Страница 4 из 13
− Так в этом и суть, Катя. Это надо выяснить. Надо вскопать эту грядку.
− Согласна, Василий Иванович, но в этом деле есть тонкости. Мне нужен хороший консультант. Вы же понимаете, я здесь первый день. Пока никого не знаю.
− Справедливо, Екатерина, − согласился с подчинённой Куприянов.
Василий несколько секунд помолчал, подумал и следом достал мобильный. Именно в этот момент распахнулась дверь и вошёл Бабиков. На лице у Кости как всегда был отпечаток невозмутимости. Он два раза стукнул костяшками пальцев по открытой двери и спросил:
− Я войду, Василий Иванович?
Куприянов ничего не ответил, лишь показал рукой на стул, стоящий напротив Кати. Бабиков сел. Он сидел и молчал, перекидывая взгляд то на Котрич, то на начальника.
− Ну! – не вытерпел Василий.
− А что, уже можно говорить? – недоумевал опер.
− Можно, Костя, можно, − с налётом иронии ответил Куприянов. – Или ты пришёл с другой целью? Например, кипяточку попросить.
− Нет- нет! Я готов. Просто думал, Катя ещё не закончила. Я готов.
− Выкладывай!
Костя аналогично Кате, положил на стол блокнот и, раскрыв на нужной странице, начал рассказывать:
− Градова Мария Михайловна. Проживает по улице Первомайской, дом два. Квартира на последнем этаже. Пентхаус. Сто тридцать шесть квадратных «литров». Я даже боюсь подумать, сколько эта квартира стоит.
− А ты, Костя, не думай. Излагай дальше, − вернул к теме подчинённого Куприянов.
− Гражданка состоятельная, − продолжил Бабиков. – В квартире прописана одна. С участковым опросили соседей. Говорят, никто больше в квартире не живёт. Во всяком случае, никого не видели. Градова жила тихо. Гости бывали редко. Часто уезжала. Соседка Эльвира Петровна приглядывала за квартирой.
− У неё есть ключ?
− Был. Когда Градова уезжала всегда оставляла. Сейчас ничего не оставила. Эльвира говорит, больше двух недель её не видела. В квартире тоже тишина.
− Это настораживает, − почесал в затылке Василий. – Ещё есть что доложить?
− Пока больше нечего. Времени мало было. Надо искать родственников, близких друзей.
− Ничего утешительного, − сделал вывод Куприянов. – Просто так люди не исчезают. Начинаем тотальную облаву. Ищем всех. Друзей, родственников, любовников, врагов. Короче – всех. Ты, Катя, шерстишь контору. Ты, Костя, выявляешь всё о личной жизни. Где родилась, кто родители, где училась, с кем любилась. Узнай про неё всё. Даже то, чего она про себя не знала. Завтра результат.
− А как насчёт помощника? – робко спросила Катя.
− Будет тебе хороший консультант, − пообещал Куприянов.
Глава вторая
1987 год.
Студенческие годы. Никакое время не может быть в жизни молодого человека или молодой девушки более ярким, насыщенным, беззаботным и одновременно напряжённым и безжалостным, чем время студенческое. Время молодое, время надежд, фантазий и, конечно, любви.
В престижный московский ВУЗ Маша поступила сразу после школы. Несмотря на то, что была из глубокой провинции, что не было у Марии блата, не натаскивали её репетиторы и не платили её родители никому мзду за помощь в поступлении. Мария показала на экзаменах отличный результат, и никто из приёмной комиссии даже ни на секунду не сомневался, что Градова должна стать студенткой этого экономического института. И вот красивая девчонка с мохнатыми ресницами, тугой русой косой и точёной фигурой, скачет от радости. Эта первая её победа в жизни. Она студентка такого знаменитого советского ВУЗа. Маша представляла, как будет гордиться своей выпускницей учительница Ольга Ивановна. Как радоваться, а может и завидовать, будут подруги, оставшиеся в далёком городке Красносельске Саратовской области. Главное ‒ мама порадуется. Для неё, простой женщины, всю жизнь проработавшей на фабрике, никогда не знавшей достатка, умевшей экономить и никогда не умевшей мечтать, успех дочери, это награда.
Вот только маму Маше было жалко. Теперь она совсем одна в маленькой квартирке на последнем этаже старенькой хрущёвки. По сути одна. Есть у Градовых родственники в городе. Мамина сестра Вера и муж её Фёдор. Но у Фёдора с Машиной мамой отношения натянутые, поэтому общаются сёстры редко.
Телефона у мамы нет. Можно позвонить соседям Зариповым, двумя этажами ниже, но часто этого делать не будешь. Негоже нагружать людей своими проблемами. Значит, надо чаще писать. Писать и ждать ответов. А на каникулах обязательно ехать к маме. Да и куда ещё? У Маши даже и мыслей других не было. Она во время своей школьной жизни ездила на каникулы только к бабушке в деревню. Это было в той же области, только на другом берегу Волги. Но когда Маша была в шестом классе, бабушка умерла, и ездить стало не к кому. Тогда маме удалось получить пару раз путевки в пионерский лагерь. Правда, это совсем не на черноморском побережье, а недалеко от Красносельска. Но какой-никакой, а все же летний отдых, даже своего рода путешествие.
Так что, став студенткой престижного московского института, Мария Градова оставалась глубокой провинциалкой. Как выражался один из её однокашников: слаще морковки ничего не ела. Но Мария не обращала внимания на подковырки столичных выскочек. Она приехала учиться. Учиться ей надо было хорошо, чтобы не срезали стипендию. И не только для этого, но для того, чтобы получить хорошее распределение после окончания ВУЗа. Маша была абсолютно уверена – ёё благополучие зависит только от того, как она будет учиться и ни от чего другого. Наивный ребёнок.
Первый семестр был неимоверно тяжёлым. Приходилось привыкать к совершенно неприемлемой для Маши жизни. Эйфория от её маленькой победы быстро прошла, а на смену пришли суровые будни. Ритм московской жизни изматывал девушку. Огромные расстояния, нехватка времени, столичные соблазны, катастрофическая нехватка денег. Всё это было для юной провинциалки тяжёлым испытанием. Порой у Маши возникало желание бросить всё и вернуться домой. Но она вздрагивала, как только подобное приходило ей в голову и, громко выдыхая весь воздух из лёгких, гнала эти бредовые мысли.
Сдюжила. Первую сессию сдала с одной четвёркой. Это успех. Никаких «хвостов» Мария не допустила и, взяв билет в общий вагон, поехала в Красносельск. Мама не ждала. Она попросту не знала, что дочь приедет. Пришла после тяжёлой смены, а в квартире пахнет едой. Маша сходила в магазин и на оставшиеся деньги от стипендии купила продуктов. Приготовила ужин, накрыла на стол и ждала маму. Лидия Алексеевна ахнула, увидев Машу, обняла дочь, и устало опустилась на табурет, стоящий в тесном коридорчике.
‒ Ой, Машенька, ‒ слегка охрипшим голосом говорила Лидия, ‒ как тяжело стало подниматься на четвёртый этаж. Старею. Здоровья никакого.
‒ Да что ты, мама. Ты просто устала. Тебе надо отдохнуть. Иди вымой руки и за стол. Я щи приготовила.
Мария встала на колено, аккуратно сняла с мамы обувь и подала ей руку. Сели ужинать за маленький столик у стены напротив друг друга. Лидия Алексеевна не столько наслаждалась свежими щами, сколько не отрывала глаз от дочери.
‒ Это хорошо, Маша, что ты учишься на «отлично». А подруги у тебя есть? Сдружилась с кем-нибудь?
‒ Да, мам. В общаге живём с двумя девочками в комнате. Надя и Саша. С ними и дружу.
‒ Москвички?
‒ Ты что, мам? Москвички по домам живут. Тоже приезжие. Надя из Воронежа, а Сашка вообще из Сибири. Она даже на каникулы домой не поехала. Говорит, дольше ехать, чем отдыхать.
‒ Ну а как у тебя с мальчиками?
Маша положила ложку на стол и, сжав губы, посмотрела на маму. Лида приняла этот взгляд как упрёк.
‒ А что я такого спросила? ‒ оправдывала свой вопрос Лида. ‒ Ты себя в зеркало видишь?
‒ Представь себе, вижу, ‒ дерзко ответила Маша.
‒ Ну вот. Значит должна понимать. Немаленькая. За такой как ты в очередь стоять будут. Не поверю, что парня у тебя нет.
‒ Нет, мама, у меня парня. Нет!
Это звучало убедительно. Да и Лида знала, что дочка ей никогда не врала. Если хотела что-то скрыть, то так и говорила, не скажу и всё. Лида отодвинула пустую тарелку.