Страница 6 из 21
Хельга закусила губу. В комнате наступила тишина. Метельский прокашлялся:
– И все-таки, отче, почему этот вечер особенный? Может, нам надо готовиться к чему-то, а мы теряем время?
– Наступило время великой скорби. То, что случилось в селении Иогач, только начало.
Что-то это напомнило, но что именно? Как сидеть за книжками, когда вокруг столько симпатичных студенток?
– Это из «Откровения» Иоанна Богослова, – неожиданно сказала Хельга. – Так он называл время Армагеддона. Но, отец, нам рассказывали в училище легиона, что Иоанн предвидел его близко к своему времени, а это был первый век нашей эры. Прошло больше двух тысяч лет, и ничего не состоялось.
Никодим вздохнул: – Я надеялся, Господь пошлет мне учеников, чтобы я мог поделиться тем, что мне открылось. Но пожалуй, в этом уже нет смысла. Вам я скажу, что Иоанн не ошибся. То, что он описал, должно было случиться очень скоро. Да и другие апостолы ожидали второго пришествия Христа в ближайшее время, в Библии немало указаний на это. Но Христос упросил Отца повременить, чтобы как можно больше людей достигло духовного просветления. Иначе Армагеддон оказался бы воистину Страшным судом, а так он очистит Землю для тех, кто за это время смог достичь Света.
– Новое небо и новая земля, – медленно сказала Хельга. – Тысячелетнее царство Христово. Вы в это… – она осеклась.
Никодим кротко улыбнулся:
– К сожалению, события, предсказанные Иоанном, все равно состоятся. Кое-что пойдет по-другому, но так или иначе, живущим предстоит Суд.
Хельга криво улыбнулась:
– И сколько будет оправдано?
– Из ныне живущих всего несколько тысяч. К сожалению, люди все больше погрязают в грехе. Но миллионы ждут в светлых мирах, чтобы вернуться.
– В общем, нам не светит, – хмуро прокомментировала Хельга. – Впрочем, извините, святой отец, я не очень верю в это. Может, кого-то ждет одно будущее, а других – другое.
– Именно так, – спокойно сказал старец.
Хельга с досадой глянула на Метельского:
– А ты чего молчишь?
– Задумался о светлых мирах. У нас в семье передаются легенды, что… Впрочем, об этом лучше в другой раз.
Хельга явно хотела что-то сказать, но прикусила губу. Издалека донесся тонкий высокий звук, похожий на зов трубы. Никодим встал и перекрестился на иконы.
– Началось, – сказал он. – Выйдем.
Они вышли. Небо усеяли необычайно яркие звезды, от их света серебрилась трава на поляне.
– Вы не случайно оказались здесь. – сказал Никодим. – Вам не откроется дорога в Китеж, но возможно, вы добьетесь даже лучшего. Ночевать можете здесь. Моя постель мне больше не понадобится, а в чулане есть еще раскладушка.
– Почему не понадобится?.. – растерянно начал Метельский.
На этот раз громче, торжественно запела труба. Одна из звезд вдруг сделалась невыносимо яркой, и от нее протянулся блистающий белый луч. В этом луче стала будто растворяться фигура Никодима. Он поднял руки, словно благословляя их.
И исчез…
– Ну и ну! – хрипло сказала Хельга. – Что это было?
Метельский пытался унять дрожь.
– Мама рассказывала. – медленно сказал он, – что так исчезла жена одного моего родственника, во время исхода рогн. Она ушла в некий мир под названием Сад. Только ты никому этого не говори.
– Водите родство с ведьмами? Ну и семейка у вас.
– Я не думаю, что они ведьмы. – грустно сказал Метельский. – Но пойдем в дом, холодает.
– Я бы лучше переночевала в глайдере. Хотя да, холодно, а энергию лучше поберечь.
В комнате Метельский подошел к столу с раскрытой Библией.
– Слушай, тут подчеркнуто: «не все мы умрем, но все изменимся».3
– То есть, отца Никодима взяли на небо? – Хельга остановилась за плечом Метельского. – Сбежал от неприятностей? Вот почему я недолюбливаю христианство. Христос мог взять власть над миром, но предпочел уклониться. Оставил людей маяться.
– Ты рассуждаешь, как Мадос.
– Сам признаешь, что он умен. Только и Мадос… – Хельга вдруг замолчала. – Пойду-ка лучше спать. Я на раскладушке, а то будет неуютно в святой постели.
Метельский отыскал старую раскладушку и даже комплект застиранного постельного белья. Лег на койку старца не раздеваясь, только сапоги снял. Улыбнулся –действительно, грешники собрались в келье, – и неожиданно заснул…
Очнулся в странном месте: лежит не в постели, а на лугу, покрытом яркими цветами, где-то плещет вода, и прямо напротив сидит женщина. Платье какое-то мерцающее, а серые глаза красивые и внимательные.
– Давно хотела увидеть своего правнука, – голос мелодией звучит в голове, – но ты слишком погрузился в удовольствия этого мира. Смотри, не утони с головой. Хорошо, что за тебя замолвили слово.
Метельский поспешно сел. От удивительных ароматов кругом пошла голова, однако в ней тут же прояснилось, и пришло воспоминание. Когда-то просматривали семейные фото, и мать сказала: «Вот эта женщина с красивыми серыми глазами – госпожа Элиза, жена Толумана Варламова и моя бабушка.4 Я иногда надеваю ее бриллиант. Она как-то явилась мне во сне, точно такой, как на этой фотографии, но только улыбнулась».
– Госпожа Элиза?.. – неуверенно сказал Метельский.
– Надо же, ты узнал меня. Мне это приятно. Между нами граница миров, но коли так, я помогу тебе. В слишком тяжелое время тебе довелось жить. У вас еще используют биоэлектронные устройства, кажется твое носит имя Сивилла?
– Да. Мама активировала его мне, и еще сказала, что это подарок из далекого прошлого. И что он не простой.
– Да уж. Ее сектор в Кводрионе был создан одним моим… неожиданным родственником. Прикажи Сивилле восстановить исходную конфигурацию. Пароль ты знаешь, эта мелодия будит тебя по утрам. Это мне тоже приятно. А теперь… мое время истекло, до следующей встречи в тонких снах. Боюсь, это будет не скоро.
Метельский проснулся. За окошком стоял розоватый туман. Голова слегка кружилась: он видел сон? Слишком все было реальным. Ладно…
Он сел, натянул сапоги и вышел на крыльцо. Уселся на ступеньке, глядя, как среди кустов ускользают пряди тумана.
– Сивилла, что ты знаешь о своей исходной конфигурации?
«Вопрос сформулирован нечетко. Интересует схема моих компонентов?»
Нет, так не пойдет.
– Сивилла, восстанови свою исходную конфигурацию. Пароль – «К Элизе» Бетховена.
Снова волшебные такты поплыли в редеющем тумане, а когда через две минуты музыка умолкла, Сивилла тоже некоторое время молчала.
«Исходная конфигурация восстановлена, – наконец сказала она, и голос в голове прозвучал по-другому: кристально-безмятежный, как только что прозвучавшая музыка Бетховена. – Отныне я в постоянном контакте с особым сектором Кводриона, созданным Ильей Варламовым.
– А… программисты Кводриона знают об этом секторе?
«Нет, он закрыт для посторонних. И никто не программирует Кводрион, это превышает человеческие возможности. Конечно, он продолжает выполнять те задачи, для решения которых был создан».
– Он не возражает, что ты… или это скорее я, будем пользоваться его возможностями?
«Нет, он относится к этому благосклонно. Человеческие игры занимают его еще больше, чем тайны Вселенной».
Да, похоже «Кводрион» уже давно не машина.
– Спасибо, Сивилла. Мне нужно осмыслить это…
– С кем ты разговариваешь?
Метельский обернулся: Хельга стояла в дверях, ежась от утреннего холодка.
– Доброе утро, – приветствовал он. – С трансидом.
– Вслух? Похоже, тебя не научили использованию внутренней речи.
Никакого «доброго утра», бесцеремонная ему досталась спутница. Но объясняться он не будет.
– Ну да. Меня же не натаскивали, как вас в легионе.
Хельга передернула плечами: – Ладно, оставим это. У тебя есть чем позавтракать? После вчерашнего обеда в твоей усадьбе крошки во рту не было.
– Проша должен был запасти что-нибудь на охоту.
3
I Кор, 15:51
4
Герои романа «Трое на пути в Хель-Гейт»