Наперекор всем

Она рассуждала совершенно логично, но Гриффит с отвращением поморщился. Он вовсе не хотел, чтобы жена спокойно строила планы. Он предпочел бы видеть, как Мэриан ломает руки, плачет и умирает от страха. Хотел, чтобы Мэриан вела себя как глупая женщина, плаксивая и несчастная. Голосом, хриплым от разочарования, Гриффит сказал:

– Меня не захватят в плен.

– Знаю.

Гриффит направился к плитам песчаника.

– Но почему бы тебе не подождать темноты? Так будет безопаснее.

Гриффит улыбнулся и, словно призрак, растаял в сумерках. Вскоре раздался его тихий оклик, и Мэриан тонкой тенью проскользнула между лошадьми.

– Какие новости?

– Лайонел здоров, – первым делом сообщил он, и Мэриан тихо и облегченно вздохнула. – Он спит под скалой. Гледуин ведет троих валлийских наемников Уэнтхейвена. Харботтл скорчился у огня с мечом наготове. Их лошади у ручья пасутся вместе, и их будет легко разогнать. И… – Он нахмурился. – Не могу понять почему, но Долан из Пауэла сидит с Лайонелом.

Леди Мэриан рванулась вперед:

– Этот жалкий мешок с дерьмом!

Схватив ее за руку, Гриффит спросил:

– Но почему он здесь?

– Потому что он вор, пират и трус! Украл мое дитя. Мое дитя, которое так любило его! – Она напряглась, пытаясь вырваться, но он крепко держал Мэриан, чувствуя, как слабеют ее силы. Потирая лоб обеими руками, она пробормотала: – Возможно, ему заплатили за это похищение с самого начала, а я, как дура, просила его о помощи.

Горечь ее была почти физически ощутимой, и Гриффит ободряюще прошептал:

– У тебя еще будет возможность отомстить. Они пока не спят, но успели много съесть и выпить. Перед рассветом, когда они не будут ничего соображать, я сумею вернуть Лайонела, а пока мы должны отдохнуть.

– Не могу я отдыхать, – запротестовала Мэриан.

– Но будешь, – ответил Гриффит и отправился задавать корм лошадям, хотя почти ощутимо чувствовал в ней едва подавляемое напряжение и потребность действовать. Мэриан была настоящим воином, и сердце Гриффита зажглось гордостью, когда, выиграв битву с собой, она присоединилась к нему. Двигаясь с неиссякаемой энергией, она помогла Гриффиту покормить и вытереть лошадей, прежде чем спросила:

– Если мы приляжем, то можем заснуть. Как ты можешь быть уверен, что мы вовремя проснемся?

– Это очень просто, маленький воин, – засмеялся Гриффит, вручая ей мех с водой. – Выпей все. Вот увидишь, проснешься чуть свет.

Мэриан, непонимающе поглядев на мех, все же послушалась и пила до тех пор, пока вода, казалось, вот-вот должна была политься обратно. Потом отдала мех Гриффиту, и тот сделал то же самое. Вместе они, стреножив лошадей, пустили их пастись и тщательно разложили оружие, которым снабдил их король, так, чтобы можно было мгновенно схватиться за него на случай внезапного нападения. Приготовив постель из травы, они легли на нее плечом к плечу, безмолвно глядя в небо.

Луна еще не поднялась, и во всей Англии не было еще ночи темнее. Сначала по одной, затем сразу десятками на черном бархате заблестели драгоценные камни звезд. Белое свечение на востоке казалось сначала иллюзией, потом обещанием, и наконец полная луна взошла на небосвод, такая большая и чистая, словно Дева Мария с ребенком во чреве.

Перед таким величием все беды и неурядицы казались незначительными, и Гриффит сжал руку Мэриан. Ее ладонь дрожала в его руке, и она в ответ вцепилась в его пальцы с такой силой, что в нем проснулось нечто вроде надежды. Но, когда она заговорила, ее слова потрясли его настолько, что он едва не разжал пальцы.

– Лайонел – законный ребенок.

– Это невозможно.

– Заверяю тебя, все возможно. Как ты и предположил, настоящая мать Лайонела – Элизабет.

– Да, и ты, храбрая женщина, взяла ребенка и приняла на себя позор.

– Никакого позора, лишь величайшая опасность, но, может быть, ты не понял, что отец Лайонела – дядя Элизабет.

Видно, он выпил слишком мало воды, потому что во рту мгновенно пересохло.

– Ричард? – прошептал Гриффит.

– Да.

Гриффит давно предполагал, что Ричард был отцом малыша. Потом, обнаружив, что Мэриан девственна, догадался, что Элизабет – мать Лайонела. Гриффит намеренно избегал ужасающей мысли о том, что родителями мальчика могли быть эти двое, понимая опасность подобной связи.

Теперь Мэриан вселила в него еще больший ужас, открыв вероятность союза между людьми, в жилах которых текла кровь королевской династии. Неужели от этого союза родился сын? Сын монарха, рожденный под защитой Святой Церкви?

Ужас проник в жилы Гриффита, словно расплавленный металл – в отливку.

– От души надеюсь, что ты ошиблась, потому что если Лайонел – законный сын Ричарда и Элизабет, у него больше притязаний на трон, чем у Генриха Тюдора.

– Ты хорошо знаешь меня, Гриффит. Лучше, чем любой мужчина. Неужели веришь, что я лишила бы Лайонела защиты твоего дома по причине меньшей, чем встреча с судьбой? Считаешь, подвергла бы его смертельной опасности, если бы не боялась, что смерть идет за ним по пятам?

Гриффит, исполненный тоски и отвращения, тихо спросил:

– Но как он мог лечь с ней в постель? Жениться?! Он был ее дядей, братом отца, а Церковь запрещает подобные браки между ближайшими родственниками.

– Ты прекрасно знаешь, что папа дает разрешение членам королевской семьи, если возникает такая необходимость. Ричард был в полной уверенности, что получит отпущение грехов, и даже послал гонца к папе, но погиб при Босуорте, не дождавшись ответа.

Надежда вновь загорелась в душе Гриффита, словно наживка перед носом рыбы, и он мгновенно схватился за соломинку:

– Тогда этот брак незаконен.

– Кто будет обращать внимание на проповеди священников? – горько рассмеялась Мэриан.

Она была права, и молчание вновь воцарилось между ними. Гриффит рассматривал жену при свете луны, тронутый суровой борьбой, превратившей ее из жизнерадостной девушки в измученную, но полную решимости женщину. Сухие немигающие глаза были широко раскрыты, безмолвно передавая повесть о слезах, пролитых давным-давно.

Гриффит жаждал коснуться ее, утешить, но не осмеливался. Между ними лежала пропасть, бездонная и мрачная, полная неразрешимых вопросов и дилемм, грозивших вцепиться в него когтистыми лапами и утянуть вниз, если он попытается проникнуть в их тайны.

Но Мэриан снова заговорила, словно не в силах больше вынести груза воспоминаний:

– Элизабет сделала это только ради братьев. Ричард заточил их в Тауэр, и никто не знал, что он собирается сделать с ними. Он объявил себя королем, и все боялись худшего. Потом Ричард пригласил Элизабет ко двору, и мы отправились в надежде обнаружить его истинные намерения. А потом… – Мэриан тяжело, прерывисто вздохнула. – Как я пожалела о том, что узнала все!

– Он убил жену, чтобы жениться на Элизабет?

Мэриан села, но Гриффиту показалось, что в это мгновение она не видит ни его, ни окружающего пейзажа.

– Убил ли Ричард Анну? Неизвестно. Знаю только, что более холодного и жестокого человека я в жизни не встречала. Он хотел завладеть Элизабет не ради ее молодости и красоты, а ради покоя и видимости законности владения троном, которые дала бы женитьба на ней. Что ж, – пожала плечами Мэриан, – он желал ее по тем же причинам, что и Генрих. Союз с дочерью короля Эдуарда делает право на трон несокрушимым, не так ли?

– По-видимому, да, – осторожно ответил Гриффит.

– Ричард обещал, что, если она ляжет к нему в постель, он освободит ее братьев, молодого короля и маленького герцога Йоркского. – Горькая улыбка заиграла на губах Мэриан. – Я, конечно, не поверила ему, как, впрочем, и Элизабет, но что она могла сделать?

– Они уже были мертвы, – кивнул Гриффит.

– Но никто их больше не видел. Даже неизвестно, где они похоронены. Слишком тяжело проститься с любимыми, пока… впрочем, не стоит об этом.

Мэриан подняла веточку с подстилки; переломила ее раз, другой. Древесный сок намочил ладонь, и Мэриан с брезгливой гримасой вытерла ее о юбку, пытаясь отодрать липкую массу.