Лемурия

Солнце уже было в зените, когда мы вышли на опушку леса. Шумел водопад. Дикарей нигде не было видно. Но топор, выпущенный в меня, все еще торчал в стволе дерева, – я с усилием вытащил его и осмотрел. Лезвие, выточенное из камня, было довольно острым. Я вооружился этим топором. Полковник еще ранее, в лесу, нашел крепкую ветку и, обмотав вокруг нее рукав своей рубашки, пропитал его смолой какого-то хвойного дерева, сделав подобие факела.

«Дикари, наверняка, боятся огня!» – подумал я, глядя на его приготовления и жалея, что у меня нет в кармане зажигалки.

Мы спустились к озеру. На берегу сохранились остатки нашего вчерашнего костра, и белел скелет кабана на вертеле. Тело Ричарда лежало на прежнем месте, однако трупа убитого мною дикаря не было – видно, сородичи унесли его. Полковник долго высматривал их следы на земле, потом углубился в лес и пропал из виду.

Я огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Только Джулия, намаявшись за эти часы, опустилась на траву и сидела так, обхватив колени руками. Я хотел было подойти к ней, но в это время заметил бегущего по берегу озера человека, который зачерпнул воды и скрылся среди деревьев. Я узнал его. Это был Ларго. Я кинулся вдогонку за ним, выкрикивая его имя. Но едва только забежал под тень банановых деревьев, как получил глухой удар по голове…

Когда я пришел в сознание, увидел недоуменное выражение на лице музыканта.

– Ты откуда тут взялся, чувак? Извини, я тебя принял за неандертальца!

– Ты совсем очумел, наркоша? – набросился я на него с упреками. Я готов был прибить его там же, на месте (тем более что у меня в руке был остро отточенный топор!). Но, по счастью, в этот миг вокруг меня появились другие люди, и я вскоре мало-помалу успокоился.

Оказалось, что, пока мы с Джулией бежали от дикарей по лесу, они все это время прятались здесь, в этой роще, где было много плодовых деревьев. Кроме того, среди них был один раненый мужчина, которому дикари проломили голову. Ему-то и нес воды Ларго, когда увидел меня, бегущего с топором. Вспомнив, что Джулия учится на медика, я привел ее к больному, но, увы, за мгновенье до нашего прихода он уже отдал душу Богу…

Вскоре выяснилось, что минувшая ночь полнолуния забрала еще нескольких человек.

– Моя Уина… Они уволокли ее, а меня ударили по голове, – безутешно плакал профессор биологии, горюя по своей чернокожей жене, которую похитили дикари. Они украли и других женщин. Осталась одна только Джулия.

Вдруг он посмотрел на меня красными от слез глазами:

– Неандертальцы, – это были они!

– Этот Бенджамин, – тихо сказал я Ларго, кивая на профессора, – похоже, не в своем уме.

– Что вы там шепчетесь, молодой человек? – он поднялся мне навстречу, а я невольно подался назад. – Не верите? Ха-ха, – он громко и нездорово рассмеялся. – Я профессор биологии. Я знаю, что они вымерли тридцать тысяч лет назад. Если бы еще совсем недавно мне кто-нибудь сказал, что однажды я увижу живого неандертальца, я бы назвал его сумасшедшим. Но я верю своим глазам! Эти скулы и надбровные дуги, – их ни с чем не перепутаешь. Тупиковая ветвь человечества… – он снова опустился на камень и залился горючими слезами, что-то бормоча себе под нос. Я подошел поближе и расслышал:

– Я летел в Лондон на конгресс… Мой доклад «Проблема недостающего звена в эволюции человека». Это новое слово в науке! А теперь… Ничего. Ни доклада, ни Уины…

Мы вышли на берег озера. Тем временем, вернулся Полковник.

– Следы ведут в узкое ущелье среди скал, – сообщил он. – Без всякого сомнения, оттуда и пришли наши незваные гости…

– Это были неандертальцы, – объявил профессор, глядя на него с лихорадочным блеском в глазах.

– Что? – недоуменно уставился на него Полковник.

– Неандертальцы, – повторил Бенджамин, странно поигрывая пальцами.

– Вижу, многое изменилось тут, пока меня не было, – усмехнулся Полковник. Потом он продолжил:

– Кем бы ни были эти люди, они объявили нам войну. Силы неравны. Они на территории, которую знают, как свои пять пальцев. А у нас нет никакого оружия, чтобы ответить на их вызов, не считая факела да каменного топора.

– И еще копье, которым был убит бедняга Ричард. Его дикари не унесли с собой, – сообщил я, показывая свою находку. Полковник вперил в меня свой пронзительный и суровый взгляд:

– Мистер… как вас там?

– Дуглас, – подсказал я.

– Мистер Дуглас, вы решили воевать с аборигенами, превосходящими нас числом, с помощью этого орудия?

Я не нашел, что сказать в ответ, а Полковник, не удостаивая меня больше вниманием, продолжил:

– В данной ситуации я вижу только один выход – отгородиться от них стеной. Благо, то ущелье, через которое они вторглись в нашу долину, шириной от силы футов в тридцать, не больше.

– А как же Уина? – плаксиво возразил Бенджамин, и его голос дрогнул от слез, подступивших к горлу.

– Да. Неужели мы не пойдем на выручку нашим женщинам? – поддержал я профессора. – Ведь эти дикари с ними могут сделать все что угодно – убить, изнасиловать…

– А я разве сказал, что мы не пойдем? – повысив голос, грубо парировал мой оппонент, не глядя в мою сторону. – Я сказал, что война только началась, и прежде всего нам необходимо обеспечить надежный тыл, чтобы не было новых жертв. Или, быть может, вы защитите нас от очередной ночной вылазки этих дикарей?

Полковник взглянул на меня исподлобья, и мне даже стало как-то не по себе. Но он, не довольствуясь силой своих аргументов, поставил этот вопрос на голосование. Все наше крохотное общество, состоящее из трех десятков мужчин и одной женщины, дружно подняло руки. Я на этот раз проголосовал последним, а профессор и вовсе воздержался. Он отошел в сторонку и, тихо всхлипывая, предавался горю…

Однако прежде чем идти возводить стену, которая, по замыслу Полковника, должна была нас, как римлян в Британии, обезопасить от аборигенов, мы предали погребению тела наших павших товарищей. Мы нашли место чуть поодаль от берега озера, где земля была вперемешку с песком, и принялись копать. Я помогал себе топором, другие – камнями и палками. К вечеру совместными усилиями нам удалось вырыть довольно глубокую яму, куда мы перенесли тела Ричарда и другого человека, имени которого я, увы, так и не узнал. Их мы засыпали землей и заложили сверху камнями, так что получился небольшой погребальный холмик. Потом мы выстроились вокруг него для гражданской панихиды. Однако никто не решался произнести ни слова о покойных. И тогда заговорил я:

– Ричард – славный был человек! Он умер как герой, защищая нас, и не его вина, что похитили женщин. Все мы бежали, в том числе и я… О втором, павшем в эту лунную ночь, я, к сожалению, ничего не знаю, но, думаю, и он не зря прожил свою жизнь, ведь для чего-то же мы приходим в этот мир!

Когда я замолк, повисло какое-то неловкое молчание. Тогда, оглядев собравшихся, я сухо заметил:

– Жаль, что среди нас нет священника, а то бы он что-нибудь сказал.

И в этот миг вперед выступил мужчина лет сорока на вид с густой растительностью на лице.

– Я был когда-то пастырем баптистской церкви. Может, на что сгожусь? – слабо улыбнулся он. И прочел по памяти один из текстов Священного Писания, где говорилось о грядущем воскресении мертвых. На этом закончилось прощание с покойниками.

В тот вечер, поужинав плодами, которые, пока мужчины рыли могилу, собрала Джулия, мы двинулись в сторону ущелья, откуда ночью явились дикари. Солнце уже садилось за скалы. Мы решили на следующий день приступить к работам, а пока выставить в ущелье посменные караулы. Три костра в ту ночь горели – один в самом ущелье, другой – на подступах к нему, а третий – в долине, на берегу озера, где остались Джулия и Ларго, который сослался на дурное самочувствие и не пошел с нами.

Я грелся возле костра, всматриваясь в темноту, из которой пришли дикари, и время от времени украдкой поглядывал в противоположную сторону, откуда доносился шум водопада, и где мерцал огонек.