Отпускаю

ни на какие языки.

Есть медный медленный закат

и светлый ливень листопада…

Как ты, наверное, богат,

что ничего тебе не надо…»

В груди что-то неприятно зацарапалось, я прикрыл глаза и снова уткнулся носом в ее волосы.

— Вероника Тушнова. Том? — она попыталась приподняться, но я лишь крепче прижал ее к своей груди.

— У этого автора еще что-то есть?

— У этого автора полно всего… Но ее нельзя запоем читать, — девушка помолчала. — Горько.

— Еще пару стихов прочти, пожалуйста…

Марго неслышно вздохнула. Отрицательно мотнула головой.

— Маргарита… — я чуть ослабил хватку.

— Да? — она приподнялась и повернулась ко мне.

В голове вертелся ураган мыслей, я не понимал уже ничего.

Кроме одного.

Ухватив ладонями побледневшее лицо Маргариты, я привлек ее еще ближе к себе и быстро, не давая времени подумать ни себе, ни ей, припал губами к ее распахнутым губам. Я видел, как исказилось мукой красивое лицо, как медленно закрылись глаза, пряча ошалевший, перепуганный взгляд. Меня самого уносило прочь из этой постылой реальности, я таял сейчас на ее губах, умирал и возрождался вновь. Уже другим… Заходящееся в ушах сердце оглушало своим лихорадочным, взбесившимся боем.

Я прижал девушку ближе и, осторожно раздвинув языком губы, провалился в сладкую глубину ее рта, услышал тихий, беспомощный стон и…

Пропал.

Марго мягко разорвала уже отдающий безумием поцелуй, задыхаясь, прижалась лбом к моему лбу.

Я не мог открыть глаза, я не мог даже вздохнуть, я просто обнимал ее и слушал тяжелое, рваное дыхание, чувствовал его на своих губах…

— Ну зачем?.. — едва слышно, убито прошептала она.

Затем, что я до смерти хочу тебя. Тебя, твои губы, глаза, тело, сердце, душу. Твой голос, твой забавный акцент. Твой ледяной взгляд и твой жестокий, темный, холодный мир. Затем, что я хочу твои колкости и твою злость. Я хочу твою боль и твою радость. Я хочу твою еб*нутую страну и твой мрачный, тяжелый, сумасшедший город. Самый прекрасный город — Санкт-Петербург — отражение твоего сильного, благородного, снежно-седого сердца. Я хочу, чтобы ты кормила меня своими таблетками с руки и чтобы подавала мне воду, когда я болею. Я хочу, чтобы ты ругалась и кричала на меня. Я хочу срываться и кричать на тебя в ответ. Я хочу снова и снова мокнуть с тобой под дождем и слушать твое шипение под лучами нелюбимого тобою солнца. Я хочу делать тебе чай и смеяться над текстами твоих… моих песен… Я хочу, чтобы ты объяснила мне, о чем поют мужики из «Агаты Кристи», и почему они так мрачны… Я хочу встречать с тобою закаты и рассветы… Я хочу, чтобы ты ревновала меня, а я до смерти ревновал тебя… Я хочу, чтобы ты бросила курить, иначе я закурю сам… Я хочу, чтобы то, что нас связало, так странно связало пару дней назад, никогда не заканчивалось. Я хочу тебя всю…

— Я хочу сказать… — в голове стоял невнятный шум, я не знал, как рассказать ей, как поделиться тем, что чувствую, как быстро, в двух словах объяснить ей все, чтобы она не испугалась и не оттолкнула, чтобы не сбежала опять, чтобы поняла правильно. Как много мне нужно сказать. Как тяжело мне сейчас подобрать слова, как я боюсь потерять ее… Мой язык, мой богатый слог нещадно предали меня… Голова, казалось, вот-вот взорвется…

Пауза затягивалась, девушка отстранилась, опустила взгляд на свои руки.

Психанув, я выдал избитую свою фразу:

— Ты интересна мне, мне хорошо с тобой… Я бы хотел, чтобы ты была рядом, впустила меня в свою жизнь… Я не знаю, к чему это нас приведет. Стоит поискать счастье вместе?

Она не подняла опущенной головы, но даже так я видел, как смертельно побледнело ее лицо, дрогнули в хриплом вдохе губы.

Что?! Что я сказал не так?!

— Маргарита… — протянул руку и положил ладонь на крохотные кулаки, покоящиеся на хрупких коленях.

Она сжала зубы так, что желваки заходили под острыми скулами, с трудом сглотнула и приоткрыла глаза. Как-то странно, словно завороженно, уставилась на мои пальцы на ее руках. Подняла на меня взгляд. Каким чистым, каким светлым и теплым он был сейчас… Побледневшие губы медленно-медленно растягивались в странную, задумчивую улыбку.

Я тяжело вздохнул и улыбнулся:

— Маргарита, — коснулся пальцами ее волос, девушка едва заметно вздрогнула. Подалась мне навстречу и мягко, нежно коснулась губами моего лба.

И это был самый интимный, самый проникновенный, самый чувственный поцелуй в моей жизни. Он стоил всех поцелуев, что отдавали мне и что дарил я.

— Ты останешься со мной? — открыл глаза и коснулся пальцами ее губ.

— У тебя снова ползет температура, — русская нежно улыбнулась, опустила взгляд. — Дам-ка я тебе лекарство.

— Ты останешься? — перехватил ее за запястье.

Марго медленно перевела взгляд с моей руки, ухватившей ее кисть, на меня. Что-то жуткое на мгновение мелькнуло в нем.

— Останусь, Том.

Я улыбнулся, выпустил руку девушки, откинулся на подушки. Чуть слышно, облегченно выдохнул.

— Держи, — она пересыпала мне в руку две таблетки и подала стакан воды.

— Что это? — приподняв брови, покатал лекарство меж пальцев.

— Отравить тебя хочу. Убить, — она так мрачно это сказала, такой холод засквозил из карих глаз, что я на секунду даже поверил.

Закинув в рот лекарства, залпом выпил весь стакан и поставил его на прикроватную тумбу.

— Из тебя бы вышла отличная актриса, — я улыбнулся. — Даже я поверил…

— Я и есть актриса, — Маргарита пожала плечами, тут же даря такую яркую, игривую, счастливую улыбку, что сердце мое, замерев на секунду, забилось чаще. — Врачи — те же лицедеи. Только за эту часть работы нам не платят баснословных гонораров. Мы лжем бесплатно и от души. В рамках полиса ОМС.

— Иди ко мне, — позвал я, распахивая объятия.

Девушка облизнула губы и кинула быстрый взгляд на часы.