Страница 10 из 17
– То и значит. Они увидят все, что видел я. Почувствуют то же, что чувствовал я. И услышат, что слышал я. Могу показать, каково это, – повторил он и, не давая возразить, добавил: – Клянусь Первопредком, ничего плохого с тобой не случится. Напротив, ты узнаешь об еще одной тайне драконов. А потом уйдешь. И я не стану тебя удерживать.
Я нахмурилась. Новая клятва вселила надежду, что Берготт говорит правду. К тому же мне действительно будет намного проще объяснить отцам это умение драконов, если я его прочувствую. Но почему же тогда все мои инстинкты буквально вопят об опасности?
– Или мы можем пойти к Рроаку, как ты хотела. Я открою ему свою память, а ты постоишь рядом. Посмотришь.
Каждое слово едва не сочилось предвкушением. Будто сделай Берготт обещанное, и все станет еще хуже. Проклятье! Как же быть?
– Я не стану уговаривать, охотница. Не хочешь? Не надо. Увидимся на суде парящих.
Фыркнув, Берготт отпустил мои руки, развернулся и зашагал прочь. Я смотрела в широкую спину и чувствовала волны дрожи, расходящиеся по телу.
Нет. Не могу. Я должна понять, что он задумал.
– Подожди!
В три шага я нагнала его и ухватила за рукав. Медленно, будто нехотя, Берготт обернулся.
– Что? Передумала?
Сердце сжалось от волнения и страха. Великие боги, молю, пусть это не будет ошибкой!
– Да, – ответила твердо. – Я хочу, чтобы ты открыл мне свою память.
Берготт отвел меня в сторону. Заставил подняться на небольшой ящик, присыпанный снегом. И встал напротив.
– А ящик обязателен для открытия памяти? – я криво дернула уголком губ, пытаясь за насмешкой скрыть волнение.
Берготт хмыкнул.
– Ты слишком низкая, охотница. А наши глаза должны быть вровень. Теперь расслабься. Расслабься, охотница, – повторил он, стоило мне напрячься, когда наши руки соприкоснулись. – Вот так. Ничего страшного, видишь?
Он прижал мою ладонь к своей груди. Прямо напротив сердца. Подушечками пальцев я ощутила его ритмичное биение.
– Не бойся, – произнес Берготт неожиданно мягко. И медленно, чтобы не напугать, опустил руку мне на грудь. – А теперь закрой глаза. Ты не должна видеть окружающий мир, чтобы увидеть мои воспоминания.
Я кивнула. Выдохнула через нос, успокаиваясь, и зажмурилась.
– Расслабься. Тебе ничего не угрожает. Просто смотри, чувствуй…
С каждым словом его голос звучал все тише, будто отдаляясь. Сердце под моей ладонью билось все ощутимее. В какой-то момент даже показалось, что оно ударяется мне в пальцы. Словно нет больше мужской груди, клетки ребер. И наших тел больше нет. Только его сердце и моя ладонь. Ритм жизни, что передается от него ко мне.
Темнота перед внутренним взором подернулась рябью. Начала светлеть, как тающая ночь. И в этих сумерках проступили силуэты: обшитые деревом стены, голые ноги, худые и белые. Светло-серая рубаха, едва прикрывающая колени. И густые рыжие волосы, почти медные из-за напитавшей их влаги.
Мгновение – и я вижу свое лицо. Хмурое, сосредоточенное, решительное. Еще мгновение – и взгляд застывает на разбросанных бумагах на столе.
А ведь когда я стояла перед дверью, даже не подумала, как этот бардак может выглядеть со стороны. Не понять: был ли он там всегда или его устроила я.
Движение ресниц – и я, стоящая у порога рроаковского кабинета, кивнула. Улыбнулась довольно, почти с гордостью, и развернулась.
Образ поплыл, перемешался, как ягодное варенье с кашей. Миг – и я снова вижу себя. Только уже прижатую к стене. Волосы растрепаны, голубые глаза горят вызовом. Пальцы ощутили тонкие запястья. Нос набился запахом горячего тела, мяты и чего-то неуловимого, одновременно приятного и отталкивающего. Взгляд скользнул ниже – к плотно сжатым губам, ко впадинке между ключицами. Широкий ворот мужской рубахи разошелся, открывая белую кожу и две бледно-розовые полоски недавно затянувшихся порезов.
Новое движение, и картинка снова изменилась. Раньше плотно сжатые, теперь губы замерли в дразнящей полуулыбке. В глазах лукавый блеск. Меня прострелило от ощущения чужого тела, прижимающегося к моему. Внизу живота стало тяжело и жарко.
А потом в ушах, словно эхо, зазвучал голос Берготта:
– Вздумала шпионить, дрянь?
Голубые глаза полыхнули ярче. Меня вновь прошило ощущение чужой близости.
– Не выйдет, охотница. Люди нас не привлекают.
– Из-за чего? – в моем голосе удивление.
– Не прикидывайся, будто не понимаешь. Все знают о подлости вашего племени.
Слова, сказанные тогда, у кабинета, и те, что прозвучали совсем недавно, перемешивались. Рождали новый разговор. И новые вопросы. Ко мне как к охотнице.
– Ты бредишь. Давай поговорим… Договори…
Звуки едва различимы за шумом крови в ушах. Я не могу! Не хочу видеть себя, призывно улыбающуюся врагу, прижимающуюся к нему! Это все неправда!
Я – настоящая я, не из воспоминаний Берготта – трепыхаюсь, словно рыба в сетях; пытаюсь вырваться из омута чужих фантазий, но лишь сильнее запутываюсь.
– Чего ты хочешь? – эхом звучит в ушах.
Только не так, как было на самом деле. Вместо невозмутимости и спокойствия в моем тоне искушение.
– Чтобы ты убралась из Северных Гнезд, – а вот голос Берготта холоден. – Или мы можем пойти к Рроаку… Я открою ему свою память…
– Обойдусь!
– Тогда… Я отнесу тебя к перевалу. И даже не убью…
– Договорились.
Ладонь простреливает ощущение рукопожатия. Чувствую чужие пальцы, тоненькие и хрупкие. Моргаю – и вижу себя, взбегающую по ступеням. Взгляд скользит по голым ногам и подпрыгивающей от каждого движения рубахе.
Я больше не могу видеть эту ложь, смешанную с правдой. Кричу, сжимаю веки до боли, отталкиваюсь изо всех сил – и отлетаю. Ноги скользят по снегу. Не могу удержать равновесие, падаю. Перед глазами все плывет. Тело потряхивает от пережитого.
– Ну как? Налюбовалась на себя, пламенноволосая?
Я вскинула на дракона полный ярости взгляд.
– Лжец! Ничего этого не было и…
– Разве? Северные Гнезда слышали каждое из этих слов. И каждое из ощущений я пережил. Возможно, в моей памяти все немного перемешалось… Но какая, в сущности, разница?
Вскочив на ноги, я двинулась на дракона.
– Я никогда не смотрела на тебя… так, – губы сами скривились в презрении. К себе. К дракону.
Он не шевелился. Стоял скалой и не сводил с меня торжествующего взгляда.
– Иногда наши мысли настолько яркие, что и не понять – воспоминание то или выдумка.
Даже его голос зазвучал надменно, уверенно. Как у того, кто уже празднует победу.
– Мне плевать на твои фантазии! Можешь показывать парящим что угодно, в моей голове они не увидят этой глупости!
Я остановилась в нескольких шагах и прожгла Берготта взглядом. Кровь вновь вскипела. Вот только не от жара, заключенного в ловушку Рроака, а от ярости.
– Ошибаешься, – лениво отозвался дракон, а в следующий миг схватил меня за подбородок. Слишком быстро, чтобы я успела увернуться. – Ты не сможешь забыть увиденное. Оно задело тебя, вызвало эмоциональный отклик. И чем он сильнее, тем тяжелее стереть из разума чужие воспоминания. Ты же среагировала очень… – он наклонился ниже, – очень… – еще ниже, так, что его дыхание коснулось моих губ, – очень эмоционально. Если Рроак решит прочитать твою память, он увидит именно это. Поэтому теперь тебе нужно постараться. Проявить всю изворотливость своего племени и убедить моего дорогого брата отменить суд парящих. Запомни, охотница: упаду я – упадешь и ты.
Я дернулась, вырывая подбородок из цепких пальцев, и отступила. Возражать не стала – боялась не сдержать ярости и наговорить лишнего. Или даже сделать что-то, что заставило бы Берготта отправиться к Рроаку прямо сейчас. Все, что я себе позволила, – сжать кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в ладони.
Берготт дернул носом. Довольно усмехнулся и зашагал к выходу из проулка. Я сверлила взглядом широкую спину и чувствовала, как еще неясные идеи уже выстраивались в план действий.