Страница 7 из 19
– И только попробуй мне что-нибудь сказать!..
– Я скажу «круто», брат, – ровным голосом отозвался Огун. Шанго недоверчиво вытаращился на него. Затем криво усмехнулся, мотнул головой – и вышел.
…– Да, круто, мой мальчик, – медленно сказала Нана Буруку, выключая компьютер в своём роскошном офисе на улице Чили. – Шанго, ты даже не представляешь, какую услугу мне оказал! Твои дети остались без благословения Ошала! Теперь же всё окажется совсем просто! Через неделю Бротас будет мой! Я уничтожу деревья Ироко, и никто не сможет мне помешать!
Смуглые пальцы Нана с лиловым маникюром забегали по клавиатуре. На мониторе замелькали фотографии Бротаса: переулочки фавел, обшарпанные стены домов, мотки проволоки на столбах, полуголые чумазые дети на разбитых каменных ступеньках, чёрные и коричневые улыбающиеся лица, ящики с фруктами, парни с автоматами, растрёпанные женщины в цветных платьях… Нана так увлеклась просмотром снимков, что не услышала, как скрипнула дверь у неё за спиной.
– Любовь моя, ты занята?
– Это ты, Ошала? – не оборачиваясь, спросила она. – У меня прекрасная новость. Я только что получила ответ из мэрии насчёт Бротаса. Мы выиграли этот тендер! Район наш, и вся застройка – дело «Луар»! Мы боролись за это больше двух лет, и вот, наконец…
– Я не сомневался, Нана, что ты победишь. – Голос Ошала был глухим, усталым. – Поздравляю тебя. Ты этого хотела – и ты справилась. Но что ты намерена делать с населением Бротаса? Там живут тысячи людей…
– …и живут, как ты помнишь, незаконно! Вся застройка холма – это фавелы! Всё возведено без разрешения властей! Эти муравейники легко можно снести и уже к следующему году начать…
– Снести? – Ошала, подойдя, озабоченно уставился на монитор. – Ты же знаешь, что такое люди из фавел! Они не уйдут просто так! Там любой пузатый негритёнок бегает с пистолетом! Будет война! Будет много крови! Даже если вмешаются правительственные силы…
– Они не вмешаются, – ответила Нана, оборачиваясь к мужу с улыбкой, от которой у того пробежал холод по спине. – Они не вмешаются, Ошала. Я ведь не зря два года обдумывала этот проект! Я всё сделаю для того, чтобы очистить Бротас от этой гнили. Это замечательный район, рядом с историческим центром, и там должны стоять прекрасные дома, которые украсят город. А не эта чумная язва с уличными бандами, наркотиками и публичными домами. Ты не согласен со мной?
– Но куда денутся жители Бротаса?
– Они уйдут, – с усмешкой пообещала Нана Буруку. – Поверь мне, они уйдут. Уйдут сами и без единого выстрела. Не пройдёт и трёх месяцев, как Бротас будет совершенно пуст. Кстати, как там моя сестра и её внуки? Ты сделал то, что хотел?
Ошала взглянул на жену. Та ответила ему прямым, спокойным взглядом, в котором светилось торжество. Губы Ошала дрогнули, словно он собирался что-то ответить. Но, так ничего и не сказав, он повернулся и, прихрамывая, вышел из кабинета. Нана так же молча развернулась к своему компьютеру. На губах её играла улыбка. В глазах билась холодная, жестокая искра.
– Шанго, они оба так похожи на тебя…
– Дай-ка взглянуть, детка… Да ну! Они вообще на людей не похожи!
– Ну что ты говоришь, дурак! Они же очень красивые!
– Где?!.
– Да гляди же, бандит! Видишь эти носы? Лбы? Челюсть утюгом, будь она проклята?! Слава богу, что это не девочки! Бо-оже мой, какой кошмар… и хоть бы что-нибудь от меня! Это же я мучилась, таскала девять месяцев такую тяжесть, вся опухла! Упустила четыре контракта! В «Пляже надежды» вместо меня теперь снимается эта шлюха Мариалва! А двенадцать кило лишнего веса? А растяжки?! Да ещё чуть не умерла, пока рожала, а оба сына – на одно лицо с папашей! Где справедливость?
– Я люблю тебя, Ошун, девочка моя…
– Я тоже так тебя люблю… Ну что ты вытворяешь? Шанго! Перестань! Пока ещё нельзя!
– А если потихоньку? Я буду очень осторожен, детка, клянусь тебе…
– Шанго, ты в своём уме? Ни в коем случае! Нет-нет… Правда, нет, любовь моя. Это просто опасно! Завтра, завтра, обещаю, завтра всё тебе будет!
– Точно? Я так соскучился, малышка…
– Только одно у тебя в голове! Тише! Разбудишь детей! Обними меня… Боже, наконец-то можно нормально обняться! Без этого пузыря спереди! Я ужасно хочу спать, Шанго… Ты же никуда не уйдёшь? Ты останешься со мной? Может Бротас хоть одну ночь обойтись без тебя?
– Спи, девочка моя. Я никуда не пойду. Я здесь.
Тучи за окном разошлись, выпустив на свободу робкие звёзды и величественную луну. Серебристый свет окатил спящий квартал, лохматые пальмы, цветные домишки, бензоколонку, запертые на ночь киоски. Большой БМВ бесшумно полз по пустынному району. Он остановился у дома Шанго. Из машины, аккуратно придерживая подол лилового платья, вышла дона Нана Каррейра. Казалось, она совсем одна на пустой ночной улице. Но стоило женщине приблизиться к подъезду, как чёрная фигура, сидевшая на ступеньках, подняла руку в ленивом приветствии.
– Эшу? – помолчав, спросила Нана Буруку. – Что ты тут делаешь?
– Он самый, тётушка. – Из темноты блеснули зубы, белки глаз. – Неужели вы тоже хотите благословить внуков вашей сестры?
– Разумеется, – спокойно ответила Нана. – Дети Шанго, Божественные близнецы[39], должны получить благословение ещё одной своей бабушки. Ты не пропустишь меня к моим внукам?
– Конечно, нет, – ухмыльнулся Эшу. – Ещё не хватало тебе крутиться возле малышей! Особенно сейчас, когда…
– Когда Шанго слаб от любви, а от Ошун и вовсе никакого толку, – бесстрастно подсказала Нана.
– Вот именно! – Улыбка Эшу стала ещё шире. – Дона Нана, по фавелам опасно ездить на таких машинах, как у вас! Тем более, оставлять их без присмотра! Я бы вам советовал поскорее уехать. Ночь сегодня прекрасная, но, сами понимаете, – Бротас… Короче, убирайтесь отсюда!
– Я хотела бы предложить тебе сделку, малыш Эшу. Очень выгодную для тебя.
– Ну уж нет, дона Нана, – ухмыльнулся Эшу. – Вы не держите слова! Пару лет назад вы уже обещали оставить в покое мою семью. Чем дело кончилось – помните?
– Я не трогаю вас, пока вы не лезете в мои дела, – холодно напомнила Нана. – Ты же не будешь упрекать меня в том, что я защищаю свои интересы?
Эшу только нахально засвистел сквозь зубы.
– Но вот вопрос… – Дона Нана тоже достала сигареты и долго, тщательно прикуривала от «Zippo». – Вот вопрос, мальчик… Что будет делать твой старший брат Шанго, когда поймёт, кто на самом деле отец его детей? Не делай такого лица, малыш: меня ты этим не обманешь!
– Ошун любит только своего мужа! – пожал плечами Эшу. Нана сухо усмехнулась.
– Какое значение имеет, кого любит или не любит эта потаскушка? Прошлой зимой ты попользовался её благосклонностью… и очень недурно попользовался, надо сказать!
Эшу встал, отбросив сигарету. Лунный свет сбежал с его лица в темноту.
– Ошун – обычная шлюха, малыш, – неторопливо повторила Нана Буруку. – Шанго иногда закрывает глаза на её шалости… Что ж, он сам не святой и понимает такие вещи. Но нельзя постоянно смотреть сквозь пальцы на то, что твоя жена спит с твоими братьями!
– Всё было совсем не так! – оскалился Эшу. Его дыхание потяжелело от ярости. – Совсем не так, тётушка! Кому это знать, как не тебе!
– Что ж, тогда сам объясни это Шанго, – пожала плечами Нана. – Что будет, когда твой старший брат узнает, что ты и Ошун трахались за его спиной просто ради забавы?
– Ради забавы?! У Ошун тогда не оставалось выхода! Ей нужно было…
– Вот-вот! «Нужно было»… «Не оставалось выхода»… Ошун привыкла расплачиваться за услуги только одним способом! И ты принял эту плату: кто тебя за это осудит? Но так уж вышло, что для меня, создавшей все головы на свете, нет тайн в ваших ори! Нет ничего на свете, что не известно Нана Буруку! Ты можешь обмануть Жанаину – мою дуру-сестру. Можешь обмануть своих выродков-братьев. Даже мою Эвинью ты пока ещё обманываешь! Но что будет, когда она узнает обо всём? А ведь ты ждёшь её приезда, малыш Эшу, не так ли? Вряд ли ты сможешь разбрасывать с ней песок на пляже в этом декабре! Эвинья – гордая девочка. Шанго – её брат. Ошун – подруга. А ты, малыш… Ты – просто кусок дерьма. И сейчас тебе нечем крыть. Более того: если эта история дойдёт до твоей матери… Ты понимаешь меня, Эшу? Понимаешь, хозяин замков и перекрёстков? Стоит ли это всё того, чтобы загораживать мне сейчас дорогу?
39
Божественные близнецы Ибежи – ориша-двойняшки, Таэбо и Каинде, дети Шанго и Ошун. Олицетворяют всё двойственное в природе, начало жизни, беззаботное детство, игры и шалости.