Страница 4 из 5
– И сколько он стоит?
– Много, – со вздохом ответил информатик и взял ещё оладушку. – Я вот что думаю. Школа каждый месяц собирает взнос с родителей. Можно добавить в перечень услуг графу «на информатизацию школы».
– Бизнесмен, ты, Вовка! Директриса будет очень рада твоему предложению! – саркастически заметил Андрей Васильевич.
– У школы в этом учебном году аттестация. Может быть и получится, – не отказывался от своей идеи коллега и взял следующую оладушку.
Историк перевел разговор с темы, казавшейся чистой фантастикой, к более близкой и реальной.
– Дипломом похвастаешься?
И, увидев тройку в протянутом документе, удивился:
– А за что тебе на первом курсе трояк влепили? У тебя же по всем остальным предметам хорошие оценки.
– У меня был доцент, который считал, что на пять предмет знает только Господь Бог. Он, преподаватель, знает его на четыре. Поэтому студенты могут знать предмет только на три. И никто из студентов никогда не получал на экзамене выше тройки. Мы градировали тройки по критерию, с какого раза она ставилась. Если студент получал тройку с первого раза – она рассматривалась как пятерка. Если студент получал тройку на первой пересдаче – она ценилась уже как четверка. А если студент получал тройку на второй пересдаче – она считалась как тройка. Так вот у меня «пятерка».
Владимир Анатольевич с гордостью посмотрел на гостя, взял оладушку и отправил ее в рот.
– Мне повезло в отличие от тебя, – заметил историк, – никогда такие чудаки на факультете не попадались.
– Андрей, а давай я тебе первому поставлю программу? И ты будешь потихоньку загружать материалы.
Информатик вернулся к теме, которая, действительно, захватила все его мысли.
«Так, видимо, он с этого конька сегодня уже не слезет, – подумал с грустью Андрей Васильевич, – Ладно, не буду ждать, пока он умнет все оладушки с чаем. Пойду-ка я домой». А вслух он произнес:
– Хорошо. Я тогда пойду. Не буду тебе мешать. А когда разберешься, приходи в гости!
Андрей Васильевич положил полотенце в пакет и попрощался с коллегой.
Последний вечер
Вечером в последний день августа Настя возвращалась от подружки раньше обычного. Сегодня из командировки приезжает папа. А он всегда по возвращении радовал любимых женщин – маму и дочку – приятными подарками.
Правду сказать, не всё было так радужно у нее. Всю последнюю неделю она с грустью провожала каждый летний день. Они, как песчинки в стеклянных часах, падая, приближали наступление ещё одного года каторги в школе.
На остановке «Рынок» Настя вышла из автобуса. Всю поездку она гадала, какой же подарок привез папа. До дома оставался совсем пустяк – вдоль двух деревянных домов до перекрестка и за ним её девятиэтажка. Настя шла в приподнятом настроении.
На улице было ещё светло. Нельзя сказать, чтобы тепло, но и не прохладно. Немноголюдно. Как вдруг у нее всё похолодело внутри от нехорошего предчувствия. Посмотрев вдаль, она увидела мужчину. Он приближался к перекрестку с другой стороны. Из-под светлой жилетки у него выглядывала оранжевая футболка. Светлые брюки дополнялись коричневыми сандалиями. Настя присмотрелась повнимательней. Короткий седой ёжик и поблескивающие очки. Точно, шёл историк. Её охватил ужас от предстоящей встречи.
Она училась у него целых четыре года. Видимо в прошлой жизни Настя в чём-то провинилась, и ей назначили искупление грехов у Андрея Васильевича. Каждый год учебы у него можно смело считать за два, как на фронте, более того – как на передовой. Формально Насте выпало пять лет, но по сути-то – десять! Даже юристы подтверждают, что десять лет – это срок.
Автомат
Правда, нужно обрадовать, что частичную компенсацию мученица получит уже на первом курсе вуза.
Преподаватели в Сыктывкаре, наученные собственным опытом, сразу, на первом же занятии по истории России, выявляют возможных «диссидентов» – бывших учеников Андрея Васильевича. Студенту предлагается на выбор: или молчание на всех семинарах и получение зачета автоматом или … Ну, вы понимаете, что наступит в ином случае. Или же, на худой конец, студент должен подводить итоги в конце каждого семинара вместо профессора и на последнем занятии получит заветный зачет. Так студент фактически освобождается от одного предмета на первом курсе любого факультета. А некоторые и от двух, если им преподавали на следующих курсах ещё и право.
В вузах других городов преподаватели не каждый год сталкивались с бывшими учениками Андрея Василевича. Доценты и профессора с интересом слушали иные точки зрения на исторические события, в обсуждение не вступали и на экзамене ставили хорошие оценки.
Страшнее чем в кино
О бонусах в будущем от учебы у историка Настя ещё не знала. Пока же перед глазами промелькнуло её школьное прошлое в картинках и пережитых ощущениях.
Вечером она сидит с прабабушкой на старом зеленом диване. Они в круге света от напольной лампы под абажуром. В комнате полумрак. После фильмов о войне баба Фрося рассказывает внучке о своей войне. Ей, молоденькой медсестре, приходилось выносить раненых солдат с передовой. И темноволосая Настенька, обхватив худые коленки, с испугом слушает страшные воспоминания.
Следующий кадр. Урок у Андрея Васильевича. Настя, сидя за первой партой у окна, смотрит на улицу и представляет, как уже молоденькой медсестрой она ползёт на спине под проливным дождем и сверху над ней проносится свинцовый шквал огня. На себе она тащит тяжелораненого бойца. Сначала с усилием она подтягивает его руками и затем отталкивается ногами в кирзовых сапогах от размокшей земли. И так пядь за пядью*.
И это происходило с Настей в детстве! Когда её психика ещё не устоялась. Когда она внутренне ещё не стала готова к трудностям взрослой жизни.
Учебники истории пишут одни доктора исторических наук, а проверяют их другие. Или даже академики. Раньше Настя за чистую правду воспринимала каждое слово учителя. Она ведь ребёнок, а он взрослый. И ученица за чистую монету воспринимала каждое слово в учебнике. Он же был для неё Библией!
Новый кадр. В седьмом классе Настя пришла к Андрею Васильевичу, а у него в кабинете вместо икон святых историков – ничего. Пустота! И он учил её, вернее сказать, заставлял, делать «конспекты». В его мире нет никаких авторитетов и нет веры! Некому верить! Нет твердой почвы под ногами! На каждый параграф она должна писать «конспект»!
Под этим ужасным словом «конспект» скрывалось написание нового учебника истории каждым учеником, в том числе и Настей. Причём в каждом классе. Она должна проверять в параграфе всё – от заголовка до каждого факта и его оценки. Выявлять и ликвидировать противоречия, делать периодизацию и систематизацию. В итоге Настин вариант параграфа мог значительно отличаться от первоначального. И оба варианта она должна учить наизусть и объяснять на устном ответе, где была допущена ошибка или противоречие и как она предлагает их исправить.
Как рассказывала маме знакомая из Министерства образования, там считали, что в школе углубленно изучают историю. Но Настя шла в школу, не зная об этом!
После трёх лет обучения у Андрея Васильевича у неё не осталось веры. Она повзрослела раньше, чем ей исполнилось восемнадцать лет. Однако Настя не хотела расставаться с детством и пыталась открыть глаза учителю, что далека от взрослой жизни.
– Андрей Васильевич, – честно признавалась она. – Посмотрите на меня и скажите, где я и где «конспекты». Я в них ничего не понимаю. Я в лучшем случае делаю их по шаблону, а в худшем – списываю.
Историк посмотрел внимательно на неё и только ответил:
– Настя, я ценю в человеке честность, и поэтому уважаю тебя за прямоту.
И всё равно из года в год он заставлял её делать «конспекты». На что он надеялся? Настя совершенно не понимала. А главное, ему ведь не лень проверять по двадцать «конспектов» каждую неделю. И это только в одном классе! А их у него было шесть. Бесплатно! Сумасшедший, одним словом.