Страница 103 из 133
Однако в последние годы другое крыло демократической партии, хотя также без ясного определения своего характера, указывает на свою связь с интересами общества в противоположность интересам планирующей системы. Основные требования планирующей системы подвергаются нападкам. Выборы 1972 г., когда был сделан упор па сокращение военных расходов, закрытие налоговых лазеек, реформу социального страхования, обеспечение большего равенства в распределении доходов и более строгие меры для защиты окружающей среды, были связаны с беспрецедентным наступлением на интересы планирующей системы. Они принесли также беспрецедентное поражение. Возможно, однако, что это поражение следует рассматривать с точки зрения новизны этой попытки. Ни один политик, выступавший с такой поддержкой интересов общества и с такой критикой интересов планирующей системы, никогда и близко не подходил к выдвижению в кандидаты. Может быть, растущее общественное осознание сделало это возможным.
Не приходится и говорить, что для появления хоть какой-нибудь возможности для раскрепощения государства должна существовать политическая группировка, которая разделяет точку зрения общества и открыто выступает за общественные интересы.
Нужно ожидать, поощрять и приветствовать появление такого политического объединения в других промышленно развитых странах. Как в Соединенных Штатах, так и в других промышленно развитых странах следует ожидать, что многочисленные политики более традиционного толка - либералы, лейбористы, социалисты и социал-демократы,- которые не могут отказаться от своей привычки к компромиссу с целями планирующей системы, объединятся для ее защиты.:» Ведущиеся в настоящее время политические дискуссии в Соединенных Штатах и в других промышленно развитых странах касаются различных интерпретаций понятия общественных интересов. Утверждается, что цели планирующей системы отражают такие интересы.
Это в высшей степени вводящая в заблуждение формулировка, крайне выгодная для планирующей системы. Если общество осознает происходящее, дискуссия будет идти об общественных интересах как противоположности интересам планирующей системы, В этом состоят подлинные условия дискуссии.
Первым определительным признаком для кандидата в президенты или на аналогичный пост в других странах является общественное признание и преданность общественным интересам, отличным от интересов планирующей системы. Это также является проверкой для кандидатов в законодательные органы, и в общей стратегии раскрепощения эти органы должны рассматриваться в качестве средства, играющего основную роль.
Частично это порождает необходимость применения логического метода исключения.
Государственная бюрократия является естественным союзником техноструктуры; при высокой степени развития эти две организации срастаются. Становится очевидной необходимость, чтобы качества президента определялись в зависимости от его восприятия расхождений между интересами общества и планирующей системы. Но президент в силу своего положения является в какой-то мере пленником бюрократии, как и, являясь руководителем исполнительных органов, не может постоянно находиться в конфликте с организацией, которую он возглавляет.
Конфликтные и одновременно дисциплинирующие отношения устанавливаются частично в силу неполного осуществления полномочий конгрессом.
Как неоднократно отмечалось, все социальные реформы имеют теневую сторону, и в данном случае это особенно заметно. В последние годы конгресс стал центром борьбы против государственной бюрократии по таким вопросам, как ассигнования на противоракетную систему, создание сверхзвукового пассажирского самолета, исследование космоса, разработку пилотируемого бомбардировщика, транспортного самолета «С-5А», транспортного космического корабля многократного использования, различных видов военного оборудования, оказание финансовой поддержки фирме «Локхид», по которым бюрократия находилась в теснейшем согласии с техноструктурой корпораций. Все эти вопросы могут служить примером расхождений между общественными интересами и интересами планирующей системы, когда последние удовлетворялись за счет определенных жертв со стороны первых.
Эта реакция конгресса возникла не на пустом месте. Она почти несомненно, отражала растущее общественное сознание. Отсутствовало только точное представление о силах, которые вызвали эту реакцию.
В прошлом конгресс Соединенных Штатов рассматривался исключительно как инструмент для решения сугубо экономических вопросов. Напротив, глава исполнительной власти обычно считался у либералов выразителем более широких общественных интересов. Происшедшая в наши дни перемена ролей не случайна; она, как и многое другое в жизни, отражает приспособление к изменениям в основных институтах.
На ранней стадии корпоративного капитализма конгрессмены и члены законодательных собраний штатов были естественными следами бизнесменов в делах государственного управления. Предприниматель пользовался своими собственными ресурсами или же теми ресурсами, которыми он мог свободно распоряжаться. Эти ресурсы - деньги и голоса наемных работников наряду с уважением и страхом, которые вызывались зависимостью окружающего общества от его благосклонности или от способности избежать его воздействия, - были, таким образом, для него источником политического влияния. Лица, добившиеся избрания, ведут себя как полагается подчиненному существу. Кроме того, если говорить о федеральном правительстве, конгрессмены и большинство сенаторов избирались от поддающихся управлению мелких избирательных округов, в которых деньги и влияние ведущих предпринимателей могли быть использованы с большим эффектом. Ни один законодатель не мог иметь никаких сомнений в том, что является источником поддержки, что ожидается от него взамен и каковы будут последствия его неспособности сохранить верность. Как бы ни были высоки его моральные качества, он приспосабливал свои убеждения и тем самым свою совесть к политической необходимости. Напротив, у президента был гораздо более широкий круг избирателей. Ни одна фирма или отрасль промышленности не могли претендовать на значительную роль в его избрании. Он также избирался в результате гораздо более явного процесса, который требовал, чтобы любая капитуляция перед экономическими интересами тщательно скрывалась.