Наследника заказывали?

– Ну, не молодожены, что дальше делать будем?

– В смысле?

Влад хмурит брови. Лицо сразу мрачнеет.

– Будем сохранять ребенка или нет?

– Будем! – хором отвечаем мы и переглядываемся.

Доктор делает все необходимые назначения, ставит меня на учет, а под конец говорит Владу.

– Вы уж поторопитесь с бракосочетанием, если хотите, чтобы малыш появился в полноценной семье.

– Обязательно поторопимся, – к моему удивлению отвечает Влад. У меня внутри так все и вспыхивает: я ему нужна не только как суррогатная мать. Но тут же рождаются сомнения: а вдруг он просто не хочет постороннему человеку говорить о наших проблемах?

– Вот и славно! Елена Сергеевна, пригласите ко мне другого пациента, – говорит врач медсестре и встает, показывая, что прием окончен.

Мы идем к двери. Влад больше не держит меня за руку. Его лицо озабочено какой-то мыслью. На пороге он останавливается и поворачивается к врачу.

– Доктор, скажите, а как я смогу узнать, мой это ребенок или нет?

Пол качается у меня под ногами. Я хватаюсь за косяк, не в силах справиться с эмоциями.

– Вам плохо? – бросается ко мне врач.

Влад подхватывает меня на руки и кладет на кушетку.

– Это уже второй раз. Она так и будет грохаться в обмороки при каждом удобном случае? – несмотря на грубый вопрос, в голосе звучит страх и волнение.

– Как вам не стыдно? – упрекает Влада врач, пока медсестра хлопочет надо мной с нашатырным спиртом. – Вы совсем не думаете о чувствах вашей девушки? Первый раз встречаю настолько черствого папашу!

– Да я…

– Вы хотели узнать, на каком сроке беременности можно сделать тест на отцовство?

– Примерно так, – краснеет Влад.

– Вот недоверчивый папаша! Биопсию ворсинок хориона можно провести на девятой-двенадцатой неделе. Анализ пуповинной крови – на восемнадцатой, но эти результаты могут быть недостоверными.

– А когда будут более точные? – не сдается Влад.

 Я готова умереть от стыда и унижения. Что ж, дорогая мамочка, чего добивались, то и получили. Кредит доверия к нам исчерпан. Теперь постоянно придется доказывать, что малыш, которого я ношу, Влада.

– Только после двадцать четвертой недели. Так что, как ни крути, а вынашивать ребенка придется, если он вам нужен.

С помощью медсестры я встаю на ноги. Голова уже не кружится, мысли проясняются. Может, плюнуть на чувства, перетерпеть, главное, мы получим результат: Влад заплатит все наши долги.

– Ребенок нужен, – заявляет вдруг Влад, берет меня за руку и тянет из кабинета.

По дороге в особняк я делаю вид, что сплю. Не хочу разговаривать. Этот человек убил во мне всю радость от УЗИ.

– Где снимок? – спрашивает Влад. Я молчу. – Варя, хватит дуться! Я должен был задать этот вопрос, слишком долго вы с мамой водили меня за нос. Где снимок?

Я не реагирую. Мне все равно, пусть хоть на дерьмо переработается. Влад паркует машину у тротуара, поворачивается ко мне и протягивает руку. Я упрямо смотрю в окно. Он ждет. Эта молчаливая война заканчивается моим поражением. Я лезу в сумочку и протягиваю ему фото.

Влад разглядывает его, а потом ставит на панель управления.

Мои чувства снова встряхиваются. Этот человек меня все время поражает своими противоречивыми поступками.

– Не понимаю тебя, – вырывается у меня. – До двадцать четвертой недели ты будешь отцом этому ребенку, а дальше – нет?

– Варя, это простая проверка. Я деловой человек.

– А я думала, что тебе нравлюсь, – уголки губ без моего согласия едут вниз, еще чуть-чуть и расплачусь.

– Перестань обижаться, – Влад берет мою руку и дует на пальцы. – На улице лето, а ты холодная, как ледышка.

– Как ты можешь?

– Поехали домой.

Домой? Влад говорит: «Домой!»

Надежда на взаимность снова наполняет теплом сердце.

Глава 19

Не успеваем мы переступить порог особняка, как из кухни выходит мама. Словно сидела там и прислушивалась к каждому звуку. За ней показывается и Стас. Кажется, мама буквально поняла слова Влада о том, что его друга нужно удержать в доме до тех пор, пока он не приедет.

– Ну, как? – бросается она к нам, а лицо такое встревоженное, что оторопь берет.

– Все нормально, – отвечаю я.

– У нас будет ребенок, – говорит Влад и протягивает маме снимок УЗИ.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

– Татьяна Николаевна, сварите нам кофе, а Варе сделайте липовый чай. Она сейчас бледнее смерти. Опять чуть в обморок не упала.

Мама суетится в кухне, Стас разглядывает меня с ног до головы, и я не знаю, куда деться от его пронизывающего и немного презрительного взора. Так и кажется, что он хочет спросить:

– И откуда взялась эта выскочка?

– Я могу переодеться, можно? – поднимаю глаза на Влада, который разговаривает по телефону.

– Зачем об этом спрашивать? На семь с половиной месяцев этот дом в твоем распоряжении.

От звука упавшей на плитку пола ложки все вздрагивают.

– Владислав Павлович, я не понимаю, что вы имеете в виду.

–Да, Влад, объяснись. Я вообще смотрю на вас, как баран, и гадаю, что происходит в доме моего друга.

– Все очень просто. У нас с семьей Парфеновых контракт. Варвара Петровна рожает мне наследника, я оплачиваю ее долги.

– А ребенок? – вскрикиваем мы хором.

– Стоп! – Влад сурово смотрит на нас. – Ребенок остается у меня.

– Вы хотите отнять малыша у матери? Это низко!

– Влад, я от тебя этого не ожидал!

– У суррогатной матери, заметьте! Причем ей я заплачу намного больше, чем положено по таксе.

– А кормление грудью?

– С этим вопросом будем разбираться позже! – отрезает босс, но я его больше не слушаю, разворачиваюсь и выхожу из кухни.

Надежда, вспыхнувшая в машине, погасла, так и не успев порадовать меня.

Незаметно пролетает месяц. Целых тридцать дней холодной войны и конфронтации. Мы бродим по огромному дому, как тени. С Владом я практически не встречаюсь. Он уходит рано утром, когда я еще сплю, и приезжает поздно вечером, когда я уже в постели. Я только из окна вижу, как он выходит из машины. Иногда его взгляд скользит по окнам второго этажа, и тогда я прячусь за занавеску.

Сердце заходится от тоски по этому человеку, но я соблюдаю правила игры, да и слишком слаба сейчас, чтобы бороться на равных. Где бывает Влад, помимо дома и работы, даже не представляю. Во время прогулок я подхожу к воротам, пытаясь познакомиться с жизнью коттеджного поселка, но охрана каждый раз блокирует их, чтобы я не вышла.

В доме появилась прислуга, и это правильно. Содержать в порядке такой огромный особняк и его территорию мы с мамой бы не смогли, как бы Владу этого ни хотелось бы. Но секьюрити и садовнику категорически запрещено с нами разговаривать по пустякам, только по делу.

От Влада мы получаем холодные приказы.

– Я просил на завтрак кофе по-ирландски, а это какая-то бурда! – выплескивает жидкость в раковину и уходит.

– Невоспитанный хам! – ворчит мама и лезет в интернет, чтобы найти рецепт.

– Ну, я ему все выскажу! – злюсь я. – Он у меня…

– Оставь, дочка. Пусть перебесится. Думаешь, ему сейчас хорошо? Я же по его взглядам, которые он бросает на лестницу, вижу, как ему хочется с тобой встретиться. Запала ты ему в сердце.

– Как же, запала! У него невеста есть, и пока он от нее не отказывается. Так что пусть засунет свои взгляды в задницу. На двух стульях усидеть хочет? Не выйдет!

– О боже! – вздыхает мама. – Просто упрямство – вторая натура моего босса. Ни за что первым не подойдет.

– И что? Мы должны терпеть такое обращение с нами?

– Моя бабушка говорила, что ласковая телятя двух маток сосет. Вот и тебе советую быть нежной кошечкой. Мужиком только так вертеть будешь.

– Не могу! И не хочу! – упрямо поджимаю губы я и прячусь у себя в комнате.

– Осел и ослица! – вздыхает мама.

Такие разговоры у нас каждый раз после очередного выпада Влада. Но наступает тот момент, когда я взрываюсь.