Страница 5 из 16
Эйфелева башня не сильно впечатлила Марину. Мишель рассказал, что она должна была простоять двадцать лет, по прошествии которых ее должны были разобрать. Но к тому времени изобрели радио, и она осталась стоять. Потом началась война, и было не до этого. Так башня, которую деятели искусств считали уродством, стала символом Парижа.
После завтрака в ресторане «Жюль Верн» в башне вся компания направилась в Нотр-Дам-де-Пари. Изабелла немного нервничала – она не завершила свои дела по квартире и ей нужно было вечером ехать к арендаторам, чтобы что-то оформить. Но посетить собор она успевала.
Прогуливаясь по собору, Марина восхищалась его величием. Народу было много. Пока они рассматривали красивые витражи, к ним присоединилась шумная группа молодежи. Парни и девушки что-то обсуждали. Некоторые из них держали в руках папки с листами и карандаши.
Девушка с парнем протиснулись между Мариной и Мишелем, обсуждая розовые окна витражей. Мишель, слыша их разговор, внезапно улыбнулся и произнес:
– Ребята! Эти три розовых окна символизируют Святую Троицу! Они созданы, чтобы у людей было ощущение божественного присутствия!
– Вот! Я же говорила! – воскликнула девушка, обращаясь к парню. – Не могли просто для красоты сделать именно три окна! – Она посмотрела на Мишеля. – Спасибо вам!
Не за что! Вы студенты?
– Да! – кивнула девушка. – Мы специально сюда приехали на два дня на экскурсию.
– Интересно… – удивился Мишель. – А откуда приехали?
– Мы из Брюсселя! – ответил парень. – Из Королевской академии изящных искусств!
– А-а-а! – воскликнул Мишель, продолжая улыбаться. – Я так и понял, что вы будущие художники! Но не думал, что вы приехали из Брюсселя… И как вам здесь? Нравится?
– Очень, – ответила девушка. – Мы готовим работу по теме «Нотр-Дам-де-Пари»… Вот и приехали. И заодно погулять.
– И как долго вы планируете пробыть здесь? – не унимался Мишель.
– Послезавтра уезжаем, – ответил парень. – Нас разместили недалеко отсюда… в общежитии «Бутоне».
– Да, там прилично, – кивнул Мишель. – Территория зеленая… Весело, наверное?
– Еще как! – засмеялись молодые. – Нас восемь человек приехало!
– Когда-то я тоже так учился! – с ностальгией в голосе произнес Мишель. – Хорошие были времена…
– А вы во Франции учились? – спросил парень.
– Нет, – ответил мужчина, – я учился в Голландии… в Роттердаме.
– О-о-о! Знаем такой! – весело заявила девушка.
– Вы, наверное, в музеи пойдете еще? – спросил Мишель.
– Да! – кивнул парень. – Хотели всё успеть… На мюзикл еще хотели, но не удалось… У вас во Франции цены как на другой планете! – Они засмеялись.
Друзья позвали их, и, вежливо попрощавшись, молодежь убежала по своим делам.
Мишель мечтательно посмотрел им вслед, вспоминая, как когда-то тоже был молодым.
Марина плохо говорила на французском из-за сложного произношения, но понимала практически всё. Она и сейчас поняла почти весь разговор Мишеля со студентами.
– Вот ведь удивительное место, – рассуждал Мишель. – Когда-то здесь был храм, в котором поклонялись Юпитеру… А сейчас тут хранится венец, в котором распяли Христа! Что будет через тысячу лет? Жаль, что мы не узнаем этого…
– Мишель! – вдруг обратилась к нему Изабелла. – Я всё хочу у вас спросить, а вы откуда иврит знаете?
Мужчина улыбнулся своей кривой улыбкой, которая уже не казалась Марине страшной, а больше напоминала какую-то усмешку.
– Просто я хорошо схватываю языки, – ответил он. – И так случайно вышло, что я знаю и иврит, и русский… У меня отец послом был. Я жил во многих местах.
– А какие еще вы знаете языки? – поинтересовалась Марина.
– Знаю английский, но его все знают… и знаю сербский, но он на русский похож…
«Пять языков!» – с восхищением подумала Марина. Она отметила про себя, что в принципе и сама знает русский, иврит и горско-еврейский. Если она как следует закрепит французский и подтянет английский, то тоже будет знать пять! Ее охватила гордость за саму себя.
– А вы верите в то, что Христос был сыном Божьим? – вдруг спросила Бэлла.
Мишель усмехнулся.
– А вы? – переспросил ее Мишель.
– Я нет! – важно ответила Изабелла.
– Вы тоже разделяете ее мнение? – повернулся Мишель к Марине.
– Не совсем, – ответила девушка. – Я больше склонна верить только тому, что я видела… А что там было две тысячи лет назад… Никто не знает, где правда.
Мишель поднял брови:
– Марина очень рассудительна… И достойна уважения, за правду! А мнение Изабеллы… Я думаю, что, так как вы еврейка, а иудеи не верят в Христа, поэтому и вы не верите. Объяснения у вас этому нет. Я прав?
Изабелла с раздражением ответила:
– Я вообще-то у вас спросила! А вы перевернули мой вопрос. Я понимаю… Вы христианин, и, возможно, вас эта тема задела… Если так, извините…
Мишель рассмеялся:
– Нет, это вы меня простите, если обидел вас! Знаете, во Франции религиозный вопрос всегда стоял остро. Как сказал Вольтер: «Кальвин открыл двери монастырей не для того, чтобы выгнать оттуда монахов, а чтобы загнать туда весь мир!» Франция пережила раскол церкви на протестантов и католиков, и они мало задумывались о смысле других религий. Христианам нужно было тут разбираться друг с другом…
– Я поняла! – воскликнула Бэлла. – Вы протестант. Кальвинист!
Мишель громко расхохотался. Они уже подошли к выходу из собора. Успокоив свой смех, он наконец ответил:
– Вы меня просто поразили сейчас. Извините за мой смех!
– А кто вы? – серьезно спросила Марина.
– Вообще, я в Бога не верю! – уже серьезно ответил Мишель. – Слишком примитивно описывается в Священных Писаниях всех религий Создатель всего живого… Но это отдельная тема… По происхождению я чистый еврей. К вашему удивлению, я ваш единоверец!
Девушки ошеломленно смотрели на него.
– Ну конечно… – произнесла Марина. – Вы поэтому и знаете иврит.
Мишель с улыбкой кивнул:
– Именно. Я не жил никогда в Израиле, но считал своим долгом выучить язык моего народа.
– Вы чистый еврей? – спросила Бэлла.
– Чище не придумаешь, – весело заявил Мишель. – Моя фамилия Куперман!
У девушек мгновенно поменялось отношение к этому человеку. Эта черта, наверное, свойственна только евреям: узнав, что человек твоей нации, сразу же относиться к нему иначе. Ведь если он еврей, то автоматически становится им кем-то вроде дальнего родственника. Так же как и защитником и союзником при любой ситуации в чужом городе. Или кандидатом в мужья… Что тоже имеет место быть.
Мишель нарушил молчание:
– Теперь я предлагаю вам прогуляться и выпить кофе. У меня встреча одна как раз…
– О, если мы вам мешаем… – вдруг засуетилась Марина. – Вы извините… Мы пойдем…
– Стоп! – Мишель остановил ее. – Вы мне не мешаете. Это первое. Второе – у меня не деловая встреча. Просто один знакомый обещал принести билеты на завтрашний мюзикл, на который вы непременно должны попасть.
– Честно говоря… это уже слишком много! – откровенно сказала Марина. – Мы послезавтра уезжаем… Вы так много для нас…
– Ничего не много! – прервал ее Мишель. – Мы же договаривались не возвращаться к этому разговору.
– Знаете, – вдруг подала голос Изабелла, – я пойду. Мне нужно ехать по делу… насчет квартиры…
– Проблем нет! – кивнул Мишель. – Йован вас отвезет, а мы прогуляемся пешком.
Бэлла пожала плечами, соглашаясь с таким предложением, а Мишель жестом пропустил Марину вперед и вежливо произнес:
– Нам идти минут двадцать. Вы готовы пройтись или возьмем такси?
– Я с удовольствием прогуляюсь, – улыбнулась девушка.
И они зашагали по улице Сите в сторону моста, ведущего через Сену.
Марина почему-то ощущала легкость и радость, гуляя по Парижу в компании этого человека. К своему стыду, она призналась себе, что чувствует себя намного комфортнее с ним, когда рядом нет Бэллы.
Их путь по бульвару Сен-Жермен продлился как один вздох. Мишель очень тактично затронул тему личной жизни, и Марина, сама не понимая, как и зачем, призналась ему, что он был прав, когда рассказывал о ее несчастной любви. Мишель настолько тонко подвел ее к этому, что, признаваясь, девушка даже не смутилась. Да, она любила и продолжает любить Рудика. Того самого простого парня с Еврейской Колонки в Нальчике. И сделать ничего она с собой не могла.