Выкрутасы (ЛП)

Я поднимаюсь на кровати, подтягивая колени к груди.

— Тебе нужно принять душ.

— Я должен тебя ненавидеть, — говорит он, игнорируя мое предложение принять душ.

— И ты ненавидишь, — тихо отвечаю я, прочищая горло.

Мэддокс фыркает, поднимаясь на ноги, а затем хватает меня за лодыжки и тащит по кровати.

— Вот тут ты, бл*дь, ошибаешься.

Я сглатываю.

— Я никогда не ошибаюсь.

— Да, ошибаешься.

— Нет, это не так. Не тогда, когда дело касается тебя.

Он наклоняет голову, и его рука тянется к моей шее. Указательным пальцем проводит по моей ключице, вселяя в меня чувство страха, затем его рука обхватывает мое горло.

— Я мог бы убить тебя.

Я глотаю.

— Я не могу дышать.

— Хорошо.

— Мэддокс, я знаю, что ты не хочешь причинять мне боль.

— Еще не решил, принцесса. Теперь я совсем другой человек.

Пытаюсь отбросить его руку, но не могу сдвинуть ее с места.

— Прекрати это дерьмо, Мэддокс.

Другой рукой он достаёт телефон из кармана, поворачивая его экран мне в лицо. Свет ослепляет меня, его рука надавливает на мое горло.

Его губы приближаются к моему уху.

— Ты ждешь, пока он засунет свой член в твою маленькую п*зду, а потом ты шепчешь ему эти е*аные слова, Аметист, ммм? Не мне?

— Я… — Он ослабляет хватку, но перед этим сильно сжимает горло на короткое мгновение. — Я не хотела! Я была… я была под кайфом и пьяна. Я не помню тот день полностью, я не знаю, что…

Стоп. Остановись, бл*дь, на минутку. Сейчас не время признаваться, что он записал видео без моего ведома. Я расскажу Мэддоксу в другой раз.

— Скажи это… — шепчет Мэддокс, широко раздвигая мои ноги. Он ложится между моих бедер, прижимаясь ко мне. Я зажмуриваю глаза. Ни хрена не скажу. — Что ты сказала, Аметист?

Я отрицательно качаю головой.

Ногой он широко раздвигает мои бедра. Теперь обе мои ноги широко раскинуты. Я чувствую, как его член прижимается к моей киске. О Боже.

Видимо он нажал кнопку воспроизведения, потому что мой голос наполняет комнату.

«Да», — простонала я на видео.

Я съёживаюсь.

«Тебе нравится мой член, детка? Это моя киска…»

Трэвис любил болтать всякое дерьмо.

Я снова съеживаюсь.

«Моя», — повторяет он. «Скажи, скажи, что она моя».

Слезы появляются на моих глазах, когда воспоминания того дня медленно окутывают меня. Кокаин, травка, алкоголь. Вечеринка, секс, поцелуи, секс втроем с другой девушкой, еще больше секса, кокаина, а потом, спотыкаясь, мы поднимаемся наверх, в спальню. Спальню Трэвиса. Я ему доверяла. Мне не следовало этого делать. Я была слаба, слаба из-за любви. Слаба из-за отсутствия в моей жизни Мэддокса.

«Ответь, Аметист. Скажи, что эта киска принадлежит мне», — повторяет Трэвис. «Кому принадлежит эта киска? Кто владеет тобой?»

Молчание затягивается. Слышится скрип кровати и громкие шлепки потных тел, а затем мой голос. Такой тихий, побежденный, обдолбанный шепот:

«Мэддоксу Стоуну».

Мэддокс сильнее прижимается ко мне, бросая телефон на кровать. Все еще слышу приглушенные звуки, — я пытаюсь достичь оргазма. Так принужденно, так фальшиво. Я все время думала о Мэддоксе.

Парень подносит руку к моему бедру, поднимая ногу выше, чтобы она легла на его бедро.

— Почему, бл*дь, ты мне не сказала? — Спрашивает он напряженно.

Я стараюсь не реагировать на его медленные толчки, но каждый раз, когда Мэддокс вжимается в меня, все внутри пульсирует, жаждет его прикосновений. Мое сердце колотится, умоляя снова разбить его. Просто сделай это, он все равно разобьёт его, потому что всегда это делает. Мэддокс разрывает его каждый гребаный раз, и не собирает воедино. Он оставляет осколки моего сердца на всеобщее обозрение, чтобы все знали: «Я сделал это. Она моя». Его способ владеть мной, — каждый раз ломать.

— Я.… я.…

Ради всего святого, Аметист.

Его рука тянется к моей груди.

— Какого хрена ты не пришла ко мне, если так сильно хотела, — Он сдвигает лифчик, его большой палец скользит по моему набухшему соску. — Ты думала обо мне каждый раз, когда он трахал тебя?

Его губы нависают над моими, его дыхание касается моей щеки.

— Ответь мне, Роуз. — Кончик его носа скользит по-моему. — Ты думала обо мне каждый раз, когда он делал это? — Мэддокс так сильно прижимается ко мне. Жестко.

— Бл*дь, — шепчу я, закатывая глаза. Он щиплет мой сосок, размывая границу между болью и удовольствием, как это всегда бывает в постели с ним.

— Что насчет этого? — Он облизывает мой подбородок, затем проводит языком по моему горлу. Я прикусываю губу, чтобы перестать стонать.

Затем пальцем проводит по краю кружевных трусиков, отодвигая кружево и скользит кулаком по клитору. Его палец погружается в меня, и я сжимаюсь вокруг него.

Вытаскивает палец и подносит к моему рту.

— Соси.

Я делаю то, что он говорит, открываю рот и слизываю себя с его пальца. Ощущаю словно жидкий металл скользит по моему горлу, я открываю глаза, пытаюсь посчитать, когда у меня должны начаться месячные.

Он хихикает. Это был не очень приятный смешок. Это был злобный и издевательский смешок.

— Это не ты, Роуз, — он вынимает палец у меня изо рта. — Это твоя месть.

Кровь Трэвиса? Это должно вызвать у меня тошноту, но ничего подобного. Мое тело в огне, и все в направлении юга кричит о внимании: я хочу, чтобы меня трогали, трахали и разрушали.

— Трахни меня, — шепчу я, потянувшись к его рту. Хочу поцеловать его. Хочу, чтобы он поцеловал меня. Он нужен мне как воздух.

Мэддокс снова смеется, приподнимается на локте и возвращается к изножью кровати. Он встает, снимает рубашку. Мне хочется плакать от того, как сексуально он выглядит, хотя я не очень хорошо его вижу.

— Как бы сильно мой член не болел от мысли, как ты теряешь контроль подо мной, нет. Ты вела себя неразумно и должна быть наказана.

— Так накажи меня! — кричу я, слишком громко. Надеюсь, у Лейлы толстые стены. Я попробую быть нежной, знаю, как он это любит.

Я подползаю к нему, тянусь к пряжке ремня и дергаю. Он меня не останавливает.

— Накажи меня так, как, можешь только ты, Мэддокс. — Мой палец опускается под пояс его джинсов, и я тяну вниз. Он остается неподвижным словно статуя. Жаль, что я не могу сейчас рассмотреть его лицо. Держу пари, что челюсть сжата. — Сделай мне больно. Разорви меня и сломай, а потом залижи мои раны.

Мэддокс рычит, затем толкает меня обратно на кровать, срывая с меня лифчик и трусики. Мои волосы разметались в разные стороны. Он стягивает ремень и складывает его пополам. Раздается громкий шлепающий звук, затем тишина. Дерьмо.

— Повернись.

Я сглатываю.

— Сейчас же, Аметист, или я удвою наказание.

Поворачиваюсь, поднимая задницу вверх. Он давит мне на поясницу, пока я не выгибаюсь идеальной дугой. Затем опускает ремень мне на ягодицу.

— Кому ты принадлежишь?

— Ай! — Я кричу, мое лицо искажается от боли.

Шлепок.

— Кому, Аметист?

Шлепок.

— Тебе! — Кричу я в подушку.

Шлепок.

— Назови мое имя.

— Мэддокс Стоун, — всхлипываю я, смакуя жгучую боль, которая спускается к моей киске. Он погружает палец и кружит им внутри меня. — Я все равно накажу тебя, детка. Просто по-другому.

Парень берет телефон, и сцена воспроизводится снова. Он кладет его перед моим лицом, так что я смотрю на экран. Сжимаю простыни.

«Кто владеет тобой, Аметист… Моя»

Я сильнее сжимаю простыни, желая, чтобы видео прекратилось.

Язык Мэддокса скользит в меня сзади, его большой палец давит на мой клитор. Удовольствие, боль и печаль поглощают меня.

— Зачем ты это делаешь? — Я всхлипываю, трусь о его рот, наблюдая, как мои слезы капают на экран его телефона. Капли слез размывают видео.

Он не отвечает.

Мое сердце сжимается, пресс напрягается. Искры вспыхивают перед моими глазами, и я срываюсь, мои ноги начинают дрожать, когда удовольствие накрывает меня. Мое тело сотрясается от оргазма. Видео все еще воспроизводится. Когда Мэддокс наполняет меня, оно продолжает играть. Когда парень двигается внутри меня, я слышу голос Трэвиса. Когда я прихожу в себя, то слышу, как говорю: «Мэддокс Стоун» на видео. Когда Мэддокс безжалостно трахает меня, видео начинает повторяться. Он трахает меня до тех пор, пока я снова не взрываюсь, и слышу: