Тяжёлый ледяной блюз

Лязгнула, открываясь, дверь. Пират — бородатый мужик в противоосколочном бронике на голое тело — сначала бросил в проём им пятилитровку с водой, потом ногой втолкнул по полу алюминиевый бачок. И сразу же дверь захлопнулась; забирать пустую канистру никто не подумал. Катарина хотела вскочить, крикнуть: постойте! нам нужен врач! Не столь уж глупая идея, если подумать: все трое мехвоинов были дворянами, а за пленных дворян полагается требовать выкуп. И уж за Ориану Плоештан его точно можно было получить: её мать была исполнительным директором «Маджести Металз» на Данианшире, и денег у неё было немало. Не то что у матери Катарины, чьи земли на Аддасаре в хороший год приносили не больше двух с половиною — трёх миллионов баксов дохода. При том, что Кэт была младшей из трёх её дочек, и было ещё четверо сыновей на выданье, так что с мечтой о свободе через выкуп можно было сразу прощаться. Пока что пираты об этом не знали, и со всеми троими пленниками обращались одинаково. Возможно, в ближайшие дни это изменится… когда они разберутся, кто из пленников кто. Про Антонелли Катарина знала немногое: тот был уроженцем Люксен, сыном графини-фронесс, а может, и баронессы; что у него там в активе, окромя древности рода — Триединая знает.

Перевалившись вперёд на колени, Кэт шёпотом вознесла молитву Деве, Матери и Старице, сама толком не понимая, о чём, о спасении духовном или телесном. Но это помогло хоть немного прийти в себя, стряхнуть и остатки дурного сна. Затем приложилась к пятилитровке, пила жадно, большими глотками; две тонкие прохладные струйки воды выплеснулись из углов рта на грудь. На четвереньках — вставать лишний раз при здешней силе тяжести не хотелось — переползла к бачку. Крышки у того не было, и он был на три четверти заполнен кашей. Ложек и вилок им не полагалось, ни в этот, ни во все прошлые разы. Ещё один элемент рабского скотства, думала Кэт, привычно уже зачёрпывая кашу пальцами.

— Четвёртый. — Голос Антонелли со сна прозвучал хрипло-надтреснуто.

Кэт вздрогнула от неожиданности.

— Что? — переспросила она.

— Нам приносят еду четвёртый раз. Значит, сейчас уже утро двадцатого. Восемнадцатого мы попали в плен, и нас первый раз покормили, — видя непонимание в глазах девушки, объяснил он. — Потом были ещё два раза, и я полагаю, что это было утро и вечер девятнадцатого. Сейчас четвёртый раз — утро двадцатого.

Свет в камере не выключали, а часов у пленников не было. Но это… выходит, они тут всего два дня?! Билл Антонелли подсел к ней и тоже запустил руку в бачок. Он был долговяз и худ, отчего казался совсем мальчишкой в свои двадцать лет; боль в сломанных рёбрах заставила его страдальчески морщиться. Примерно, треть порции они оставили спящей пока Ориане; Кэт облизала пальцы от остатков каши и вытерла их о бедро. Как скоро этот жест станет совсем привычным? Отец прививал ей хорошие манеры, учил петь и играть на рояле, но всё это казалось сейчас нереальным. И кажется, вместо рояля ей скоро придётся играть пиратам на флейте любви. Катарина хихикнула, с неприятным холодком в груди сообразив, что готова сорваться в истерику, так просто, на ровном месте, всего после двух дней заточения в этой камере. Билл удивлённо воззрился на неё. Покачал головой и пошлёпал к параше, сел. Через какое-то время — природа, как раз, дала о себе знать — уступил место Катарине. Ни туалетной бумаги, ни возможности умыться-подмыться пираты узникам тоже не дали. Разве что, тратить на умывание те жалкие пять литров, которые им выдавали… на сутки? или на двое? на полтора? Билл, может быть, посчитал и это, но Катарина — нет.

Они вместе с Биллом помогли Ориане сесть и поесть, но после нескольких горстей каши женщину вырвало, быстрее, чем она могла успеть добраться до параши.

— Твою мать, — в сердцах пробормотал Антонелли.

— Простите, — тяжело дыша, Ориана привалилась к стене. — Господи, пожалуйста…

Почти всё время, что не спала, женщина пребывала в прострации, невидящим взором глядя в пространство перед собой. Кэт думала, что она всё ещё переживает позавчерашний бой, разгром и падение Кадисии. Два меха командирского лэнса — «феникс-хок» Орианы Плоештан и «уосп» Антонелли — были подбиты, ещё двум удалось отойти и соединиттся с отрядом энсина Аверлино. Который был вскоре тоже разбит, и служившая в нём Катарина попала в плен. Что случилось с командиром и её товарищами по лэнсу — Тимом Трилочану и Брайеном Чавесом — она так и не узнала. Кажется, мех командира был повален… или то был Трилочану? В суматохе боя она легко могла спутать один «центурион» с другим. А Чавес? Этот красивый и смуглый парень подкатывал к ней все два, без малого, года, что они прослужили на этой планете. И будь он викканцем, а не магдалинистом, Кэт бы ответила ему взаимностью. Но Чавес к своей вере относился столь же серьёзно, как Катарина — к своей, а просто заняться сексом… нет, у них двоих это не получилось бы просто. Мудрая Старица могла бы найти компромисс, но в возрасте Кэт девушки лучше слышат прямолинейную Деву.

Катарина вновь обхватила колени руками и опустила голову. Теперь это всё уже стало неважно. Жив или мёртв Брайен Чавес, она его больше не увидит. Девушкой тоже овладела апатия. И сколько прошло ещё времени, прежде чем снова открылась дверь, она так и не поняла.

— Встать! — одного окрика было мало, чтобы вывести её из оцепенения, потребовался ещё и пинок.

— Ах ты… — Билл Антонелли тоже вскочил на ноги.

Зря: визитёр сбил его на пол одним быстрым жестоким тычком под дых. С побагровевшим лицом, парень несколько секунд без толку ловил воздух ртом, пока к нему не вернулась способность дышать. Визитёр навис над ним, качнулся с носков на пятки и обратно. Это был рослый темнокожий детина лет между двадцатью пятью и тридцатью — точнее не скажешь — одетый в коричневую с серым кожанку, по жёсткости и видимой тяжести которой угадывалось наличие подшитых изнутри бронепластин. В кобуре на поясе висел лазерник незнакомой Катарине модели.

— Ты, — он ткнул девушку пальцем в грудь. — На выход. Живо, блядь!

Этот окрик заставил Катарину послушаться. Всё, что она хотела сказать про заболевшую Ориану Плоештан, вылетело из головы. Девушка просто шла вслед за пиратом, переставляла ноги и глядела ему поверх плеча, не думая, куда и зачем он её ведёт. «Как будто есть в этом что-то непонятное». Странно: чувств никаких не было. Даже наоборот, в глубине души Кэт была рада выйти из камеры, и ни нагота, ни перспектива стать игрушкой для жесткоких пиратских развлечений не вызвали какого-то иного отклика. Пират вёл её вверх по трапам, достаточно долго, чтобы у девушки сбилось дыхание, да и сам задышал тяжело. То ли межпалубные лифты не работали на этом старом вонючем дропшипе, то ли пират не хотел ими пользоваться, но спрашивать Катарина не решилась.

— Вперёд, — пират подтолкнул её в каюту и затворил дверь. — Сядь. Чего ты хочешь: поесть, воды… не воды, курить?

— Помыться, — не задумываясь, сказала Катарина.

— Вот, с этим хуже… хотя, — из накладного кармана штанов пират вытащил тонкую пачку влажных салфеток, — держи.

— Спасибо. Куда их потом бросать?

Он показал ей и мусорную корзину. Несколько минут Катарина обтиралась салфетками, как могла, пока не кончилась пачка. Но хоть капельку чистоты ей это прибавило.

— Куришь? — спросил чернокожий.

Кэт помотала головой.

— Но пьёшь. По-любасу.

На откидной столике он выставил бутылку мартини, из маленького холодильничка достал лёд и нарезку ветчины и сыра. Вместо бокалов были алюминиевые кружки, но эта вольность Катарину не покоробила.

— Тебя зовут Катарина, так? А я Дарий.

— Будем знакомы, — девушка заставила себя улыбнуться.

Кружки глухо звякнули друг о друга.

— Специально для девушек держу, — пират усмехнулся.

Кэт поняла, что он довольно молод: ближе годам к двадцати пяти, чем к тридцати, как ей показалось вначале. Выпив, она потянулась к нарезке: нестерпимо хотелось поесть нормальной еды. А следующей возможности может не представиться долго, в её нынешнем незавидном положении.