Знаки Луны

Мать держала сына за руку и всё время успокаивала:

– Всё будет хорошо, Дэн, сынуля. Всё будет хорошо.

А у парня из-под повязки катились слёзы. Ему жаль было украденных денег. Отчаянно жаль целого года. И матери, которой теперь он не сможет помочь. А возможно, даже останется слепым.

До того, как его увезли на операцию, мать просидела с ним, успокаивая.

– Сынок, – сказала она ему напоследок, – мы переживали с тобой и худшие времена. Но никогда не теряли надежду. Всё будет хорошо, потому что иначе не может быть. Помни, что уныние – один из грехов. Не поддавайся ему.

Как только каталка с сыном скрылась за дверями операционного блока, Рут пошла в церковь у больницы. Иначе она не умела и в тяжёлые моменты всегда шла в храм.

Хотя Дэн увлекался эзотерикой, сама Рут Кит верила в Бога. Её вера была такой же бесхитростной и простой, как и она сама. Рут украшала свой дом расписными пластиковыми ангелочками, ходила по воскресеньям на службы, всегда откладывала десятину от зарплаты, которую скромно клала на поднос, когда помощники священника пробегали по рядам в конце службы, причащалась перед каждым праздником и старалась не грешить. Свою веру женщина никому не навязывала, даже сыну. Она искренне считала, что каждый имеет право жить как хочет. Главное – не мешать остальным, соблюдая Божьи заповеди. И по возможности делать добро.

Примостившись на самую дальнюю скамью, Рут долго молилась за сына, а потом понуро сидела, прислушиваясь к тому, как где-то наверху репетирует церковный хор, и размышляя над тем, что делать дальше. Но когда служки нарочито громко стали закрывать главные ворота, она ушла.

После, до самых потёмок, мать просидела в холле больницы, ожидая, когда выйдет хирург. Она очень устала, но боялась расслабиться, заснуть, прикорнув на скамье, поэтому почти всё время ходила, только иногда присаживаясь на краешек стула, пристально глядя на дверь. Издали она напоминала старую собаку, которая, вытянувшись в струнку, ждёт возвращения хозяина.

Наконец врач вышел. Она кинулась к нему, в глазах её был немой вопрос. Хирург взял её за руку она осела, заплакала, слушая его и мелко кивая головой. В Рут словно отпустило какую-то пружинку, и она снова смогла дышать.

Операция прошла успешно. Врач порадовал, что со временем зрение должно восстановиться, хотя, скорее всего, ближайшие месяцы Дэн будет видеть всё сквозь пелену.

Его закидывали письмами друзья, пришла навестить первая наставница – Тесс. Она долго утешала Дэна, сидящего в повязках. Но в нём словно выключили свет.

Да, он понимал, что всё решаемо и не так страшно. Что не произошло ничего неисправимого. Однако был опустошён. Тем, что пережитое за последний год прошло впустую. Тем, что, пробежав тяжёлый круг, вернулся на исходную, и даже со знаком «минус».

– Нет, – возразила Тесс. – Всё не зря. И ты не такой, каким был год назад. Испытания делают нас сильнее. Наша душа тоже обрастает мышцами, как и тело. Самое большое счастье испытываешь в тот момент, когда, опустившись на дно, отталкиваешься и взмываешь на самый верх. И у тебя получится. Я знаю. Думаю, что ты только со временем поймёшь: пережитые трудности готовят нас легче преодолеть следующий этап. Может быть, через год ты сам мне скажешь, что, если бы не было девяти месяцев на буровой, не случилось бы и следующих побед.

Тесс приободрила его, но, когда она ушла, Дэн опять загрустил, анализируя свою жизнь.

Прошлым летом он решил учиться в Нью-Йоркской Школе Астрологии. Там были лучшие учителя, и туда попадали только по рекомендации. За него попросила Тесс. Она и сама там училась когда-то. Но сумма за обучение казалась неподъёмной. Того, что Дэн заработал за три месяца лета официантом, не хватило бы и на один семестр. Тогда подвернулось предложение подписать контракт и ехать работать на буровую. Он принял для себя трудное решение – год попотеть, но зато потом продолжить путь к мечте.

И вот сейчас у него уже в руках красивое тиснёное приглашение на учёбу. А денег как не было год назад, так нет и сейчас. Было даже хуже. Потому что один глаз всё ещё не видел. И на буровую снова его бы не взяли. По состоянию здоровья.

Дэн не мог ни успокоиться, ни придумать, что делать дальше. Особенно он мучился долгими душными ночами. В одну из таких бессонниц с ним случилась странная штука.

17 августа Дэн остался в палате больницы один – перед выходными его соседа, нудного разговорчивого старика-фермера, выписали. Дэн дождался, когда после вечернего обхода погасили лампы в коридоре, и открыл настежь окно, впустив в свою скудную обитель пьянящий воздух сумерек.

Небо было безоблачным. Над городком, освещая всю округу, словно днём, сияла огромная жёлтая луна. Дэн снял с прооперированного глаза повязку и стал смотреть на ночное светило то здоровым, то больным глазом по очереди. Здоровый глаз видел все щербинки на луне, а больной вместо неё лицезрел размытое светящееся пятно с бликами. Дэн вглядывался, изо всех сил пытаясь прояснить то, что плохо видел, но тут произошло неожиданное… Сначала как будто раздались звуки колокольчиков. Или пение птиц. Едва различимое, но его музыкальное ухо уловило эти переливы. Больным глазом он увидел, как на круглой, словно блин, луне, проявилась чёткая картина – книга, которая открылась и зашелестела страницами.

Это зрелище заставило Дэна отскочить от подоконника в темноту палаты. Он стал тереть глаза. Его сердце гулко билось, казалось, в самом горле. Что это было?! Он видел книгу очень чётко. Дэн боялся признаться сам себе, но, кажется, даже прочёл её название. Возможно, у него галлюцинации из-за лекарств?

Осторожно, крадучись, Дэн подошёл к окну, словно боец в ожидании снайпера. Закрыл больной глаз и не торопясь посмотрел на луну здоровым. Ничего. Вернее, луна была такой, как обычно. Дэн со страхом закрыл здоровый глаз и медленно приоткрыл прооперированный. Луна снова показывала ему книгу, но теперь он явно видел, что ему её протягивает мать.

До самого утра Дэн не спал. Он еле дождался девяти, чтобы позвонить Тесс, и очень обрадовался, когда та сразу подняла трубку.

– Тесс, прости, что беспокою, – затараторил он, – но со мной приключилась удивительное…

И Дэн рассказал Тесс о том, что видел ночью.

– Я схожу с ума? Это от сотрясения?

– Дэн, – засмеялась Тесс, – нет, с твоей головой всё в порядке. Ну, почти. Мне странно, что ты не видел этого раньше. Скажи, ты помнишь часы, которые вытащил из мешка Силы, когда учился у меня?

– Да. Они и сейчас на мне. Я стараюсь их не снимать.

– А ты не заглядывал внутрь?

– Нет, не было надобности. Их открывал только мастер, когда чистил и приводил в порядок.

– Ну так открой. Нажми на маленький рычажок сбоку. Внимательно рассмотри их, а потом ещё раз позвони мне! – И Тесс отключилась.

Дэн снял с руки часы, подаренные год назад учителем. Он много раз их разглядывал. Это был пухлый старинный механизм с резными стрелочками. Каждая цифра нарисована на красивой гранёной звёздочке. Задняя крышка гладкая, но сбоку он действительно обнаружил маленькую кнопочку. И надавил на неё. Крышка откинулась, и перед Дэном предстали часовые внутренности. На каждом винтике и тут были изображены звёздочки, а сама крышка с обратной стороны имела гравировку: «Изготовлено мистером Myном в 1928 году. Часовая мастерская Mond». Вокруг надписи были нарисованы 29 положений луны на небе. От острого серпа до полнолуния. Теперь у Дэна скорее появилось ещё больше вопросов. И он снова набрал номер телефона Тесс.

– Увидел? – спросила она его. – Пришла пора рассказать, как появились у меня эти часы. Они достались мне от отца. А он много раз рассказывал, что нашёл их на развалинах древнеримского города Луни. Как они туда попали, никто не знал. Поразительно, что часовая мастерская «Mond» (что по-немецки означает «луна») в городе Трир действительно существовала. А вот сведений о мастере Муне не осталось. И больше с такой надписью часов не нашли. Скорее всего, они единственные. И они словно пропитаны луной. Я знала, что тот, кому достанутся, будет с ней связан.