ты асоциален.

– Я? Да ладно.

– Да, ты асоциален, – кивнул Пим, – другие научные сотрудники работают в коллективе, стремятся пообщаться, завести знакомство с интересными коллегами, а ты сидишь у себя как сыч в лаборатории, и ни с кем не общаешься. Я отклонил уже полторы сотни приглашений на разного рода банкеты и прочие мероприятия. Знаешь, обычный спам.

– Да? Разве?

– Да, к сожалению, – Пим поморщился, – так получается. Какое-нибудь государство решает провести научный форум, но в итоге всё сводится к вынужденному, протокольному мероприятию. Они осваивают бюджет и им отчитаться надо – на такие вот «мероприятия» присылают приглашения регулярно. На них не бывает настоящей научной дискуссии. Довольно скучно, на самом деле.

– Странно, что они тратят время и силы на это.

– Некоторые пожилые и не добившиеся славы Хэнка Пима учёные, приходя на такие форумы, тешат себе гордость, позируя перед молодняком. Но ты не беспокойся, я этот спам всегда игнорировал. Но вручение нобелевской премии – это не только непосредственно презентация, это ещё и банкет, на котором будут присутствовать десятки видных мировых светил науки.

– А вы там бывали?

– Я регулярно их посещал, года с девяностого по… по позапрошлый год, когда просто надоело.

Насколько я знаю, у Хэнка так много наград в области науки, что ими заставлен целый коридор на первом этаже здания ПимТех – зал наград.

– Кстати, Питер, ты чем занимался? Вроде за последнее время ты ничего так активно не исследуешь…

– Нет, я сейчас занят двумя вещами. Дорабатываю конструкцию аккумуляторов новой теслы – есть ряд конструктивных недостатков, которые нужно решить. И думаю о жизни, вселенной и всём таком. Особенно о жизни. Знаешь, Хэнк, а это ведь настоящее чудо, что Мстители согласились принять моё предложение.

– На тот момент они были под большим впечатлением от того, что ты договорился с Альтроном и у них не было идей. Образовался вакуум, и ты его заполнил. Если бы у них было несколько недель на подумать – то я думаю у тебя не было бы шансов. Впрочем, твоя идеалистическая картина мира всё же реализуется не так, как ты хотел изначально.

– Нда… нет в жизни гармонии.

– Есть, но не когда ты на коленке состряпал весь план мироустройства. Хотя… благодаря этому мы избавили Скотта Лэнга от уголовного преследования.

– А, воришка. Знаешь, Хэнк, есть конечно люди с ярко выраженными уголовными наклонностями. Просто Лэнг этот… он странный.