Петр iii

Петр III

ПРОЛОГ

Сквозь голые стволы лип просвечивают желтоватые руины дворца.

Скелет дома через скелет леса.

Белые колонны и лепная отделка окон давно раскрошились, крыша упала. Строительный хлам и обгоревшие балки мешают пройти по анфиладе комнат. У ног звенит по камням неглубокий ручей — всё, что осталось от водных потех Ропши. Некогда бескрайний парк рассечён шоссейными дорогами и обрезан едва не под самые ступени постройки.

Грустное, безотрадное зрелище.

Такое же, как судьба погибшего здесь в середине XVIII столетия императора Петра III. Внука Петра Великого. Мужа Великой Екатерины. Он кажется таким крошечным рядом с этими исполинами тенями, что его след почти незаметен в русской истории.

Почти.

Тем не менее он жил. Правил. Пусть недолго, но бурно. И даже создал эпоху, в которой всё было вывернуто наизнанку, поставлено с ног на голову, лишено привычного течения. Казалось, сумасшествие охватывает власть, армию, Церковь... Пьяный вихрь под звуки расстроенной скрипки государя.

Похмелье было страшным. В крови. Но многие молились, что в крови одного человека — того, кто мог потянуть за собой тысячи.

Пройдут годы, и исследователи начнут находить в чудачествах Петра многозначные символы, а в бессмысленных, на взгляд современников, поступках — зёрна будущих преобразований, прославивших золотой век Екатерины II.

Некоторые даже зададутся вопросом: а не мог бы он сам совершить деяния своей «преступной» супруги? И стать таким же великим? Ещё более великим, чем она?

Нет.

Для реформ нужны терпение, твёрдая воля, ясный ум, знание своей страны и, не в последнюю очередь, любовь к ней. Умение находить компромисс, добиваться поддержки подданных. Всего этого не хватило Петру III.

Но неужели обязательная плата за несовершенство характера — смерть?

За два с половиной века сложился негативный стереотип восприятия Петра, для чего есть все основания. Наивно утверждать, будто стереотип этот появился только под влиянием мемуаров Екатерины II и Е. Р. Дашковой, недоброжелательных к свергнутому императору и сумевших навязать своё мнение позднейшим исследователям. Конечно, названные дамы добавили тёмных красок к портрету побеждённого врага. Однако следует учитывать, что в момент переворота их «Записки» ещё не были написаны, а образ Петра III как «злодея всея Руси» уже преобладал в тогдашнем столичном обществе. Иначе не произошло бы самого мятежа.

В ситуации, когда почти все отзывы современников отрицательны, а убийственные характеристики учёных кажутся написанными под копирку, психологически понятно стремление разрушить стереотип, взорвать привычную картину и показать Петра «не таким». Однако изменение сложившихся взглядов возможно только путём привлечения неизвестных ранее источников или нового, более внимательного прочтения старых.

А документы как раз не радуют разнообразием оценок. Положительных практически нет, с огромным трудом удаётся найти нейтральные, которые тонут в море неприязненных. В попытке переложить вину за вековую предвзятость на плечи Екатерины II и её сподвижницы с бойким пером княгини Дашковой есть доля лукавства. Их тексты вычленяются из целого корпуса подобных же и объявляются ложными. Логика вроде бы безупречна: спросите предполагаемого убийцу о жертве, и он нарисует её самыми чёрными тонами. Но в кругу источников о злосчастном императоре воспоминания «заинтересованных лиц» вовсе не одиноки. Хуже того, они практически не выделяются из основного потока.

Если изъять из собрания источников мемуары императрицы, картина потеряет в красках, но в целом не изменится. Вряд ли стоит исключать из поля зрения отрицательные отзывы о Петре только потому, что они исходят от Екатерины, а потом вычищать подобные же у остальных современников. Куда интереснее наблюдать, как формировался сложный характер будущего самодержца, не позволивший ему удержать корону на голове?

Можно ли было избежать драмы в Ропше? И если да, то зачем? Чтобы на престоле России оставался монарх, с трудом проводивший грань между собственными выдумками и реальностью?

Жестокие вопросы. Но нам придётся ими задаваться. Потому что тайна гибели Петра Фёдоровича — это не только точная дата смерти. И не только имя настоящего убийцы или имена тех, кто стоял за ним. Загадка глубже. Почему законный император, внук Петра I, не смог сохранить власть? Был признан «чужим», отвергнут и убит?

Наш рассказ о неисполненном долге. Долге государя перед страной и страны перед государем. О порванных связях. И в конечном счёте — о несчастной любви.

Глава первая

«ЧЁРТУШКА»

Карл Петер Ульрих родился 10 февраля 1728 года в портовом городе Киле — временной столице небольшого Голштинского герцогства. Его отец Карл Фридрих был союзником России, скрепив альянс с могущественной соседкой женитьбой на дочери Петра I — красавице Анне Петровне.

Наставник великого князя Якоб фон Штелин (в России — Яков Яковлевич) называл царевну «прелестнейшей из женщин». Именно такое воспоминание оставила она о себе в Германии. Когда в 1727 году российский фрегат прибыл в Киль, дочь великого преобразователя встретило всё местное дворянство. Собравшихся поразила «необыкновенная красота герцогини». Была даже сочинена французская песенка «О брюнетке и блондинке», восхваляющая достоинства обеих цесаревен — Анны и Елизаветы.

Однако Голштиния не сулила очаровательной герцогине счастья. По случаю крестин новорождённого перед дворцом был устроен фейерверк. Внезапно загорелся один из пороховых ящиков, взрывом убило и покалечило несколько человек. Стоит ли говорить, что нашлись люди, увидевшие в случившемся «зловещие предзнаменования»? В тот же день молоденькая герцогиня, пожелав рассмотреть иллюминацию, поднялась с постели и встала у открытого окна на холодном сыром ветру. Фрейлины попытались удержать её, но она ответила лишь: «Мы, русские, не так изнежены, как вы, и не знаем ничего подобного»1. Ослабленная родами, Анна простудилась и на десятый день после появления сына скончалась от горячки.

«Наследник героя»

Казалось, несчастье свило гнездо у колыбели мальчика. Вдовец был безутешен. На свадебном фрегате он отправил тело двадцатилетней жены в Петербург, где царевну погребли в императорской усыпальнице в Петропавловском соборе. В честь безвременно ушедшей герцог учредил голштинский орден Святой Анны с девизом: «Любящим справедливость, благочестие, веру», который после переезда Петра в Россию стал одним из отечественных орденов.

Герцог Карл Фридрих Шлезвиг-Голштейн-Готторпский пережил супругу на 11 лет. В момент рождения сына ему исполнилось двадцать восемь и, судя по свадебному портрету, он был недурен собой2. Впрочем, ни один принц ни на одном полотне не выглядит уродом. Екатерина II описывала покойного свёкра в пренебрежительной манере: «Отец Петра III был принц слабый, неказистый, малорослый, хилый и бедный»3. Ещё накануне свадьбы в Петербурге о Карле Фридрихе поговаривали, будто он пьяница и гуляка, а юная невеста привязана к нему больше, чем он к ней4. Если сведения верны, то тяга Петра III к чарке и нелестное отношение к женщинам — наследственные.

Современный немецкий этнограф К. Д. Сиверс обнаружил в Шлезвиг-Голштейнском земельном архиве 12 собственноручных рисунков герцога, изображающих пытки и убийства цыган, наводнивших тогда немецкие земли. По словам учёного, эти картинки «выглядят отталкивающими, если не сказать извращёнными»5. Подобные пристрастия не красят родителя Карла Петера и, если вспомнить отмеченную мемуаристами склонность великого князя мучить животных, позволяют назвать жестокость, или, как выразилась Елизавета Петровна, «нечувствительность к несчастьям людей», фамильной чертой будущего императора.