Страница 8 из 30
Спасители «Гая» после того, как накормили его ужином с бокалом хорошего красного вина, поселили его в комнате с кроватью, шкафчиком и сменой одежды.
На следующий день в ближайшей клинике он прошел тщательный медицинский осмотр. Затем наступили долгие дни занятые знакомством с воспитателями и своими соседями. Кроме него в подвальном помещении было еще пятеро «гостей» две женщины и трое мужчин. У каждого была отдельная каморка. В одном конце узкого коридора находились душ и туалет, а в другом — кухня и прачечная. Гостям было предложено, если кто захочет, помочь там в работе. Блейк сначала отказался, он хотел посмотреть, как на это прореагируют, — ничего не случилось; начиная со второй недели он стал помогать в прачечной, но, похоже, и на это никто не обратил особого внимания.
Кормили воспитанников в большой комнате на первом этаже, окна которой выходили во внутренний двор. Таким образом, людям из соседних зданий было видно что Афанасийцы занимаются своим почетным делом — кормят голодных. Еда была хорошей и простой: овощи, хлеб, рыба, яйца, иногда мясо. В этой же комнате каждое утро и после обеда, происходили «дискуссии», проводимые воспитателями, очень похожие на сеансы групповой терапии, за исключением того, что их единственной заявленной целью было дать гостям возможность узнать друг друга.
Кроме Кэтрин были еще три постоянных сотрудника, в возрасте около тридцати лет. Пьер — здоровяк, который спас его от полиции, и Жак и Жан, которые вместе с Кэтрин проводили «дискуссии», или вели беседы с кем-нибудь из «гостей». С Блейком разговаривала в основном Кэтрин, в первые дни она не отходила от него ни на шаг. Леке больше видно не было.
Возможно все эти имена и «гостей» и воспитателей были вымышленными.
Как считал Блейк, здесь происходила оценка способностей рекрутов и пригодность их к той или иной работе в организации, а также отбраковка. В зависимости от индивидуальности каждого, это занимало разное время от нескольких дней до нескольких недель.
Так австриец Винсент находился в школе уже больше месяца. — Музыкант-самоучка играющий и поющий по ресторанам. Его «коронкой» были песни рабочих, строивших большие космические станции, и сам он мечтал полететь в космос, но утверждал, что дорога туда ему закрыта из-за некой темной истории произошедшей в прошлом. Впрочем подробности случившегося он не раскрывал. Причины столь долгого пребывания его в «чистилище» были не совсем понятны.
Саломея, двадцати одного года от роду, была родом с фермы близ Вердена. — Смуглая, крепкая девушка, родившая первого ребенка в четырнадцать лет, вышедшая замуж в шестнадцать и родившая еще троих детей, но так и не нашедшая времени на образование. Теперь дети были у ее матери, а сама она бродила по улицам Парижа. Ее мечтой было поступить в театр. Несмотря на довольно слабое умение читать, она писала пьесу.
Саломея появилась в организации всего за несколько дней до Блейка. Через две недели она уехала, видимо поучила распределение. Вот только какое?
Лео, худой, подвижный датчанин, путешественник по всему миру — всякий раз, когда ему удавалось наскрести плату за проезд. Автор путевых дневников, которые он посылал своим друзьям в средствах массовой информации. Лео выбросило на берег в Париже после того, как он пешком пересек Северную Африку и когда на него обратили внимание Афанасийцы он не ел уже четыре дня. Из всех «гостей» Лео был единственным, кто не ставил перед собой цели, выходящей за рамки настоящего. Он утверждал, что доволен своей жизнью такой, какая она есть. И поэтому Блейку было не ясно подойдет ли он Афанасийцам.
Локеле — мускулистый и высокий, чернокожий из Западной Африки, которого еще младенцем привезли в пригород Парижа. Его родители умерли во время эпидемии. Далее — приют, уличные банды и наконец срок в исправительном лагере за грабеж и нанесение тяжких телесных повреждений. Афанасийцы подобрали его через неделю после освобождения, после недели бесплодных поисков работы, в то время как голод и отчаяние толкали его вновь на ограбление.
Остроумия и ловкости у Локеле было предостаточно. Он нуждался в образовании. Он нуждался в социализации. Блейк гадал, смогут ли Афанасийцы собрать личность из этих осколков.
Бруни была немкой, широкоплечей блондинкой. Последние два года она жила в Амстердаме, работала в приюте, но ей стало скучно, и она переехала в Париж.
— Может быть, ты расскажешь остальным как мы с тобой познакомились, что тогда с тобой случилось, Бруни?
— Этот сутенер пытался заставить меня работать на него, но я отказалась.
— Отказалась? Просто отказалась?
— Я сломала ему руку. А двух его приятелей вывела из строя ударами по поколенным чашечкам. Они даже сообразить ничего не успели. — Она сказала это без всяких эмоций, скрестив руки на груди и уставившись в пол. Бруни обладала крутым, взрывным нравом, иногда она срывалась на оскорбления и непристойности, но Блейку было ясно, что Бруни мечтает только об одном — о большой любви. Интересно как Афанасийцы собираются использовать это.
И вот настала очередь исповеди Гая.
— Я из Байонны, из племени Басков.[7] Мои родители говорят на древнем языке. Баскский язык — эускара — уникален. Он единственный из европейских языков появился еще до нашей эры и каким-то чудом сохранился до наших дней, но я не выучил его. Я рано ушел из дома и прибился к цирку, там научился много чему, особенно я был хорош в предсказании судьбы. Когда мы работали на севере Испании меня арестовали, так как там моя деятельность была вне закона, и мне пришлось провести неделю в их грязной тюрьме, прежде чем меня отправили во Францию. Предсказывая судьбу, я использовал образ египтянина, обладающего древними знаниями и я так этим увлекся, что мне хочется изучить язык древних египтян. Тем более я слышал, что баски — их потомки.
Если Афанасийцы потрудятся проверить, они обнаружат, что в тех краях действительно существует маленький цирк с сомнительной репутацией и с подпольным «египетским» предсказателем судьбы. — Блейк побывал в тех местах и тщательно подготовил свою легенду. Единственным слабым местом была замена личности предсказателя, хотя ничего необычного в этом не было.
Прошло две недели. Блейк играл свою роль со всем мастерством, на которое был способен, наблюдая за техникой Жана, Жака и Кэтрин, за их умением делать свою работу, заключающуюся в том чтобы у «гостей», с их разными способностями и темпераментами, постепенно формировалась общая цель, цель, которую Джек Ноубл выразил Блейку год назад одним словом — «служение».
Три вечера в неделю были занятия в которых участвовала вся группа. Один из преподавателей рассказывал о целях и методах Афанасианцев. Язык был мягок, а содержание столь же радикально, как и на протяжении веков:
Люди совершенны, греха не существует. Цель нашей организации — справедливое общество или утопия, или рай, назвать можно по-разному, где не будет голода и войн. Для этого необходимо вдохновенное служение нашей организации. Наградой за это будет свобода, исступленный восторг от чувства единства со своими единомышленниками, просветление в душе. Эти принципы воплощены в древней мудрости многих культур, но наш источник является самым древним.
В остальные вечера проводились индивидуальные занятия или в собственных комнатах «гостей», или в одном из пустых кабинетов редакции наверху. К концу второй недели у Блейка снова появился сам Леке и небрежно предложил научить его читать иероглифы. Предложение, возможно, сделанное из праздного любопытства, неожиданно привело к серьезным занятиям, — Леке обнаружил в Блейке способного, одаренного ученика. Они работали в небольшом конференц-зале, разложив на потертом столе красивые, раскрашенные вручную рукописные манускрипты. Леке не только переводил написанное, но и пытался говорить по-древнеегипетски, хотя предупредил, что так говорили последние носители древнеегипетского языка — копты, христиане Египта, давно вымершие, а как говорили древние египтяне не знает никто.
7
Баски — народ, населяющий т. н. баскские земли в северной Испании и юго-западной Франции.