Страница 18 из 19
– Перестань, пожалуйста! – сердито отозвалась Эва. – Я не знаю, что произошло, но…
– И телефон молчит! – простонала Жанаина. Её синие глаза от слёз сделались ещё ярче, грудь гневно вздымалась под платьем. Встретившись взглядом с матерью, Ошосси в панике шагнул за спину сестры.
– Мам! Я ничего не знаю! Ей-богу! Я ни с какого боку!..
Эва немедленно уставилась на него. Никакого голубого света над дредами Ошосси и в помине не было.
– Эвинья! – Дона Жанаина, не замечая попятившегося от неё сына, как фрегат под всеми парусами, двинулась через улицу к перепуганной племяннице. И с каждым шагом её лицо менялось, и, когда тётя заключила Эву в свои объятия, она уже широко и счастливо улыбалась:
– Эвинья, девочка моя, моё утешение, моя радость! Ты приехала, наконец-то! Я так счастлива, ты целуешь моё сердце! Но хоть бы раз, хоть бы один раз ты приехала в семью на каникулы – а тут всё было в порядке!
– Почему Ошун не хочет меня видеть, тётя? – взволнованно допытывалась Эва. – Ведь я ни в чём не могу быть перед ней виновата! Меня полгода не было в Баие! Разрешите, я поднимусь и сама поговорю с ней?
– Нет, моя Эвинья. – Жанаина, слегка отстранив племянницу, посмотрела ей прямо в лицо большими, мокрыми от слёз, нестерпимо синими глазами, и Эва невольно подумала: как мог отец уйти от такой красоты?..
– Прости меня, малышка. Но наша Ошун сейчас в таком состоянии, что с ней лучше не спорить. Не дай бог, у неё начнётся настоящая истерика, пропадёт молоко, и что я тогда смогу сделать со своими голодными внуками? Поверь мне, когда всё это разрешится, Ошун придёт в себя и вы поговорите, но сейчас… Сейчас ей можно только плакать.
Эва тяжело вздохнула.
– А кто эта сеньорита? Твоя подруга? Та самая Габи? – Жанаина выпустила из объятий племянницу и протянула обе руки Габриэле. – Доброе утро, девочка моя! Мне нет прощения за то, что моя семья вот так встречает вас!
– Ни о чём не беспокойтесь, сеньора де Айока. – Габриэла с улыбкой пожала ладонь Жанаины. – У меня самой четыре брата и две сестры, так что я всё понимаю, честное слово! Вы бы видели, что творилось у нас в доме, когда мой брат Антонио собрался жениться, а невест оказалось две! Причём одна – на сносях!
Ахнув, Жанаина всплеснула руками и покачала головой.
– Но вы приехали отдохнуть, а тут – такое! Мне так стыдно, девочка моя…
– О-о, я отдохну любой ценой! – с улыбкой заверила её Габриэла. – Баия – моя мечта, я не была здесь десять лет! Я уверена, мы с вами ещё найдём о чём поболтать, а сейчас – я еду в гостиницу.
– Ни за что на свете! – снова всполошилась Жанаина. – Только этого не хватало – в гостиницу! Подруга нашей Эвиньи! Какой позор! Эва, объясни, сколько сейчас стоит номер в отеле, и…
– Мы вместе поедем в Бротас, к Оба. – Эва не сводила глаз с занавески на втором этаже дома, которая чуть заметно покачивалась. Девушка знала – там сейчас, прячась, стоит и смотрит на неё Ошун. – Габи, даже не вздумай спорить! Сестра будет счастлива, что мы остановились у неё! Бротас – это, конечно, не Пелоуриньо… Но тебя никто не тронет: там все знают, ЧЬЯ я сестра! Сможешь даже, если хочешь, гулять по району с фотоаппаратом на животе и пачкой долларов в руке, как гринга! Пойдём в школу Йанса, посмотришь потрясающую капоэйру! И там – террейро доны Кармелы! Увидишь настоящую макумбу, а не шоу для туристов! Думаю, Оба сможет договориться, чтобы тебя туда пустили. Ошосси! Грузи наши сумки обратно, мы едем в Бротас!
– Обинья, честное слово, я больше не могу! – простонала Эва, из последних сил откусив от кокосового бригадейру[60]. – Всё очень-очень вкусно, но… в меня больше не войдёт!
– Вот так всегда! – провозгласила Оба, воздевая к потолку руки. – Девочка приезжает из своего университета худая, как палка, – и ничего не хочет есть! Что от тебя скоро останется? Один чёрненький кудрявый скелетик?!
– Обинья! Я же съела фейжоаду[61], сарапател[62], мунгунзу[63], акараже, наверное, десять штук…
– Три!!!
– Зато каких! – Эва обессиленно указала на тарелку с акараже, каждым – размером с кулак Шанго. – Да ещё и бригадейру!
– Просто смешно! – гневно подытожила Оба. – Только не говори мне, что ты села на диету! Как все эти чокнутые кариоки!
– Ещё не хватало! – фыркнула Эва.
Оба недоверчиво посмотрела на младшую сестрёнку. Со вздохом положила недоеденный бригадейру обратно на блюдо. Покосилась на оплетённый фиолетовыми, розовыми и белыми ипомеями балкон, где в широком индейском гамаке, свернувшись в клубок, мёртвым сном спала Габриэла. Улыбнулась.
– Какая чудная девчушка! Говоришь, она – художник? Критик? Пишет в журналы про всякое ваше искусство? Подумать только, а по ней нипочём такого не скажешь! Управлялась сегодня у меня на кухне, как последняя негритянка с холмов! Я бы просто пропала без вас обеих!
Эва улыбнулась. Когда утром они с Габриэлой вышли из «пежо» Ошосси перед рестораном «Тихая вода», из распахнутых окон заведения доносились отчаянный грохот и ругань. Не успела Эва испугаться – а ей навстречу уже вылетела старшая сестра – запыхавшаяся, растрёпанная, в залитом маслом платье и, к ужасу Эвы, тоже зарёванная.
– Обинья! Святая дева, что ещё случилось?
– Ой! Эвинья! Моя маленькая, ты приехала, слава богу, наконец-то! Что случилось, спрашиваешь ты?! Две мои вертихвостки, Теа и Ясмина! Вдвоём свалились с этой непонятной хворью! Обе в волдырях с головы до пят и со страшной температурой валяются дома! Ясмину заразил муж, этот раздолбай Зе Джинга! А Теа – брат! И что, вот что мне теперь делать?! У меня вечером должны отмечать помолвку, сняли зал за неделю, – а я совсем одна! Слава богу, хотя бы успела купить продукты, но ведь я ничего теперь не успею и… Кто эта сеньорита, Эвинья?
– Добрый день, дона Оба, я – Габриэла Эмедиату, – в который раз за день представилась Габриэла, бросая в угол сумку и деловито увязывая в хвост свои золотисто-пушистые волосы. – Мне приходилось работать на кухне. Покажите, где можно помыть руки, – и я к вашим услугам!
Растерявшаяся Оба не нашлась что возразить. Ошосси потащил сумки Эвы и Габриэлы наверх, а сами девушки ринулись на кухню. Работа закипела. Эва успела только простонать: «Боже, Габи, я испортила тебе каникулы…», получить в ответ свирепое: «Не выдумывай, моя радость!» – и Габриэла накинулась на кучу неочищенных креветок. Кухня наполнилась клубами пара, грохотом посуды, энергичной бранью Оба, стуком ножей и шумом воды: для вечернего ужина требовалось перемыть целую гору овощей и фруктов. Эва плохо умела готовить, но помогать старшей сестре любила: Оба творила еду на кухне так, что наблюдать за ней можно было лишь затаив дыхание от восторга. От острых, пряных, сладких и крепких запахов можно было сойти с ума! Булькало в огромной кастрюле кокосовое молоко. Лилось в сковороду тёмно-янтарное дендэ[64], летели следом розовые, похожие на кораллы, креветки, вскрывались моллюски, чистилась рыба. Варилась и растиралась в плотное тесто для аракаже фасоль. Обжаривались орехи кажу, сыпались к ним креветки и имбирь, и семена киабу[65], варясь в кастрюле, становились из белых – розовыми… И, как всегда, в тот самый миг, когда, казалось, ещё ничего не было готово, – с улицы раздался пронзительный автомобильный сигнал и сразу четыре машины запарковались у края тротуара: прибыли гости. Оба, ахнув, чуть не опрокинула на пол миску с ватапой[66]. Эва уронила нож. Габриэла смахнула со лба пот, дёрнула резинку, распуская свои фантастические кудри, сорвала с талии заляпанный маслом и рыбьей чешуёй фартук, улыбнулась, как королева самбы, – и, схватив блюдо с салатом из морепродуктов, кинулась в зал. Опомнившись, Эва помчалась за ней с бутылками гуараны и вина. Следом принеслась Оба со стопкой белоснежных тарелок, – и праздник начался.
60
Бригадейру – пирожные из масла, сахара и какао.
61
Фейжоада – очень популярное в Бразилии блюдо из чёрной фасоли и мяса.
62
Сарапател – блюдо из свиной крови и субпродуктов.
63
Мунгунза – сладкое блюдо из кукурузных зёрен, сахара и (или) мёда.
64
Дендэ – пальмовое масло.
65
Киабу – бамия.
66
Ватапа – паста из креветок, арахиса, кешью, кокосового молока и масла дендэ. Используется как намазка для бутербродов, как начинка для акараже и как отдельный продукт.