Страница 9 из 12
Васин становился все смурнее. Он был деревенским мальчишкой, когда закончилась самая страшная в истории война, забравшая бессчетное количество жизней, разрушившая города и села. Казалось, вот победим и не будет больше в мире места жестокости и подлости. И заживут все люди счастливо, в трудах, в созидании новой жизни.
Победили. Вот только люди остались те же. Кто-то созидал, восстанавливал страну, а кто-то захребетничал, воровал и грабил. Банды вооружались трофейным оружием и убивали без особых сомнений, помня, как мало еще недавно, в войну, стоила человеческая жизнь и как дорого стоит собственная шкура паразита. Но закатали рукава советские и разогнали всю шушеру по пыльным углам. Однако, не угомонится зверье никак. То тут, то там возникают – с волынами да с перьями. И, чтобы сладко жрать, пить и ничего не делать полезного, грабят и убивают. Да и амнистия 1953 года, которая едва не ввергла страну в криминальный хаос, дала возможность этим стервятникам крылья расправить.
Васин угрюмо посмотрел на фотографию, на которой были изображены трупы вырезанной семьи, и произнес:
– Это же фашисты настоящие.
– Похожи, – согласился Ломов. – И для фашиста, и для нашего бандита кровь – что водица. Пьют ее упыри проклятые и только причмокивают. Только вот фашисту мы осиновый кол в грудь вогнали. А за нашими кровососами все бегаем.
Он вытащил еще одну серую папку и положил перед Васиным. Тот открыл ее и недоуменно уставился на документ.
Первое, что бросилось в глаза, шапка «Генеральная прокуратура СССР». Потом он прочитал слово «Приказ» и ниже текст:
«Включить в следственно-оперативную группу:
– майора милиции Ломова М. С.
– лейтенанта милиции Васина П. Н.»
– Что это? – спросил Васин.
– Твое дисциплинарное наказание, – с охотой пояснил Ломов. – Будешь теперь искать банду этих архаровцев. До тех пор, пока не найдешь.
– А Генпрокуратура тут при чем?
– Там создана следственно-оперативная группа по серии разбойных нападений. Отдельные случаи проанализированы. Уголовные дела объединены в одно. Ведет его старший следователь Александр Львович Апухтин. Слышал о таком?
– Нет.
– Ну да. Молод еще… А стоило бы услышать…
Глава 9
Копию приказа Васин привез начальнику РОВД. Тот предсказуемо взбесился.
– Это что такое? – хлопнул Караганов ладонью по служебному столу, накрыв пятерней лежащую перед ним бумагу. – Это у меня на всю территорию один оперативник остается! И пять участковых, из них два калеки! А кто дела будет раскрывать? Вчера в колхозе «Светлый путь» двух волов увели! Кто их искать будет?
Васин пожал плечами. Начальник яростно посмотрел на него и продолжил кипение:
– А ты и рад, что тебя батрачить на дядю забирают! О коллективе подумал?!
– Товарищ капитан! – вздохнул Васин. – Понимаете, я же в Березах тех душегубов упустил.
– Да чего ты тут изображаешь раскаянье? Грамотно сработал. Ну, не сумел, бывает, – сбавил градус накала начальник. – Не все же в наших силах. Бывают и проколы. У кого их не бывает?
– И все равно, – твердо произнес Васин. – Я упустил. Лично. И все, что они натворят, будет на моей совести. Я не успокоюсь, пока их не найду. Поэтому – да, я рад.
Начальник задумался. Потом спросил:
– А сможешь найти?
– Смогу, – с неожиданной уверенностью произнес Васин.
– Ладно, Порфирий. Дерзай. Сейчас передашь находящиеся в производстве материалы по описи Митрофанову. Оперативные дела за тобой остаются – ты же не навечно отбываешь в область.
– Не навечно.
– Так что за тобой реализация… Давай, удачи, – он привстал и протянул Васину руку.
Лейтенант ушел. А начальник так и остался в дурном расположении духа. Ведь черт-те что творится. Давно он в органах работал – и постовым, и участковым, и во внутренних войсках бандеровцев по лесам гонял, от чего к перемене погоды ноет простреленная нога и засевший в боку осколок. Всякие были времена для системы. Но сейчас стало как-то совсем тоскливо. Ощущение, что на «внутренние органы» просто решили наверху плюнуть. Материальное обеспечение на нуле. Штаты… Это вообще отдельная песня. На такой большой район всего три опера. Люди на службу не идут. Если бы не партийные и комсомольские путевки, вообще бы без личного состава остались. Ну, кто пойдет, если зарплата постового – шестьсот рублей, а опера – аж целых девятьсот? Это очень мало. Транспорта нет. Раньше хоть был в районе отдел МГБ, но после всех реорганизаций, слияний и размежеваний ведомств, последовавших с приходом Хрущева, осталась в районе только милиция. Ну и прокуратура, которая в последнее время больше палки в колеса вставляла, чем помогала. Так что все основания для печали у начальника РОВД были. И, главное, не видно никаких перспектив на изменение к лучшему.
А Васин в силу молодости и оптимизма предпочитал о таких вещах не задумываться. Он был на взводе и в предвкушении. Его ждала интересная и, главное, важная работа.
Приезда следователя Генеральной прокуратуры он ждал с опаской. В его представлении люди такого уровня были кем-то вроде олимпийских богов. Восседали выше облаков и при желании метали убийственные для простых смертных громы и молнии.
Вообще, следователей Генералки – считаные единицы. И каждый из них был фигурой штучной и даже легендарной. Каждый прославился уникальными делами. Такими, которые остаются потом в учебниках по криминалистике, в лекциях в юридических институтах и школах милиции.
Об Апухтине Васин поразузнал у коллег. По их рассказам, это прямо былинный богатырь, который как орехи щелкал серийных убийц, поднимал дела двадцатилетней давности.
Во вторник Васина и Ломова пригласили в здание областной прокуратуры, бывшее некогда резиденцией губернатора. Там для следственно-оперативной группы был выделен просторный кабинет – в футбол играть можно. Потолки пять метров, лепнина, колонны и даже мраморный камин. Это бывшая комната отдыха и совещаний. Там уже были расставлены несколько столов, стульев и металлических ящиков для документов. А через всю стену шел кумачовый транспарант, который не удосужились снять – «Выполним решения ХХ съезда КПСС!»
Васин ожидал увидеть в лице следователя Генеральной прокуратуры этакую неприступную суровую глыбу. А Апухтин оказался низкорослый гриб-боровик, лет за пятьдесят, седой, курчавый, похожий на хорошо знакомого Васину снабженца с местной автобазы, – такая же хитринка и прищур. Пиджачок старомодный, с узкими плечами, ботинки дешевенькие. И сам какой-то совсем обычный.
Апухтин долго тряс руку Ломову. Это сопровождалось восклицаниями вроде «опять вместе, ну, прям как в войну». Вообще, у Васина создавалось впечатление, что в правоохранительной системе майор знает всех и все знают его.
Васин не представлял, как общаться с таким высоким начальством, вел себя так, как учили в армии: стойка смирно, «так точно», «никак нет», «виноват».
А следователь смотрел на него весело и с иронией. Так что Васин совсем смешался.
С Апухтиным прибыло двое. Оперативник из МУРа, сам похожий на закоренелую шпану, – невысокий, подвижный, в курточке-обдергайке, с циничным взором и донельзя нахальный. И второй – солидный, могучего телосложения старший лейтенант из Белгородской области.
Усевшись за самый просторный стол, покрытый зеленым сукном, следователь объявил:
– Коллеги, отныне вы следственно-оперативная группа Генеральной прокуратуры, что накладывает на вас определенную ответственность.
Васин закивал. Тут не поспоришь.
– Не люблю толочь воду в ступе. Коротенько об основных правилах нашей совместной деятельности. Отныне на первом месте для вас работа. На втором – тоже работа. И на третьем – работа. Со мной можно спорить. Со мной можно не соглашаться. Меня можно ругать, в том числе в лицо. Но только если по делу. Если решение принято, выполнять его на двести процентов.
– Двести – это как? – подал голос развязно закинувший ногу на ногу оперативник МУРа.