Мастер порока

В общем, я была довольна своей новой работой. Разве что хозяин дома по-прежнему вызывал у меня смешанные чувства. Пару раз мы сталкивались с ним в холле, и на лестнице, и при этом каждый раз он проходил мимо, не взглянув на меня, и даже не поздоровавшись. Будто я не человек, а предмет интерьера какой-то… Высокомерный тип.

Как я ни уговаривала себя не придавать этому значения, все же меня задевало такое отношение. Но стоило вновь оказаться рядом с Викки, как все лишнее тут же вылетало из головы.

Я старалась изо всех сил быть для нее хорошей няней. Придумывала новые интересные игры, читала детские стихи по памяти, пела веселые песенки из разных музыкальных мультфильмов. И малышке было хорошо со мной. Мне так казалось. Она была весела, активна, а самое главное за прошедшие дни ни разу не упомянула о родителях, чего я невольно и напряженно ждала. Зато регулярно спрашивала о своем дяде, а я диву давалась — как такой сухарь смог расположить к себе ребенка?

Сегодня, когда мы обедали на кухне, Викки вновь задала мне этот не частый, но регулярный вопрос:

— А когда Мак плидет? Он на лаботе?

— Да, солнышко, — привычно отозвалась я. — Кушай не отвлекайся, а то не узнаешь, что я тебе сегодня приготовила.

— Узняю, — самоуверенно заявила Викки, но ложку в суп-минестроне все же погрузила.

Только к еде она не вернулась. Ни с того ни с сего серьезно посмотрела на меня своими большущими голубыми глазками, и важно так произнесла:

— Аина, давай не будем ссолиться.

— Конечно, не будем, — растерянно улыбнулась я в ответ. — Зачем нам с тобой ссориться? Мы будем жить дружно…

— И с Маком тоже не надо ссолиться. Ссолиться — это плохо, — надув губки, заявила малышка.

— Правильно. Ничего хорошего в этом нет, — кивнула я, стараясь понять, почему она завела этот разговор. — Но даже если вдруг такое происходит, то надо как можно быстрее помириться. Знаешь, есть такое заклинание? Нужно взяться мизинчиками, и громко-громко сказать: «Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись!»

— Знаю, — деловито отозвалась Викки, и быстро-быстро затараторила. — Если будешь длаться, я буду кусаться, а кусаться нам нельзя, потому что мы длузья!

— Какая ты умничка! — восторженно хлопнула я в ладоши. — Вот видишь, ты все уже знаешь. Прямо как взрослая!

— А вот Мак не жнает. Он не плишел к маме и не сказал миись-миись-миись, и они не помиились. Я его научу, чтобы он со мной не ссолился.

На мгновение я впала в ступор оттого, что Викки упомянула маму, и течение разговора резко сменило направление. Все-таки как бы я морально не настраивалась, не смогла быть готовой к этому. К тому же мне вдруг стало ясно, почему малышка завела тему ссоры. Поэтому я изо всех сил постаралась взять себя в руки, и спокойно ответила:

— Да, малыш, иногда дети ведут себя намного мудрее взрослых. Но я не думаю что твой дядя…

Но Вика уже не слушала меня. Я слишком поздно заметила, что взгляд её очаровательных голубых глаз устремился мне за спину, а на губках появилась радостная улыбка.

Я обернулась, кажется, немного резче, чем следовало, и меня тут же бросило в жар. Подпирая плечом косяк, в дверном проеме кухни стоял дядя малышки собственной персоной. Его пристальный взгляд был устремлен прямиком на меня, пробирая до мандража своим лютым холодом. Я едва сдержалась, чтобы не отвести глаза. И никак не могла понять, чем заслужила такое «внимание»? Марку Алексеевичу не понравилось, о чем мы с Викой говорили? Так ведь не я же завела этот разговор…

Тем временем малышка проворно слезла с невысокого детского стульчика и подбежала к своему дяде.

— Мак! — радостно воскликнула она, вцепившись обеими ладошками в его руку.

Варавва, наконец, оторвал от меня свой неприятный взгляд, и сдержанно улыбнулся племяннице.

— Как у тебя дела? — поинтересовался он, проведя рукой по её голове.

— Холошо, — уверенно ответила Викки, глядя на него снизу вверх.

Она и правда казалась мне слишком взрослой для своих лет.

— Тогда иди, ешь, — мягко и в то же время настойчиво велел ей хозяин дома, указав на стол кивком головы.

Но племянница не спешила отходить от него.

— А ты мне ласскажешь сегодня секлетную истолию? — спросила она с азартом в голосе, и я невольно акцентировала на этом внимание.

Однако дядя решил иначе.

— В другой раз. Сейчас ты должна поесть. После — поедете с Ариной в океанариум. Хочешь посмотреть на больших рыб?

— На ыб? — восторженно отозвалась Вика. — Хочу, хочу!

На губах Вараввы возникла еще одна спокойная улыбка, после чего он перевел взгляд на меня, и вновь сделался невыносимо строгим.

— К трем часам будьте готовы к поездке. Водитель будет ждать вас внизу.

С этими словами хозяин дома развернулся, чтобы покинуть кухню, и только тогда я поняла, что все это время почти не дышала.

6

— Виик? Где ты прячешься, хитрый лисенек? — тихонько позвала я, осторожно ступая по коридору второго этажа.

Маленькая проказница просто обожала нехитрую игру в прятки. Я знала, где она притаилась, но намеренно тянула время, давая возможность малышке насладиться игрой. Найди я её слишком быстро — она обязательно расстроится.

Справа от меня раздалось тихое хихиканье. Как я и предполагала, Викки выскочила из-за высокой напольной вазы, и со звонким смехом стала шустро улепетывать от меня по коридору, вскоре скрывшись в противоположном крыле.

— А кого я сейчас догоню? — весело крикнула я ей вдогонку, и не спеша двинулась следом.

Моя первая рабочая неделя близилась к концу, и я уже окончательно освоилась в этом огромном, роскошном доме. Нет, я по-прежнему чувствовала себя здесь немного не в своей тарелке, но заблудиться уже совершенно точно мне не грозило.

Казалось, прошла не неделя, а целая вечность. Я так соскучилась по своей семье, что сейчас даже страшно было представить — как бы я выдержала эту разлуку, не будь у меня выходных?

Надо сказать, последние два дня выдались особенно насыщенные. Занятий с репетиторами не было, вместо этого мы с Викки посетили океанариум и кукольный театр, от которых, кажется, я сама получила еще больше впечатлений и положительных эмоций, чем малышка. Но даже смена обстановки и развлечения не убавили мою тоску по родным.

— Викки, малыш, ты где? — снова позвала я, дойдя до французского окна, которым заканчивался коридор.

На этот раз она не отозвалась, но мне показалось, будто позади меня хлопнула дверь одной из комнат. И как этой лисе удалось прошмыгнуть мимо незамеченной?

Я развернулась, дошла до комнаты, откуда, по моему мнению, раздался звук, тихонько приоткрыла массивную деревянную дверь и заглянула внутрь.

— Вик? А ну-ка выходи оттуда, мы так не договаривались, — негромко потребовала я, испытывая неловкость — комната оказалась просторной спальней.

В центре стояла большая кровать из темного дерева, прочая немногочисленная мебель в тон была грамотно расставлена по периметру. Все идеально убрано, даже какая-то стерильность витала в воздухе и я невольно решила, что это одна из гостевых спален.

Оглядевшись, я мысленно прикинула, где могла бы спрятаться маленькая проказница. Скорее всего, забралась в шкаф, или за портьерой притаилась, потому что остальные места были как на ладони.

— Викки? — предприняла я еще одну попытку, но малышка и на этот раз не стала отзываться.

Прикрыв за собой дверь, я все-таки неуверенно прошла вглубь комнаты.

— А-я-яй, Вик, вот сейчас я тебя найду, и мы закончим на сегодня с прятками, — пригрозила я, но и это не помогло.

Малышка в какой-то степени была самой настоящей упрямицей.

Неужели и правда забралась в шкаф? Но заглядывать туда я точно не собиралась. Мне находиться-то в комнате было не по себе.

Взгляд мельком упал на комод, возле которого я остановилась — внимание привлекла вытянутая коробка, обтянутая «крокодильей» кожей темно-зеленого оттенка.

— Вики, последний раз тебя прошу, выходи! — строго потребовала я, с ленивым интересом глядя на коробку.