Страница 4 из 8
На заднем фоне, заглушая крики проводника, раздался вой сирены. Сошла лавина.
– Пожалуйста! Услышьте меня! – теперь в трубку кричала Лиза.
– Повторите, – уже совсем другим голосом ответили оттуда.
– По левому краю языка, там, где выступает ригель, надо подняться по боковой морене. Сверху увидишь край друмлина. Его надо обойти, и с южной стороны – копай! Там ищи!
В трубке раздались гудки. Лиза осела на пол. Таня смотрела на витиеватый узор обоев. Ее лицо было мокрым от слез, но она их не замечала. В голове билась мысль: «Почему я ничего не почувствовала, я же родная, я же сестра».
– Когда можно будет опять позвонить, что-то узнать? – Лиза первой нарушила молчание. Таня смогла только пожать плечами. Они так и просидели вдвоем до вечера, объединенные общим страхом неизвестности. Пытались звонить. Трубку там не брали. Когда стемнело, Лиза вдруг встрепенулась:
– Ухо! Мое ухо опять теплое!
Таня смотрела на подругу как на умалишенную.
Уснула девушка, сидя за столом, Лиза не стала ее будить, а просто накрыла пледом. Сама обняла колени в кресле, смотрела, как тополь подглядывает в форточку. Звонок раздался уже под утро.
– Привет, Лиза, мы все целые, нас быстро нашли. Я только ухо обморозить успел.
– Знаю, – всхлипнула девушка, – правое.
***
Ригель – поперечный скалистый уступ на дне ледниковой долины.
Море́на – тип ледниковых отложений.
Друмлины – холм эллиптической формы, сложенный мореной, ориентированный по движению ледника.
@polianskaia.ania
Мама, титьки! Анастасия Шиллер
– Мама, титьки!
Оля привычно выдавила улыбку в ответ на осуждающие взгляды дворового бомонда. Конечно-конечно, какая редкость – ребенок коверкает слова. Ваши-то наверняка сразу заговорили цитатами из Пушкина.
– Да, сынок, птички. Вот это голуби, а там, смотри, воробушек. Ой!
Соседский пес с лаем ворвался на площадку и распугал стаю. Интересно, почему на его хозяина никто не смотрит осуждающе?
– Титьки улетели, – констатировал Артемка и потянул ее домой.
К птицам у сына была особая любовь вот уже почти год. Оля и не помнила, откуда у них появилась эта книжка. «Наши желторотики» – невинное название, да и сама история про птенцов, оставшихся без мамы и спасенных юными пионерами, поначалу показалась ей милой. Сын слушал, переживал – все эмоции отражались на мордашке – и радовался в конце, когда окрепшие «титьки» улетали на волю.
Вот только Оле уже было не до радости. Желторотики не просто вошли в их жизнь, они стали членами семьи. Артемка готов был слушать историю часами. На улице все время тянул ее к деревьям искать птенцов, дома таскался по пятам и канючил. Есть и спать без книжки отказывался наотрез. Оля с содроганием вспоминала, как однажды они поехали на выходные к ее родителям и забыли проклятую книгу дома. Артемка рыдал до хрипоты, бабушка пила валидол и крестилась, муж пытался рассказать историю по памяти, но все было не то. В итоге пришлось среди ночи возвращаться домой. Увидев, что с «титьками» все в порядке, сын заснул за секунду.
– Не переживай, перерастет! – опытные подруги наперебой рассказывали похожие истории. – Однажды проснется и не вспомнит про эту книжку. Вот у меня… – Оля кивала и ждала, но птенцы, кажется, не собирались сдавать позиции.
– Настоящий мужик! – хохотали друзья мужа.
Оля мысленно желала, чтобы они в жизни видели только такие титьки, идиоты.
В этот раз пришлось прочитать всего три раза. Оля старалась не смотреть на картинки – птенцы с раскрытыми клювами казались ей порождением ада.
«Господи, я схожу с ума», – она отложила книгу и тихонько вышла из спальни.
– Привет! – Игорь в последнее время возвращался поздно. – Как вы тут?
Оля пожала плечами. Как-как? Как обычно!
– Малыш, ну ты же знаешь, я пока не могу приходить пораньше, – муж чмокнул ее в щеку и заглянул в спальню. Соскучился. – Погоди, вот уедет эта китайская делегация, и выдохнем. Эти китайцы такие странные… Кстати, знаешь, как мы их называем? Наши желторотики!
Оля замерла. Нет. Нет-нет-нет! Из спальни донеслось заспанное:
– Мама, титьки!
Сто причин. Анастасия Шиллер
Мила ехала в больницу со странным чувством. Тревога, конечно же. И еще раздражение. Неудобно было признаться даже самой себе, но ее ужасно бесило, что это случилось именно сегодня, в день рождения.
– Не мог до завтра подождать, – бормотала она, пытаясь найти вход в огромное, похожее на улей здание, – вечно у тебя все через жопу.
Сейчас окажется, что у него какой-нибудь перелом ноги или сотрясение. Было бы чему сотрясаться, – она, наконец, нашла нужную дверь.
Все планы к черту, конечно. И на выходные, и вообще.
Уже несколько месяцев она постоянно думала: их браку конец. Отношения себя изжили – где-то она прочитала эту фразу и поняла, что все так. Тим хотел ребенка, постоянно говорил о будущем, куда они поедут, что купят, а она только морщилась: слава богу, ребенка у них нет. С ним было бы в миллион раз сложнее.
Она и так не может собраться с духом для серьезного разговора.
***
Авария. Неясный прогноз. Мила поняла, что значит жизнь разделилась на до и после. И ведь он даже не был виноват, тот самый случай, когда не ты, а в тебя.
Машину увез эвакуатор. Ей отдали рюкзак Тима и букет алых роз. Она такие терпеть не могла, а он всегда дарил именно их. Взяла. Подумала: странно, что кому-то пришло в голову забрать их из машины.
Рюкзак она оставила в прихожей, розы поставила в воду. Села на диван и сидела. Черт знает, сколько. Долго… В сумке разрывался телефон: кто-то, наверное, хотел поздравить. Мила засмеялась. Потом заплакала. Потом позвонили в дверь. «Надеюсь, это не вечеринка-сюрприз», – она вытерла слезы и пошла открывать.
Это оказался курьер из ресторана. Видимо, Тим планировал романтический ужин. Назаказывал кучу еды и целый торт, ее любимый. «Хоть это усвоил». В холодильнике обнаружилась бутылка дорогого вина. Мила открыла ее, налила бокал до краев и выпила, не отрываясь, как воду. Налила следующий.
Телефон звонил и звонил. Может, из больницы? От этой мысли стало холодно. Она с трудом добрела до прихожей, нашла сумку. Макс, его компаньон.
– Привет! Тим дома?
– Нет. Он…
– Блин! А где он?
– Он…
– Ладно, неважно. Слушай, он должен был привезти договор, у нас в двенадцать сделка. Посмотри, может, дома? Фирменная папка, синяя такая. Я недалеко, могу заехать. Мила?
– Да, сейчас, – она открыла рюкзак. Папки там не было, зато была яркая подарочная коробка. Мила нажала отбой, взяла коробку и пошла в комнату.
«100 причин, почему я тебя люблю». Она поморщилась: никогда не понимала такую сопливую романтику. Причины-то хоть сам писал, интересно. Ей стало стыдно. И досадно почему-то.
«Потому что одной пиццы всегда мало». Их путешествие в Италию, давно, в самом начале. Он шутил, что похудеет: она съедала свою порцию и половину его.
«Потому что без тебя я запутаюсь в одеяле». Как же она смеялась, когда узнала, что он не умеет заправлять пододеяльник и спит под двумя пледами.
«Потому что жаришь лучшую в мире яичницу». Она тогда впервые осталась у него и решила приготовить завтрак. Газовую плиту до этого видела только на картинках. Сковородку пришлось выкинуть, а ели они в кафе, пока квартира проветривалась от дыма.
«Потому что хочу, чтобы у нашей дочки были твои глаза».
«Потому что не могу заснуть, если тебя нет рядом». «Потому что это ты»…
Он пришел в себя. Сказал:
– Кажется, у меня теперь новый день рождения. День Т.
Она решила, что серьезный разговор можно отложить.
Последний шанс. Анастасия Шиллер