Тяжёлый ледяной блюз

— Нет, — после недолгих уговоров, ответил Паван. — Я о таком не слышал.

Элайза и Смитингтон отошли в сторону.

— Неделя, минимум, — сказал энсин и объяснил. — Сто часов на перезарядку, три на спуск от прыжковой точки сюда. Это если на том, втором корабле достаточно хороший экипаж, чтобы перезарядить КФ-двигатель за сотню часов и подобрать транспорт Уортингтона рядом с планетой. А если нет — то накидываем подлётное время от планеты к прыжковой точке, и время зарядки, если оно превышает.

— В готовности Уортингтона выступить ты не сомневаешься?

— Ну, накиньте ещё сутки-двое, коммандер. Разница невелика.

— Надо это уточнить, — решила Элайза и приказала Уилбуру с энсином расспросить пирата о мире Уортингтона.

Ей было неприятно находиться в допросной и видеть, как Скотт делает из пленника отбивную. Методы допроса у службы безопасности «ММ&М» были более щадящими. Или казались таковыми: по словам Уилбура, медикаментозный допрос — та же пытка, только следов оставляет меньше. А суть одна: привести допрашиваемого в состояние, когда он ещё может отвечать на простые вопросы, но уже не способен думать. То есть, целенаправленно утаивать и искажать информацию, говоря по-простому — лгать.

Проблема была ещё и в том, что Уилбур знал это в теории. А вот на практике быстро вогнать крепкого тридцатилетнего, или около того, мужика в то самое идеальное состояние было непросто. Тем более, с его зачаточным навыком ведения допроса. Ни об оперативных планах пиратов, ни о раскладах внутри рейдового отряда Паван не выдал почти ничего.

Привалившись к стене, она закурила. Надо бросать, но вот как тут? До рейда на Антиас ей почти удалось, но потом — начала снова. Уж полтора года прошло, и вот опять… Вчерашнее признание Уилбура в любви тоже не способствовало душевному равновесию. Обжёгшись когда-то на молоке, Элайза с тех пор всякий раз дула на воду. У неё были мужчины и раньше, но отношения с ними не шли дальше постели без обязательств. И с Уилбуром начиналось так же, тем более что сословные барьеры и разница в звании отнюдь не способствовали сближению, но вот… сблизились. После Антиаса она отчаянно нуждалась в опоре, в человеке, присутствие которого рядом давало ей чувство покоя и защищённости… в надёжном и сильном мужчине. Который никак не мог удовлетвориться ролью «без обязательств» и требовал своего. Или того, что считал своим.

В матриархальной культуре Магистрата хорошим тоном считалось, что женщина делает предложение мужчине, а не наоборот. К тому же, он был пехотным сержантом и простолюдином, а она — офицер-мехвоин и дворянка. Последнее, к слову, давало ей привилегию выбирать мужа любого сословия, так что от неё требовалось только желание. Требовалось — в этом Элайза не сомневалась; она хорошо знала Уилбура и понимала, чего тот хочет. Гораздо хуже она понимала, чего хочет сама. Да и обстановка тут самокопанию не способствовала. Уходу в себя — пожалуй, да. Тяжело ей было смотреть, как ломают и выжимают этого чортова пирата. И ещё тяжелее участвовать в этом самой. Впрочем, сейчас мужчины справлялись неплохо.

— Заканчивайте без меня, — сказала им Элайза и вышла.

Допросную оборудовали в подсобке на нижней грузовой палубе «Деринои», там, где стояли мехи командирского лэнса. Элайза подошла к своему «блэкджеку», присела на край бронированной ступни и вновь закурила. Одна из двух аппарелей была опущена, и по отсеку гулял ледяной ветер. Влетал внутрь порывами, закручивался холодными смерчиками у ног. Но, по крайней мере, с ним было свежо.

«Я люблю тебя. Люблю тебя, Элли».

Сказавший это человек сейчас по её приказу пытал другого человека. Дерьмового, честно говоря, человечишку — пираты другими не бывают. Пусть мягкотелые сфероиды на Атрее или каком-нибудь Таркаде рассуждают о гуманности, соразмерности наказания преступлению и прочих высоких материях. Любители таких рассуждений пирата не видели кроме как в головидах, и не наблюдали, какие следы оставляет пиратское нападение. Но даже на окраинах их собственных держав этого сколько угодно. И здесь, на Периферии — тоже. Так что Элайзу сейчас донимала не совесть — брезгливость. Зрелище было не из приятных. По лицу Смитингтона она поняла, что неприятно смотреть и ему. Но энсин жаждал новых сведений о противнике, и это перевесило. Что до Уилбура, то сержант был спокоен. Он просто работал, а что на руках кровь и грязь, так на работе оно бывает. Он вырос на ферме, подумала Элайза, наверняка, ему приходилось забивать и резать скотину, или птицу, или что там они держали? Забить, спустить кровь, освежевать и разделать… Элайза смутно представляла себе этот процесс, но тоже ведь ничего приятного взору.

А когда это кончится, они с Уилбуром поднимутся в её каюту, затворят дверь и обнимут друг друга.

Кадисия, Балават

Магистрат Канопуса

Дарий вёл Катарину вниз по маршам и трапам дропшипа, легонько придерживая за локоть. Так, чтоб перехватить и заломить ей руку в момент, и пару раз даже сделал это, под одобрительные возгласы встречающихся на пути головорезов.

«Команда дропшипа — пираты», объяснил он Катарине. «Но в общем не худшие ребята, и в разборке с Уортингтоном готовы принять нашу сторону. Но твой побег должен выглядеть… ну, как побег. Ты вырвешься, и мы будем драться, ты завладеешь оружием…»

«Я поняла».

«Внизу. Там, где стоит мой «стингер»».

«Да»

Прежде чем выйти, она прильнула к нему, обвив шею руками, и поцеловала. Когда попыталась высвободиться из его объятий, Дарий не отпустил. Его ладонь скользнула вниз, пальцы впились в ягодицу девушки.

«Как честный человек, милая, теперь я обязательно на тебе женюсь. Усекла?»

«Но ты ведь не честный человек, правда?» девушка рассмеялась. «Ты наёмник и негодяй!»

Вот, после этого он ей руку и заломил. Позволив выпрямиться лишь когда они прошли коридор с каютами.

Мехи ударного лэнса Оливейры и «Пикинёров Прохазки» сообща занимали верхний транспортный отсек, что на четвёртой палубе корабля. От трапа до «стингера» Дария было всего ничего. «Давай!» шепнул Оливейра ей на ухо. Кэт от души врезала ему пяткой под колено. Потом с разворота в челюсть, да так, что Дария без притворства впечатало в стену за спиной. Шагнув к нему, Катарина резким движением вырвала лазерник из его кобуры. Пистолет был тяжёлый — кило триста вместе с батареей, но здесь весил все два. Привыкшая к не в пример более лёгким револьверам и пистолетам, стреляющим пулями, Кэт в первый момент чуть было не выронила его. Будь всё по-настоящему, на этом её побег бы и кончился; впрочем, по-настоящему ей едва ли вообще удалось бы завладеть оливейриным стволом. Перехватив девушку за запястье, Дарий вложил ей в ладонь флэшку и связку ключей. «Не забудь!» Обозначив напоследок удар коленом ему в живот, Катарина бросилась к «стингеру».

Не прослужи она два года на Балавате, не будь привычна к его гравитации, всё тоже могло кончиться быстро. А так девушка стремительно вскарабкалась на высоту кабины двадцатитонного бэттлмеха и побежала к нему. Башка «стингера» опущена на грудь, кабина открыта. А в паре метров за левым плечом на лесах свален разный мусор, в котором Оливейра спрятал её нейрошлем. Одно из главных условий побега: шлемы настраиваются на характеристики мозга мехвоина, а те индивидуальны. Не уникальны, и совпадения бывают, но слишком редко, чтобы рассчитывать на это всерьёз. Добыть нейрошлем пленной девушки, пронести его в отсек и спрятать тоже было непросто, но Оливейра не стал ей об этом говорить. Как и о том, что вначале он рассчитывал на сдавшегося в плен пилота «арчера» — Чавеса, но раздобыть его шлем не вышло. Использовать вместо Чавеса Кэт было импровизацией, но в общем, оно даже к лучшему вышло, но вряд ли девушка это оценит.

Внизу началась суета: хромающий Дарий ввалился на палубу, закричал, привлекая внимание. Вокруг начали собираться люди: двое или трое в комбезах техников, ещё пара в бронежилетах пехоты. Быстро схватив нейрошлем, Кэт метнулась в кабину, плюхнулась в кресло пилота. Тут было похоже на «уосп», которым она управляла раньше, и на семейный «орион», на котором училась водить бэттлмех, но не совсем так: кабина «стингера» оказалась длиннее и ýже, и очень тесна с боков, особенно после того как на место встал бронеколпак. Само кресло мехвоина сильнее запрокинуто назад, что тоже было неудобно. И где регулируются высота и угол наклона подголовника, она тоже не нашла, а выставлены они были, конечно, под Оливейру. Дарий и Кэт были почти одного роста, девушка даже на пару сантиметров повыше, но шлемы различались сильнее: канопианская армейская модель NH-3 оставалась неизменной со времён Воссоединительной войны, была скорее прямоугольной, чем округлой, и весила больше, что добавляло неудобств. И Кэт запоздало спохватилась, что шлем надо ещё подключить к бэттлмеху; разъёмы для кабелей пришлось искать наощупь. Где же они, Рогатый их забодай? Ага… есть. Теперь ключ активации. Запуск. Мех стоял полностью деактивированным, переход в боеготовое состояние должен занять семь с половиной минут — от зажигания термоядерного синтеза в реакторе до ввода в строй оружейных систем и начала движения. И надо ещё пароль… Дарий сказал его Кэт: «бабушка здорова». Всего два коротких слова, без изысков; сымитировать тембр голоса и испанский акцент Оливейры ей казалось сложнее, но справилась девушка с первого раза.