Эпидемия

Довольный, вышел к фургону, открыв изнутри калитку.

— Ну что?

— Нашли.

— Подходит? Серьезно? Можно мне посмотреть? — Девушка заметно оживилась.

— Да, вообще замечательный дом, все есть. И внутри никого, заходи и живи. Давай только потом посмотришь. Планирую сегодня перебраться. До темна бы успеть, а еще собраться надо и дорога туда-обратно.

— Хорошо. Я тоже за то, чтобы сегодня перебраться. Ты извини конечно, но мне не по себе в спальне твоей мамы, хотя в квартире очень уютно и мне нравится. Надеюсь понимаешь. А так вещей у меня не много, за полчаса соберусь.

— Понимаю. Я тоже быстро соберусь, но нам еще надо продукты собрать, морозильник загрузить. Ладно поехали.

Обратная дорога пролетело намного быстрее. Юля вела себя оживление, рассказывая истории из жизни, и стараясь завести обсуждение, что лучше сделать в доме, для уютного быта. Вадим смотрел на нее и поражался оптимизму. Умерло всё человечество, она потерял всех близких и друзей, но до последнего сохраняет тягу к жизни. Одна маленькая перемена, и она опять думает о будущем, старается что-то улучшить. Он не знал, для кого эта встреча в лесу обернулась лучше, для девушки, которую спас, или для него. До этого жил по инерции, а потеряв мать, попросту утратил бы любой интерес к жизни, не появись она. И не известно к чему это могло бы привести.

Приехали меньше, чем через час. Юля бросилась в комнату собирать вещи. Вадиму много собирать не пришлось, вещей всегда было немного. Две сумки, еще одна со спортивным инвентарем, чемодан с оборудованием для татуировки, рюкзак с электроникой и всё. Вещи матери трогать не стал, захватив с собой лишь одну ее фотографию. Пока девушка собиралась, успел загрузить продукты и с трудом затащил морозильник из гаража в фургон. У Юли на сборы ушло не меньше часа, намного дольше обещанного. Вадим представить не мог, как можно так долго собирать две сумки, но ничего говорить не стал. Дальше выносили нужный скарб уже вдвоем. Почти полностью перегрузили содержимое холодильника, кладовку с соленьями и заготовками. Захватил инструменты из гаража, которые могли пригодиться. Фургон заполнили почти под самый верх. Последние коробки пришлось утрамбовывать. Султан все время метался между квартирой, гаражом и машиной, не понимая суеты, засовывая морду с бежевым пятном в каждую сумку и коробку. Управились довольно быстро, до темноты еще не меньше четырех часов, время разложится вполне хватит.

— Это хорошо, что мы перебираемся. — Сказала Юля, все так же разглядывая пейзажи за окном машины. — Когда ты предложил, сначала даже не оценила, а сейчас понимаю. Это, знаешь, как знак, что мы не сдаемся, что будем бороться и выживать. Как толчок, что ли. Я даже тосковать меньше стала. Нет, я все так же постоянно думаю о Вове и родителях. Но тогда мысли топили, не давали дышать, а сейчас наоборот. Я вспоминаю их, и хочется жить дальше, что бы они знали, что вирус нас не победил. Они бы порадовались. Может пафосно звучит, но я стараюсь воспринимать это именно так. Ведь если задуматься, то и крыша поехать может, безнадега то полнейшая.

Вадим молча посмотрел на девушку, не перебивая монолог. В чем-то был с ней согласен, в чем-то нет. Он тоже очень сильно тосковал по матери. Тупая ноющая боль под ложечкой, как будто кто-то взял и вырвал все нутро, и теперь там пустота, которая болит. Но вот на остальной мир, ему было откровенно плевать. Боялся себе признаться, но в глубине души, он расслабленно выдохнул. Тугая спираль внутреннего гнева, которая скручивалась годами от человеческой тупости, наглости, невежества и лжи, с громким звоном распрямилась и потеряла напряжение. Не надо бежать в лес, уходить с головой в одиночество, чтобы обрести покой. Не нужно прогибаться под общественное мнение. Примерно тоже самое, наверное, чувствует цирковой лев, выступающий на манеже, прыгая по приказу дрессировщика. Ему хочется слезть с идиотской размалеванной тумбочки, оторвать руку этому человеку со стеком, и ворваться в толпу охающих от выступления людей. Но лев вынужден прыгать в кольцо и рычать по мановению руки. И внезапно его выпускают в прерию, где нет полного зрителями зала, нет надоедливого дрессировщика, нет клетки и других животных с погасшими глазами. Никто не выключит свет, никто не бросит куском мёртвого мяса, не надо испражняться в углу своей клетки и потом нюхать это еще несколько часов, пока не уберут. Теперь он на свободе, над головой только небо, под ногами высохшая трава и скалы, вокруг самки твоего прайда и ты вожак, свободный вожак. Вот и Вадим сейчас ощущал себя свободным, нет Юля конечно не самка из прайда, у него к ней не было вообще никакого сексуального интереса, скорее инстинкт защитника, но на удивление, он чувствовал себя воспрявшим. Еще раз посмотрел на Юлю, продолжающую говорить. Красивая, даже очень. Аккуратное лицо, чуть вздернутый вверх нос, пухлые, но пропорциональные губы, яркие карие глаза. Похожа на девушку из комиксов, настолько правильные черты лица. Кожа чуть загорелая, но не красная как обычно, а с бронзовым отливом. Худой не назовешь, скорее спортивного телосложения. Плечи широкие для девушки, отголоски спортивного детства. Интересно, почему он не рассматривает её именно как девушку? Задумался, и начал копаться в собственных ощущениях, пытаясь отыскать суть. Нет, девушек он любил однозначно, с ориентацией изменений не наблюдалось. Только секс без отношений для него давно потерял смысл. А нужны ли ему отношения он не знал. Обжигался в жизни несколько раз, слишком сильно открывался, слишком сильно любил, не получая взаимности, но не замечал потребительского отношения. Любовь зачастую делает из человека слепого дурака, который не видит очевидных вещей. А сейчас уже и забыл, что значит любить. Чувство это казалось мифом из женских романов и фильмов. Чувство, которому он больше не довериться и не подпустит его к себе. Последствия будут хуже, чем жить одному и не любить. Больнее чем любимый человек никто не ранит. И скорее всего это одна из главных деталей всего паззла его нелюбви к людям. Юля хорошая девушка, наивная, но хорошая. Хапнула она по полной программе, потеряла всех, всю свою жизнь, далеко от дома, с незнакомым человеком, и все равно держится, не унывает, не срывается в депрессию. Возможно это жалость и сочувствие, или не желание ранить еще сильнее, ведь, он не способен на какие-то чувства, а она, увидев в нем защитника и сильного мужчину, будет искать любви, которую он не сможет дать. Так что лучше не обострять, и сразу расставить все рамки и границы. Возможно подсознание понимает это, и заранее блокирует даже инстинкты. Хотя может он и ошибается. Может, просто скорбь по матери глушила все другие чувства, пройдет время, и все измениться. Решил не гадать, а пустить все на самотек, и просто смотреть, что будет дальше.

— Так что пока мысли только о том, как все обустроить, а дальше даже еще не думала, что будет. — Продолжала говорить Юля, даже не заметив, что Вадим ее не слушал. — Сейчас вся голова этим занята. В интернете почитала кучу статей и литературы, о том, как выживать изолированно от мира. Думаю, сейчас это больше всего пригодиться. Хорошо, что интернет еще работает, потом будем за книгами охотиться.

— А ты скачай самое необходимое.

— О! Точно! А я и не подумала. Привыкла, что можно всегда онлайн почитать или посмотреть видео. Проштудировала про огородничество, вроде ничего сложного, с цветами дома справлялась, думаю и тут смогу. Закрутки там всякие, заготовки. Зимой витамины нужны будут. Аж голова потом раскалывалась от объема информации. Но это хорошо, дурным мыслям места нет. — Юля говорила непривычно много, непривычно даже для себя. — А ты как в овощеводстве, силен?

— Так же, как и в квантовой физике.

— А как ты в квантовой физике?

— Это шутка была, по ходу неудачная. Вообще никак, у меня кактус у компьютера умер. Мама как-то поставила, сказала защищает от радиации, которую излучает монитор, и неприхотливое растение, мол, даже я справлюсь. Так вот — завял. — Вадим сбросил скорость на спуске с перевала, фургон был загружен под завязку и не хотелось испытывать его тормоза на прочность.