Страница 21 из 54
Но, судьба, похоже, решила не давать мне передышки. У Анатолия начались проблемы с сердцем. Он подолгу лежал в больницах. Бурное прошлое не прошло даром. Литвинов понимал, что все очень серьезно. Мне было жаль его. Я привыкла к Анатолию. Не любила его, но была бесконечно благодарна за поддержку. Долг он мне списал, сказал, что я все отработала и претензий у него ко мне нет.
Уже без малого семь лет я жила у Литвинова. За это время я только один раз смогла поговорить с мамой, когда родила Егора. Больше она не отвечала на мои звонки. А сестра просто заблокировала мой номер. Я понимала, что мои родные забыли про меня. Попробовала найти отца, но у меня так ничего и не получилось. И вряд ли я была интересна ему.
Единственным, кто проявил ко мне участие оказался Литвинов. Суровый человек с темным прошлым.
И вот совершенно неожиданно мне позвонила Ирина. Она поинтересовалась, как у меня дела и предложила встретиться. Я обрадовалась и согласилась. Видимо, она хочет наладить отношения. Это же прекрасно!
Ирина хотела приехать к Литвинову. Я спросила разрешения у Анатолия. Он категорически отказал.
- Ты сама подумай, с чего твоя сестра о тебе вспомнила? Что-то от тебя ей надо. Нечего этой курве в моем доме делать.
Мы встретились с Ириной в кафе. Сестра задала пару дежурных вопросов о Егоре и перешла к делу.
- Мама хочет продать квартиру. А там есть твоя доля. Тебе надо отказаться от нее.
- Я посоветуюсь с Анатолием, - лучше узнать его мнение, прежде чем что-то решить.
- Это с твоим мужиком? – настороженно спросила Ира. – А какое отношение он имеет к маминой квартире?
- Без его согласия я ничего не делаю.
- Даже так? – вскинула брови сестра.
- Я бы хотела получить хоть часть денег от продажи квартиры. Пусть не треть, но что-то мне должно перепасть. Это будет справедливо.
- Ты о чем вообще говоришь? – завелась Ира. – Матери все нервы истрепала своей идиотской выходкой. Теперь еще и денег хочешь? Ни стыда у тебя нет, ни совести. Твоя доля в квартире – это плата за твою идиотскую выходку.
Выходку? То, что я родила сына, Ирина называет выходкой?
Я поднялась из-за стола.
- Посоветуюсь с Анатолием. Как он скажет, так и будет, - завершила разговор.
- Жадная стерва, - бросила мне вслед сестра. – Всегда такой была. Только о выгоде и думаешь. Мама так и сказала, что ты за копейку удавишься!
У меня возникло желание вообще не отказываться от доли в квартире. Я не обязана это делать.
Рассказала все Литвинову.
- Да, хороша у тебя родня, - усмехнулся он. – Отказывайся от доли. Пусть все забирают, подчистую. Я тебе этот дом отпишу. Мой тебе добрый совет, забудь о них. Не нужна ты им. И твой ребенок не нужен. Считай, нет у тебя родни.
Это я давно знала. Но все равно где-то в глубине души надеялась, что рано или поздно все поменяется.
Я пришла на сделку к нотариусу. Мама даже не подошла ко мне. Только презрительно взглянула в мою сторону и отвернулась.
Ирина деловито подсовывала мне бумаги на подпись. Последний росчерк шариковой ручки подвел итого под моими отношениями с семьей.
- Все? – спросила я сестру.
- Да, - кивнула она.
На благодарность я не рассчитывала. Молча развернулась и ушла. Прав Анатолий, нет у меня родни.
Наступил холодный ноябрь. Ледяной дождь барабанил в окно, стекая по стеклу как слезы. Литвинов сидел у камина в гостиной, закутавшись в плед и глядя на огонь.
- Хочешь чая? – спросила я.
- Можно, - кивнул он. – Нам надо поговорить.
У меня заныло сердце. Я видела, что болезнь берет верх.
Принесла чай, села рядом с Литвиновым:
- Как себя чувствуешь?
- Паршиво, - криво усмехнулся он. – Похоже, долго не протяну. Врачи говорят, надо делать операцию. Но все равно надежды мало.
Я взяла его за руку.
- Может, тебе в Германию поехать на лечение? Или в Израиль?
- Думал об этом. Даже узнавал, похоже, толку и там не будет. Но я не об этом. Мне было хорошо с тобой. Давай поженимся.
- Что? – не поняла я.
- Выходи за меня, - улыбнулся Литвинов.
- Тебе же нельзя жениться, - я все еще не верила своим ушам.
- Почему? – не понял Анатолий.
- Ну, по статусу… Или как это у вас называется…
- Ах, ты об этом, - рассмеялся он. – За что тебя люблю, что дурацких вопросов никогда мне не задавала. Я не вор в законе.
- А кто же ты? – невольно вырвалось у меня.
- Как тебе сказать… Да, с криминалом был связан. Сейчас так, слегка балуюсь… Но не сидел, не привлекался, под судом не был. Хочешь подробности?
- Нет, не надо. Мне это неважно.
- Вот и отлично. Так что? Выйдешь за меня? Будешь вдовой с хорошими связями.
Я почувствовала, как слезы текут по моим щекам.
- Ты чего ревешь? Знаешь же, я этого не люблю.
- Знаю, - всхлипнула я и уткнулась макушкой ему в грудь. – Не хочу быть твоей вдовой…
- Ну, тут я тебе ничем помочь не могу, - Анатолий погладил меня по голове. – Не расстраивайся. Ребята тебя в обиду не дадут. Я с ними уже о тебе говорил. Помогут, если надо будет. Только по мелочам их не дергай. И еще, я тебе оставлю этот дом, как обещал, и ангар.
- Зачем мне ангар и дом? – продолжала реветь я. – Ты лучше лечись. Не надо мне ничего этого.
- Я лечиться буду, не переживай. Но все под Богом ходим, сама знаешь. Мне спокойнее станет, если я тебя и Егора обеспечу. Ангар сдается в аренду под склад бытовой химии. С него капают хорошие деньги. Вам на безбедную жизнь хватит. Десятую часть будешь отдавать... У нас это общак называется. К тебе человек станет приходить раз в месяц.
Анатолий долго и подробно объяснял мне, что и как я должна делать, к кому обращаться в случае необходимости. Велел все запоминать.
Мы поженились через месяц. Без помпы, просто расписались.
Регистраторша в ЗАГСе смотрела на нас равнодушно. Очевидно, ее трудно было удивить, и не такие странные пары она видела на своем веку. Дама произнесла короткую и прочувственную речь о создании новой ячейки общества. Призвала жить в любви и согласии. Мы поставили свои подписи под документом, поцеловались.
Моей свидетельницей была пожилая Анна Матвеевна, со стороны Литвинова – высокий и молчаливый амбал неопределенного возраста по имени Игорь. Именно ему Анатолий поручил поддерживать меня при необходимости.
Я взяла фамилию мужа и стала Литвиновой.
Анатолий познакомил меня со своими товарищами. Они отнеслись ко мне с уважением. Это внушало спокойствие. Литвинов все сделала правильно, не оставил меня на произвол судьбы, как и обещал.
Врачи все же убедили Анатолия сделать операцию. Это продлило его жизнь на два года. Я старалась поддерживать мужа чем возможно. Взаимное уважение и искренняя привязанность заменили любовь, которая так и не смогла возникнуть между нами.
Литвинов умер в начале июня. Последнее время не отходила от него ни на шаг. Анатолию было трудно дышать, кололо сердце, он быстро уставал.
Я старалась держаться бодро, не подавать вида, как мне плохо. На душе было холодно и пусто.
Я привязалась к Литвинову. Не любила, но жалела. И когда он умер, горе мое было безгранично.
Похороны прошли как в тумане. Я смотрела на происходящее словно со стороны.
Положила букет темно-красных роз на свежую землю. Эти цветы любил Литвинов, всегда дарил мне. Теперь они вызывают у меня только воспоминания от потери близкого человека.
Поминки проходили в каком-то загородном ресторане. Сдержанные речи, мрачные мужчины. Из женщин я была одна, на правах вдовы. Мне приносили соболезнования, целовали руку. Я плохо соображала, что происходит. Потом Игорек отвез меня домой.
Заплаканная Анна Матвеевна встретила меня на пороге.
- Приготовить чай? – спросила она.
- Да, покрепче, - кивнула я.
Егор возился с лего в гостиной у камина. Он уже взрослый, все понимает. Мальчик был тих и грустен. Я обняла сына. Он прижался ко мне. Мы молча сидели на полу. Чай остывал на столике. На душе неспокойно и холодно.