Страница 2 из 12
— Старый военный трюк, — сухо буркнул Ральф, как будто не целился в меня из снайперской винтовки пятнадцать минут тому назад. — Поджечь дом и дать противнику подумать, что там осталось что-то ценное.
— Так я противник? — притворно ужаснулся я, уставившись на него. — Вы же говорили, что не враги. Как это вообще понимать?
Если меня считают дурачком — почему бы не отыграть дурачка? Меньше спрос, больше простор для тупых (и полезных) вопросов. Меньше расхождений с версией Крейна… а главное — мне это просто нравилось. Наблюдать, как Джебедайя терпеливо подбирает слова, доступные моему разумению.
— Нет-нет, — ласковым тоном увещевал он. — Мы друзья…
— Тогда к чему эти трюки?
— К тому, что во время предыдущей попытки просто поговорить ты ударил меня по голове! — не выдержал Старс; его лицо перекосилось от эмоций. — И запихнул в этот… в этот…
Ха. Какие мы нежные, скажите тоже.
— Там тебя не нашёл бы Крейн, — пожал я плечами. — Он опасен, понимаете? Куда опаснее, чем вы думаете. Может, я погорячился… но нужно было убедиться, что вы поймёте, кто он такой на самом деле.
— Послушай, — так же осторожно покачал головой Джебедайя. — Мы знаем, что тебе пришлось несладко, живя под одной крышей с Майклом Крейном…
…побольше таких мыслей, и мне начнут сниться кошмары!
— Ещё как, — подтвердил я. — Я ведь для него кто? Никто, верно? У него есть родные дети, а я так…
— Он искренне любил твою мать, — заключил Джебедайя. — Настолько, что принял её вместе с тобой, ребёнком от своего соперника. И поверь, он уж точно невиновен в её смерти…
Ха. Ну, с этим действительно трудно спорить. Впрочем, я уже услышал достаточно, чтобы сделать выводы и… отвечать.
— С чего бы вам знать об этом? — я злобно зыркнул на темнокожего святошу. — Вы прилетели когда? Два дня назад? Вас даже не было здесь, когда это произошло!
— Хэ, — неожиданно на лице Ральфа, отражённом в зеркале заднего вида, появилась мясницкая ухмылка. — А вот действительно, Джеб. Откуда ты знаешь, что паренёк не говорит правду, а Крейн не пытается представить всё в выгодном ему свете?
— Ральф, — вздохнул Джебедайя. — Я бы очень попросил тебя не… сбивать с мысли ни меня, ни…
Выразительный кивок в мою сторону красноречиво показал, кого здесь не надо сбивать с мысли.
— Он врёт, — презрительно фыркнул я.
— Кто? — внезапно встрепенулся Старс, нервно вздрогнув.
— Крейн, — отрезал я. — Он врёт. Всегда, обо всём. Его империя построена на лжи. Что он там наплёл вам про меня? Что принял в дом, как родного сына? Что заботился и любил?
Джебедайя открыл было рот, но я не дал ему вставить и слова.
— Он терпеть меня не мог. Стыдился меня. Вечно называл дебила куском, имбецилом, испортившим ему жизнь, и всё такое.
Я хмыкнул.
— Сколько у него детей? Официально? Двое, верно? Он скрывал меня, как какой-то прыщик на заднице, как что-то постыдное.
— Он дал тебе кров и пищу, хотя и не был обязан, — мягко возразил Джебедайя.
— Потому что мама настояла, — хмыкнул я. Хмыкнул совершенно искренне — у меня в голове стояла картинка Анны, вертящейся в гробу от таких слов, и это почему-то очень меня забавило. — Он по своей воле и пальцем о палец не ударил бы ради меня. Знаете, как прошло моё детство?
— Давай, пацан, жги, — добродушно проговорил Ральф, заворачивая куда-то. — Моё детство прошло в разъездах, рядом с боевыми точками. Отец погиб, когда мне было восемь, затем погибли дядя и двое старших братьев… Думаешь, ты сможешь меня удивить?
— У вас хотя бы был отец, — мои глаза наполнились слезами. Не так-то просто заплакать «по команде», но если ты однажды научился делать это, то умение останется с тобой навсегда. — Знаете, как это было? Гюнтер и Герда жили в своих комнатах, а я — в тесной каморке. У меня даже не было нормальной кровати, я спал на голом полу, на досках!
Все трое американцев уставились на меня. Видимо, история о бедном сиротке тронула их в самые американские сердечки.
— Мама пыталась как-то это изменить, но он орал на неё. На публике всё было чинно, на публике они — счастливая пара, а знаете, что было дома? — продолжал нагнетать я. — Теперь о еде. Думаю, уже понятно, что питался я объедками с его стола. Я бы и одежду донашивал за Гюнтером, но я был старше, и его одежда была мне мала. Так что он доставал где-то дешёвый хлам…
— Приехали, — буркнул Ральф, тормозя. — Чёрт его знает, правду ты несёшь или нет, но ты меня убедил — твоему детству не позавидуешь.
— Он считал меня ни на что не способным дурачком, от которого одни беды, — продолжал жаловаться я, вылезая из машины. — Он мечтал, чтобы я… А где это мы?
Я где-то читал, что такое характерно для психов — быстро менять темы, полностью переключаясь со старого на новое. Впрочем, вопрос о том, где мы, действительно меня интересовал.
Здание имело три этажа и вид настолько затрапезный, что я даже засомневался, можно ли туда заходить. Если бы не целые окна и не горящий в них свет — это бы выглядело как заброшенный дом… ну, или как бандитский притон, кому что ближе.
«Белые ночи», горделиво сообщала безвкусно намалёванная вывеска над входом.
— Артур, — обернулся на меня Джебедайя. — Скажи одну вещь… ты ведь не планировал возвращаться в дом к Крейну?
— Нет, конечно! — возмутился я. — Теперь, когда мамы не стало, я… он же просто прикончит меня! Вы видели те танки, которые он гоняет по улицам? Это он меня ищет.
— Он ищет Александра Талла, — вздохнул Ральф. — И он только зря гоняет технику.
— Нет, меня! — с обидой в голосе настоял я.
— Хорошо, хорошо, тебя, — закивал Джебедайя. — Поэтому мы и здесь.
Вот так. Можно сколько угодно нести неправдоподобную пургу, и тебе будут внимать, заглядывая в рот, но стоит только сказать правду — как тебе тут же не верят.
— В общем, — продолжил Ральф. — Тебе нужно где-то перекантоваться. В месте, в котором он тебя и не подумает искать.
Я огляделся по сторонам, будто бы осматривая мотель «Белые ночи». На самом деле, я искал табличку с улицей и номером дома. Нужно было направить Августа, Сената и Люка по какому-то ориентиру…
Конечно, я давно мог бы попросить их вмешаться, и они бы вмешались. Ещё как вмешались бы! Но… Сначала мне нужно было выяснить простейшую вещь.
Чего на самом деле хотят американцы и как использовать их в своих целях?
— Ладно, — я пожал плечами. — Слушайте, у меня есть убежище. Надёжное убежище, Крейн никогда его не отыщет. Я не такой дурак, как он считает.
— Он вовсе не считает тебя дураком, — напомнил мне Джебедайя. — Он даже доверил тебе работу над Интерфейсом 2.0 и другими проектами!
Ах, да. Точно. Я же лаборант профессора Ханагавы, как я мог забыть. Интересная версия получается… Нет, что бы кто ни говорил, а в здоровой, активно работающей фантазии Крейну отказать нельзя.
— Что вы об этом знаете? — возмутился я. — Просто он в какой-то момент понял, что я могу приносить пользу, и заявил, что больше не будет кормить меня задаром. Другие учёные получали деньги за свою работу, Нобелевскую премию, пока я работал за еду! Он даже не позволял мне печататься в научных журналах, хотя я просил его!..
Что ж, если американцы правда верят, что я учёный, кое-что становится на место. Я им нужен не просто как сувенир на память о путешествии в далёкую Россию, а как видный учёный… которого, к тому же, можно легко убедить в чём угодно.
Интересно, как скоро они попытаются уговорить меня лететь с ними в Америку? Теперь я был практически уверен, что это и есть их конечная цель. К чёрту контракт, даёшь свой собственный Интерфейс — независимый, демократический, американский!
— А вот это совершенно недопустимо, — подтверждая мои мысли, кивнул Джебедайя. — Талант нельзя прятать в железный ящик, талант нужен для того, чтобы его развивать…
— Вот! — я посмотрел на него честными и искренними глазами. — Вы понимаете меня!
Затем я пожал плечами.
— Так зачем мы всё-таки сюда приехали? Как этот мотель поможет нам бороться с Крейном?