Таир. Спаси меня

Ангел не мог захотеть в жёны такую… Тогда я ещё не знала его имени, а про себя называла именно так.

Красивый и смелый, он говорил твёрдо и громко с моим отцом, глядя тому прямо в глаза. Не дрожал и не тушевался. А как он рыкнул на Фарида? И ведь тот послушался, сразу же отпустил меня. От Ангела исходили мощные опасные волны, которые уловил даже Акрам.

Меня оставили на улице с бабушкой, та обняла, прижала к своей груди и что-то тихо зашептала на ухо, целуя в макушку и приглаживая волосы, выбившиеся из-под платка. Кажется, она утешала меня, но я ничего не слышала из-за шума в голове.

Перед глазами лишь его лицо и руки. Почему-то больше всего мне нравились они. После глаз, разумеется. Мне впервые в жизни захотелось замуж. За него, за этого прекрасного мужчину, которого послушался даже отец. Я была уверена, теперь меня не отдадут за старика. Возможно, теперь он и сам не захочет иметь дело с моей семьёй, уже единожды его обманувшей. Старика тоже пригласили в дом, хотя я надеялась, что Ангел его прогонит. Я вообще слабо понимала тогда, что происходит, но верила ему. Знала. Что он не оставит меня, не бросит…

– Хоть бы договорились! – возводила руки к небу бабушка и снова прижимала меня к себе. – Хоть бы не отдали этому мерзкому! Дитя же совсем, разве же можно такому старому да некрасивому девочку молоденькую? Нельзя, никак нельзя! Пусть лучше этому городскому тебя отдадут! – то ли молилась, то ли причитала бабушка, а я, спрятав лицо у неё на груди, тихо плакала. Только теперь от счастья. Потому что он приехал, он не позволил старику забрать меня. Теперь нечего печалиться.

Когда мужчины вышли из дома, отец приблизился ко мне, злобно прищурился и объявил зычным голосом:

– До замужества будешь жить здесь! Говорю при уважаемых свидетелях, что с этой минуты вы обручены! – объявил, поворачиваясь к моему Ангелу. Тот кивнул и молча пошёл прочь, а я задохнулась вдруг от счастья, ещё не совсем понимая, что произошло. – Слушай меня, потаскуха, – добавил отец уже тише, хватая меня за запястье. – Ещё раз попробуешь сбежать, Фариду скажу горло тебе перерезать!

– Она не будет сбегать, – вступилась за меня бабушка, буквально выдирая из рук Акрама.

Я же никого не слушала, лишь потерянно смотрела в след Ангелу. Что-то было не так, я чувствовала… Старик больше не претендовал на меня, а отец не забирал домой. Только и мой суженый с собой не звал. Даже не взглянув на меня, он вышел со двора и направился к своей машине.

– Давай, девочка, иди в дом. Иди же! Некрасиво так смотреть! – бабушка силой потащила меня к порогу, а дед, задумчиво огладив бороду, пошёл провожать незваных гостей.

***

Дед склонил голову набок и, выпятив нижнюю губу, долго изучал внука.

– Так ты сосватал соседскую девчонку?

Подслушивал он, что ли? Мерзкая деревня, скорей бы свалить отсюда.

– Тебя не касаются мои дела. Так что с подвеской? Я дам денег.

Старик окинул придирчивым взглядом вываленные на стол пакеты с провизией, поморщился.

– Конечно, заплатишь! И много!

– Говори сколько и неси подвеску. У меня заканчивается терпение.

Упырю словно нравилось трепать его нервы, а они уже, кстати говоря, были на исходе. Девчонка ещё эта… Откуда она взялась, а главное откуда взялась мысль помочь ей? Спаситель нашёлся. Взял на себя такую обузу, прекрасно зная, что рано или поздно придётся платить по счетам.

Обычно Таир не позволял себе поступать столь бездумно. Обычно он думал головой. Что случилось с ним тогда?

Ответ, конечно, очевиден. Он увидел в той девочке свою несчастную мать. Если бы отец не спас мать также, его, Таира, не было бы на свете.

И глаза её оленьи, испуганные до ужаса. Такого страха он с детства не видел. Так смотрела и мать, когда старик раскрошил ей ногу. Таир в тот момент понял, что даже если придётся взять из бардачка ствол и перестрелять всю эту позорную, алчную семейку, он это сделает. Триггер догнал так метко и быстро, что не успел опомниться, как оказался в доме деда с бабкой. Последние, в отличие от отца девчонки, казались более адекватными. По крайней мере, желания отдать ребёнка педофилу у них не было. Уже хорошо.

Разговор был малоприятным, уж очень ублюдочному педофилу хотелось заполучить себе в постель малолетку, а Таиру вскрыть ему глотку и утопить в его крови некоторых членов семейки. Держался. Потому как хорошо знал порядки местных. Если папаша заерепенится и не захочет даже денег, тогда девчонку никто не спасёт. Здесь женщины вообще не имеют права голоса. Ни в раннем возрасте, ни даже после совершеннолетия. Сначала за неё всё решает отец, затем – муж. Есть на планете места, где жизнь остановилась и застряла ещё в Средневековье. Это место одно из них.

Но и участвовать во всём этом дерьме приятного было мало. Таир достал из кармана мобильный, набил на дисплее довольно приличную сумму для местных богачей. Не особо крупную для него, но, может, он так расплатится за какой-нибудь из своих грехов.

Папаша девочки, хотя, вернее бы сказать, сутенёр, открыл рот и улыбнулся гнилыми зубами.

– Это хорошая сумма, но моя дочь совсем юна и…

– А вот так? – добавил ещё один ноль, и больше никто с педофилом не церемонился. Отец девочки сразу же согласился, дав понять, что решение принято.

Честно говоря, Таир думал, будет сложнее. На самом деле всё выглядело, как обычные торги. Аукцион. Кто больше даст.

Добавив папаше «на расходы», поставил ещё пару условий: во-первых, девочка должна дождаться восемнадцати лет. Во-вторых, жить она будет у деда с бабкой. И тут особых прений не возникло.

– Как старший на этом собрании, я подтверждаю, что всё слышал и договор между вами скрепляю своим согласием, – заявил дед, явно расслабившись.

Таир был рад такому исходу. Пока был рад. Но знал, что теперь несёт ответственность за девочку. Хоть ему она и не нужна. Ну да ладно, с этим разберётся попозже. Через несколько лет. Главное сейчас – вернуться в Россию. Кто бы мог подумать, что он так сильно будет скучать по чужой земле.

– Я хочу твои часы, – старик кивнул на золотой аксессуар, едва не роняя слюни. Мелочный ублюдок.

Часы, конечно, было жалко. Их подарил друг из его мира. Того мира, где есть цивилизация и человеческие отношения. Там отец не ломает ноги своей дочери за то, что вышла замуж без его на то позволения. Там не отдают четырнадцатилетних девочек замуж за педофилов. За это вообще сажают в нормальном обществе. Только не здесь. И от мысли, что дорогую (даже не в плане денег) вещь придётся оставить здесь, хотелось выблевать. Но обещание, данное матери, конечно, дороже.

Сняв часы, швырнул их в руки деда.

– Давай подвеску.

Зажав в кулаке драгоценную цепочку с кулоном, вышел со двора, нажал на кнопку на пульте сигнализации. Вокруг кружили обалдевшие пацаны, тыкая пальцами и радостно обсуждая приезд «бандита». Видать, дед уже пустил слушок по селу.

Бросив последний взгляд на домишко через дорогу, сел в салон и рванул с места, оставляя позади облако пыли. Наконец-то он едет домой.

***

Я украдкой посматриваю в окно, силясь увидеть его. Хотя бы краешком глаза посмотреть на его большую чёрную машину, что стойко ассоциируется у меня с жеребцом. Хочу снова поймать на себе взгляд тех чудных глаз, только мой суженый снова уехал, и теперь я не знаю, когда увижу его снова. Тоскливо и хочется плакать. Мне вообще в последнее время постоянно хочется плакать. Такая невыносимая мука эта любовь…

Бабушка ругается на меня, оттаскивает от окна и угрожающе замахивается тряпкой. Я не убегаю и не закрываюсь руками, потому что знаю, не ударит. Они с дедушкой вообще очень добрые и хорошие. Наверное, моя мать тоже была такой, пока не попала в руки Акраму. Если бы меня выдали замуж за того отвратительного Асафа, я бы тоже, наверное, обозлилась на весь мир.

Сейчас же я просто растеряна. Всё произошло слишком быстро. Так быстро, что я не успела ничего понять. Вот меня выдают за старика, вот я убегаю. Вот меня снова тащат замуж за старую, омерзительную жабу, а вот вдруг является избавитель и спасает, вырвав из жадных рук отца. И вот я уже обручена с моим Ангелом с разноцветными глазами. Только когда схлынула радость от известия о помолвке с красивым городским, нахлынула вдруг печаль. Почему? Я не знала. Казалось, что меня обманули, пошутили, но ведь отец отказался от брака с жабой. А он не привык упускать прибыль. Значит, всё-таки договорился с Ангелом.