Ваша справедливость мертва

– Ох, гляньте на Ретане! – восхищённо крикнула Беатия. Её голос заглушил крики советников, напрасно призывавших фей спасти обречённого главу.

А поглядеть было на что: Ретане обошлась без палочки, используя лишь особенный талант. Словно невидимая рука давила одну личинку за другой, оставляя после них мокрые розовые пятна. Не отрываясь от дела, Ретане объясняла Мэйсин и её компании, в чём дело. Лэннери с облегчением отвернулся от них и услышал отчаянное:

– Уважаемый глава! Уважаемый глава, придите в себя!

Стискивая в руке палочку, Лэннери впился глазами в лежавшего на земле старика, бесцеремонно крикнул остальным советникам:

– Отойдите от него! Живо! Пошли прочь, я сказал!

«Вот сейчас начнётся, – стучало в голове, – сейчас опять начнётся…»

Растерянные советники медлили. И быть им забрызганными ядовитой жидкостью при пробуждении нечисти… если бы не белоцветы, возникшие из ниоткуда. Они полностью засыпали стонущее, рычащее, преображающееся создание, которое уже не было человеком!

– Вовремя, – и Лэннери неожиданно для самого себя улыбнулся Беатии. Она хмыкнула, передёрнула плечами и вскинула палочку:

– Мирана, приступаем!

Испачканные, с поникшими лепестками цветы разлетелись во все стороны, когда нечисть рывком поднялась на ноги и обнажила клыки. Теперь-то уж советники попятились и кинулись бежать так быстро, как только могли.

– Пер-кусса! – Лучом, как лезвием ослепительно белого ножа, Беатия убила нечисть. Кровь полилась на лохмотья коричнево-золотых одежд, оросила валявшиеся кругом цветы, впиталась в землю кладбища. А Лэннери кинул быстрый взгляд на Ретане – та была занята последними личинками. Любопытно, почему золотая фея не применила особенный талант в таверне – берегла для особенных случаев?

Тем временем на кладбище не осталось ни одного человека – даже Мэйсин и её парни, перекинувшись парой фраз, заспешили прочь. Захлёбывающимся голоском Ретане крикнула им вслед:

– Всё кончается, всё хорошо! Ну куда же вы!

Ответом ей был скрип закрывающейся калитки.

Лэннери вздохнул и, наконец, поискал глазами Торнстеда.

Его нигде не было видно.

Глава III

– Ты не видела Торнстеда? – Лэннери подлетел к Ретане, грустно смотревшей куда-то вдаль. Она обернулась, поспешно смахивая с щёк подозрительную влагу – успела поплакать, что ли?

– Видела. Когда всё ещё только началось, он кинулся следом за мужчиной в чёрном плаще. Потом они исчезли, а я… – Ретане запнулась, – а мне не до этого стало.

Не оглядываясь, но и так зная, что Беатия где-то рядом, Лэннери скомандовал:

– Быстро за ним!

Еле слышный шелест крыльев – и феи Белой Звезды устремились в небо, а фея Золотой осталась тосковать на кладбище. Мелькнула мысль сказать ей, чтобы подождала в храме Кэаль, но потом Лэннери махнул рукой: сама догадается, если надо.

Они с Беатией миновали кладбище и полетели над дорогой, проложенной между редколесьем и деревянными стенами местных домишек. На окраине города жили бедняки, у которых не хватало денег даже крышу покрыть черепицей – одна солома, как в деревне.

– Я вижу Торнстеда, – напряжённо прозвучал голос Беатии.

Лэннери тоже его увидел, да не одного. Фей парил в воздухе, опустив палочку, а на дороге мужчина в чёрном прижимал к себе женщину в простом бедняцком платье. Ещё несколько взмахов крыльями, и Лэннери разглядел лезвие тонкого ножа у горла женщины.

– А, подмога явилась! – злобно закричал мужчина. – Опустите палочки! Быстро, а то я перережу ей глотку!

По всем правилам феи не могли рисковать жизнью невинной жертвы. Это строго запрещалось! Лэннери переглянулся с Беатией, неохотно опуская палочку. В глубине души он чувствовал – что-то не так. Некая фальшь витала в воздухе.

– Увидел баночку с личинками, выглянула из-под плаща, – сбивчиво принялся объяснять Торнстед. – Сразу понял, что это он!.. Напустил личинок, а потом попытался сбежать, сукин сын! Я – за ним, он погоню заметил, накинулся на эту женщину…

– Молчать, крылатый! – рявкнул черномаг и надавил острием ножа на горло пленницы. Та вздрогнула, но и слова не вымолвила, а по увядшей коже побежала струйка крови.

Лэннери молча смотрел на женщину и думал, что лет ей, по человеческим меркам, должно быть далеко за сорок. Так могла бы выглядеть его мать – с натруженными руками и кротким усталым лицом, на котором сейчас читалась полная безнадёжность.

– Слушайте меня, – торопливо говорил черномаг. Ростом он был не выше своей жертвы, худой, почти тощий, но руки крупные и на вид сильные. – Вы даёте мне уйти и не преследуете, поняли? Я отпущу жертву, как только доберусь до своего убежища. Но не раньше! Вы не должны за мной следить, иначе я убью её! А вы, как феи, – черномаг осклабился, демонстрируя жёлтые, местами чёрные зубы, – не допустите такой несправедливости, верно?

Беатия приблизилась к Лэннери так, что её тёплое дыхание коснулось его щеки, и шепнула:

– Если дадим ему скрыться, это приведёт к ещё большей несправедливости!

Айя молчала – видимо, не знала, что посоветовать. С одной стороны, Лэннери и Беатия пренебрегли не одним правилом фей, пытая сначала хибри Гарлигану, потом Марда, её сообщника. С другой… То были чудовища, а теперь, выбирая меньшее из зол, нужно пожертвовать человеком. Как поступить?

– Черномаг прав, – вдруг заявил Торнстед. На его физиономии застыло выражение непоколебимой решимости – хоть что скажи, не отступит.

– Прав? – Лэннери колебался.

– Да. По правилам мы обязаны отпустить его! И как будущий Наставник, ты это знаешь. Знаешь же? – Торнстед внимательно посмотрел на него, и выдержать его взгляд казалось трудным, но Лэннери смог. Он облизал сухие губы и выдавил из себя:

– Верно.

Беатия скептически хмыкнула, но возражать не стала и, когда Торнстед торжественно дал черномагу слово не преследовать его, тоже промолчала. Догадывалась, чем всё закончится? И какое решение на самом деле примет Лэннери? Ведь он не мог поддаться слабости – или тупо следовать правилам. Не после всего, с чем ему довелось столкнуться.

– Отлично, – черномаг стал медленно отступать, заставляя пленницу идти вместе с ним. – Тогда и я даю слово оставить её в живых. Мне она не нужна! Самому бы уйти подобру-поздорову…

«Не уйдёшь», – подумал Лэннери, сжимая палочку в кулаке так, что ногти больно врезались в ладони. А затем обратился к Торнстеду:

– Лети на кладбище, там Ретане может понадобиться помощь.

– А вы?

Почудилось, или в голосе Торнстеда прорезались подозрительные нотки?

– А нам с Беа нужно побеседовать друг с другом, – сухо отозвался Лэннери. – Давай, мы скоро присоединимся к вам! И проследи, – он нащупал больное место Торнстеда и надавил на него, – чтобы Ретане к бездарным не попыталась улететь!

Торнстед засуетился: «Уж этого я не допущу! Какая мерзость!» и исчез. Черномаг к тому времени тоже скрылся среди деревьев, таща за собой женщину.

– И о чём же ты хотел побеседовать? – Беатия прервала молчание. Прищуренными голубыми глазами она смотрела прямо в лицо Лэннери, словно надеялась выведать все его тайные мысли.

– Ни о чём, – он старался говорить ровным тоном. – Полетели за черномагом.

– А! Ты решил сделать, как надо, отослав этого дурака, – повеселевшая Беатия сорвалась с места. – Но разбираться с ним всё равно придётся, как вернёмся!

– Я знаю, – и Лэннери взлетел повыше, чтобы ненароком не попасться черномагу на глаза. Оставалась ещё надежда спасти несчастную пленницу, поймав злодея врасплох… И тут Лэннери сообразил, что сказала Беатия. «Этого дурака»? «Разбираться с ним»? Забавно – похоже, стоит Беатии с кем-то поцеловаться, как потом следует ссора!

Чёрный плащ мелькнул среди деревьев; Лэннери тихонько велел спутнице:

– Подлети к нему сзади.

Беатия кивнула и набрала высоту, чтобы спуститься вниз на расстоянии короткого полёта от Лэннери. Сам же он, летя вровень с верхушками высоких маикулов – эти пятнистые деревья со светлой листвой росли на Флавастрии чаще, чем брунесы на Альбастрии, – подбирался всё ближе к черномагу, пока не услышал его приглушённый голос. Угрожал своей жертве? Требовал, чтоб поклялась, что никому о нём не расскажет? Лэннери приготовился к чему угодно.