Страница 6 из 10
Ну да что-то я замечтался, домой уже пора, ночь на дворе. Хоть и лето, а ветерок прохладный. Надо звонить на пульт, пущай меня эвакуируют. Голос в моём «А35» был громок и бодр:
– Помощник дежурного ПЦО прапорщик…
– Это Лёха Куйкин, есть там ещё заявки?
– Да нет, я б тебя набрал.
– Слушай, подошли машинку к «Ветерану». Домой хочется, а ничего уже не ходит, однако.
– Тебя на Киселёвку? Хорошо, жди.
Стою, жду, куда ж мне деваться. Я за вечер и так набегался. Сейчас должен подъехать центральный экипаж, из тех трех, что по району службу несут, да потом передать меня киселёвской группе. И я дома, в тёплой постели. Лишь бы ночью не дёргали, всякое бывает. О, а вот и мой транспорт.
– Доброй ночи, господа, – поздоровался я, залезая на заднее сидение.
– Привет, Лех. Тебя на Рыленкова? – старшина Андрей, сидевший за водителем, протянул руку. Костяшки у него набиты, будьте – здрасте, до сих пор на рукопашку ходит. Мы с ним любили поболтать за всякий разный мордобой.
– Ага, домой хочу. Забегался сегодня. А чегой-то вы такие весёлые?
– А мы тут на Ново-Киевской пазл их урок собирали. Ну не столько мы, сколько вон Стёпа, – Андрюха кивает на сидящего на переднем пассажирском месте прапорщика.
– Это как это?
– Да нас дежурный послал разобраться. В РОВД баба какая-то позвонила, мол, сожитель пьяный из квартиры выгнал. Приезжаем, реально возле подъезда тётка стоит в одном халате. Дома там старые такие, двухэтажные.
– А, ну видел. И чего?
Анрей хлопнул прапорщика по плечу:
– Ну, вот Стёпа и стучит в дверь, откройте мол, милиция. А его в ответ послали в пешее эротическое путешествие. Степан обиделся да дверь и пнул,– наряд жизнерадостно заржал. Надо сказать, что Стёпа это сто девяносто сантиметров мышц в милицейской униформе. Он и без каски и бронника производит впечатление, а уж если в полной амуниции. Будь я на месте двери, я б, честное слово, сам бы открылся, не дожидаясь, пинка.
– Дверь нараспах, а хате натюрморт. Посередине комнаты стоит табуретка, на ней бутылка водки и стаканы. А вокруг на корточках человек двенадцать расписных. По пояс голые, жарко. Дым коромыслом, не продыхнуть. И на дверь таращаться. А в дверях Стёпа в броннике, в каске с «Ксюхой» наперевес. Да ещё и орёт благим матом. Милиция, мол, все на пол. Урок проняло, начали на пол падать. А комнатина маленькая, улечься все никак не могут. Тут Стёпа озверел, да и начал им дубинкой помогать.
Прапор на переднем сидении снова заржал:
– Ну, кому дубинкой, кому гавнодавом. Но всех уложил, пазл сложился, – машину снова трясёт от хохота.
– А дальше-то как?– интересуюсь я.
– Да никак,– Андрюха махнул рукой, – тётка заяву писать не стала. Просто попросила всех выгнать. Мы и проконтролировали это дело. Да и уехали.
– А дверь как же?
– Ну, я что слесарь, ти столяр? – звучит с переднего сидения, – домой мы её вернули, и пусть будет довольна.
– Будешь довольна. На Ново-Киевской, ночью, с выбитой дверью.
Группа задержания в полном составе вновь ржёт.
– На той недели, слышали, в сорок четвёртом грузчика забыли? – надо ж и мне пацанам чего-нибудь весёлого поведать.
– Это где, на Крупской?
– Ага, сорок четвёртый Облпотребсоюза. Грузчик у них глухонемой. Нарезался в зюзю, залез в тележку с луком и задрых. Бабы день посчитали, магазин под охрану сдали и ушли. А этот хрен во втором часу ночи проснулся и отправился по магазину шастать. Объёмники, естественно, сработали. Группа прилетает, а у них в магазине за витриной какой-то чёрт скачет, руками машет, только что не танцует. Они его фонарями освещают, орут, стой мол, а он только шибче руками размахивает. Так, когда заведующую привезли, она группу в магазин не пустила.
– Это почему ещё? – Стёпа очень удивлён, даже ко мне повернулся, – надо ж магазин осмотреть после тревоги.
– А она сказала, что после недавнего осмотра то ли две, то ли три банки красной икры пропали.
– Вот сука, а!!! – менты возмущены.
Откуда что повелось, но сотрудники вневедомственной охраны в Смоленске себя ментами не считают. Менты это вон те самые – пэпэсники, гаишники, конвой в судах. А мы не, мы вневедомственная охрана, так и запиши. Чудно, однако. Форма ментовская, льготы ментовские, а, поди ж ты, вневедомственная охрана.
Тут ожила рация, вызывая на связь с ПЦО 527-ой экипаж. В стёпиной лапище рацию и не видать.
– Пятьсот двадцать седьмой на связи.
– Крупской 63, квартиру вроде грабят. Из РОВД просили разобраться, к ним звонок был.
– Понял вас, едем, – ответил Степа, – больше ж, блядь, некому, – это он уже себе под нос.
Ох, ты ж, когда я теперь домой попаду.
Во дворе старого двухэтажного дома, ещё немецкие пленные по слухам строили, стоят две девушки. Оказалось это они звонили в милицию. В квартире на втором этаже дедушка Василич умер, позавчера похоронили. А сегодня ночью в квартире кто-то ходит, переговаривается. Стёпа с Андрюхой, отправив водителя на другую сторону дома окна контролировать, поднялись на второй этаж. Мне в машине сидеть было скучно, ну и я за ними потопал по скрипучей деревянной лестнице.
Старшина стоит у перил, а прапорщик проникновенно что-то вещает под дверью. А, это он жуликам всю бесперспективность их дальнейшего сопротивления разъясняет. Так, мол, и так, вы окружены группой спецназа вневедомственной охраны, во заливает, а!!! Сопротивление бесполезно, сдавайтесь. Из-за двери ни звука.
– Андрюх, ну чё, есть там кто? – спрашиваю. Тот отмахивается: – да вроде ходил кто-то.
Стёпа ещё пару минут уговаривает дверь, а потом передаёт дежурному, что в квартире тихо, но надо вскрывать, пускай присылают участкового да слесаря. Дежурный пообещал искомого участкового найти через РОВД. Прапорщик стоит под дверью, а Андрей спустился вниз, проверить дверь в подвал. Внизу какая-то возня, и довольный крик Андрюхи. Поймал что ль кого? Стёпа ломиться на первый этаж, ступеньки под ним не то, что скрипят, воют и стонут. Того и гляди деревянная лестница рухнет.
За дверью в подвал спал бомжик. Он сразу наполнил лестничную клетку тяжёлым букетом ароматов немытого тела, перегара и, что самое интересное, неплохого табака. Стёпа рявкнул в рацию дежурному, что одного задержали и принялся ощупывать карманы задержанного. Находит в кармане складной ножик и рычит в лицо бомжу, что тот заодно с квартирными ворами. Бомж клянётся и божится, что всегда здесь спит перед дверью в подвал, а сегодня двое каких-то незнакомых мужиков, проходя наверх, запинали его за дверь. Правда, бросили наполовину пустую пачку сигарет. Дышать на площадке нечем, выходим на улицу к машине. А возле неё стоит водила, как ни в чем, ни бывало.
– Вася, ты охерел? – орёт старший группы, – ты ж под окнами должен быть, дятел.
– Дак вы ж задержали уже кого-то,– оправдывается ошеломлённый Вася, показывая на рацию в руке. Менты взбесившимся табуном кидаются со двора на улицу. Поздно, однако. Окно искомой квартиры на втором этаже настежь, а на улице никого. Убежала премия за поимку воров, убежала.
Матерящая всех и вся группа задержания во втором часу ночи привезла меня к дому и укатила дальше службу нести. Спать мне чего-то расхотелось от слова совсем. Достал из холодильника запотевшую бутылку «Эвервесса», прозрачного тоника, и устроился на табуретке за кухонным столом. Примерно год назад, также летней ночью была в отделе та ещё веселуха. На Соколовского сработала квартира директора мясокомбината. Группа осмотрела дверь и никаких признаков взлома не нашла. Но хата под охрану не становится, надо перезакрывать. Привезли помдежа с ключами, открыли дверь, а там стекло балконной двери разбито, шкафы перерыты. На полу посреди прихожей лежит маленькая японская видеокамера. Там же, в прихожей, развешены, для проветривания, видимо, с десяток дорогих шуб и дублёнок. А я как раз в эту ночь дежурю.
Когда меня привезли, в двухкомнатной квартире уже было не протолкнуться. Начальник отдела и начальник пульта сидят на диване в зале, рядом развалился на полу боевой милицейский овчар, с закреплённым на поводке кинологом. Пацаны из группы задержания в сотой раз хлопают дверями шкафов, разыскивая на полках вора. Пока я заматывал проводом разбитую дверь, чтоб контур сигнализации восстановить, повинуясь начальственному рыку, чего, мол, вора не ищешь, пёс куда-то уволок матерящегося кинолога. Квартиру закрыли, поставили на сигнализацию и разъехались, кто, куда должен был. Я-то, слава богу, домой. Как раз около двух ночи было. Больше меня и не трогали. Вернулся в отдел и кинолог, матеря на чём свет стоит своего мохнатого Казбека. Тот заволок его куда-то в лесопитомник, где милиционер себе все штаны изорвал. Но, оказалось, история имела продолжение. Да ещё какое. Это мне уже утром на планёрке поведали.