Страница 249 из 251
В целом я его понимаю. Вот только я граблю чужих бандитов, а он хочет обнести соседа. Попытка ведь не пытка, а вдруг Ставка переиграет и отдаст корпус Рокоссовского обратно. А тот уже за мой счёт вооружён, обучен, снабжён. Бойцы не просто обстрелянные, они успешную наступательную операцию провели. У них чувство победителя рождается. От такой боеспособной единицы кто откажется? Кстати, именно поэтому я им так мало танков дал. Не приросли они ещё к Западному фронту. Вот когда дорастут до армии, там уж о корпусе никто не вспомнит. Тогда и танки получат.
Что-то мекал Кузнецов, я его уже не слушал. О своём думал, пока меня не дёрнуло. Вдруг. Чего?! Смысл сказанного Мехлисом ускользнул, однако глубоко царапнул даже на периферии сознания.
— Что вы говорите, Лев Захарович? Простите, не уловил.
Мехлис недовольно зыркает, но повторяет предложение.
— Давайте назначим командующим Северо-Западным фронтом товарища Павлова?
— Шутить изволите, Лев Захарович? — осведомляюсь я.
Мехлис выпучивает глаза.
— Ви против, товарищ Павлов? — нейтрально интересуется Сталин.
— Конечно, против, — смотрю на вождя удивлённо. — Нет, если задаться целью обезглавить и дезорганизовать Западный фронт, то да. Но вроде мы здесь не для того, чтобы работу армии рушить.
Мехлис багровеет. По лицу Сталина понимаю, что нужны подробности. Надеюсь, только для Мехлиса.
— Работу любой организации можно уподобить механизму. И что будет с механизмом, например, с автомобилем или… — бросаю взгляд на стену, где висит диск настенных часов в обрамлении цветков, лепестков и листиков, — ну, вот хотя бы с часами, если вытащить из них какую-нибудь важную деталь? А что такое командующий фронтом? Архитектурное украшение для фронта, как те цветочки вокруг циферблата, или всё-таки важная деталь?
— Нэ горячитесь, товарищ Павлов, — останавливает меня Сталин, и я, конечно, сразу останавливаюсь. — Вы должны понять желание товарища Мехлиса поднять боеспособность всей армии. Ви можете выдвинуть свои предложения.
Ага, мне только дай волю, я вас закидаю предложениями.
— Для начала давайте не будем спешить. Мне надо довести свою группировку до миллиона человек…
Кто-то издаёт негромкий воглас «ого».
— Тогда у меня будет тысяч сто-сто пятьдесят штыков для крупных наступательных операций. После этого вы подчините мне какой-нибудь фронт. Дополнительно к моему. Неважно, какой. С полной сохранностью всей кадровой структуры управления, которой я буду заниматься. И действующий комфронта останется на месте. На правах заместителя.
— То есть, ви будете командовать двумя фронтами сразу? — уточняет Сталин.
— В переходный период. Месяца за два, в боевых условиях, второй фронт под моим началом выйдет на требуемый уровень боеспособности. После этого вернёмся к прежнему порядку.
Не успеваю заметить, откуда в меня втыкается взгляд, полный злобы. Миг, и у всех мирный, рабочий настрой. И когда это я успел нажить себе врагов в высших сферах? А ещё в предбаннике, когда собирались, выражения лиц у кое-кого были странные. Сейчас доходит, что это мне напоминает. Как-то в студенчестве кто-то заподозрил, что я подворовываю в общаге. Подозрения в итоге рассеялись, но взгляды друзей и приятелей я запомнил. Вот нечто похожее.
— А зачем вам обязательно ещё сто пятьдесят тысяч? — подозрительно спокойно спрашивает Мехлис.
— Я ж говорю, Лев Захарович! Мы пока не имеем опыта крупных наступательных операций. Вот когда мои генералы его получат, тогда можно будет из них подобрать себе заместителя, на которого не страшно будет оставить фронт.
Вроде отбрехался. Но до каких только завиральных идей не додумываются наши деятели, не будем показывать пальцем! Тем более, не в Мехлисе дело. Понимаю теперь источник многих ошибок в советском и не только советском госуправлении. Неграмотность, если коротко. Как-то чересчур часто мы перетряхиваем государственные структуры, не говоря о смене руководства. Это вообще, на раз-два. А, между прочим, менять даже не справляющегося, к примеру, директора завода надо с крайней осторожностью. Новая метла на месте руководителя пока врастёт в сложившуюся систему управления. Сколько времени и нервов уйдёт! Ушлые в этих вопросах американцы как-то высчитали, что замена специалиста среднего звена наносит убыток любой компании в более полусотни тысяч долларов. В ценах семидесятых годов. Этого среднего, сцуко, звена! Не высшего!
А ещё, мне не хочется уходить из Белоруссии. Прирос к этому краю. В таких случаях психологический закон срабатывает. Только то тебе дорого, во что ты серьёзно вложился. Временем, энергией, другими ресурсами. Я круто в Белоруссию вложился. Сдерживаюсь даже не от усмешки, от смеха. Война началась, а уровень жизни моих белорусов как бы не поднялся. Армия ведь даже потихоньку мобилизованный транспорт колхозам возвращает. Почему нет, если трофейного автотранспорта полтысячи единиц? Паровозы с вагонами уже скоро ставить некуда будет. И в центр не отгонишь, колёсные пары на советскую колею тупо кончились.
Хмыкаю. Про себя. На карте рисуют схемы продвижения войск внутренних округов, которые старательно обходят Западный фронт. Хорошо хоть район Даугавпилса и Киева усилили. И на том спасибо, что фланги мне укрепили.
Не гульнуть ли мне сегодня в Москве с ребятами? В театр сходить, в ресторан? Когда ещё в столицу попадём? На балет можно сходить, а то давно тигров не видел.
Заканчивается всё и всегда, в том числе и счастье воочию лицезреть великого вождя. К грохоту отодвигаемых стульев присоединяется и незаметный шорох моего. Общение с разведчиками сказывается, какие-то манеры поневоле перенимаешь. Если можешь не шуметь — не надо.
Небольшая толпа из дюжины генералов и маршалов, среди которых гражданский сановник Молотов выглядит белой вороной (пусть и в тёмном костюме), скапливается у дверей.
— Дмитрий Григорич, поедем в наркомат, — моего локтя касается Тимошенко, — у меня для вас сюрприз есть.